Долгие годы положение русскоязычного населения в Эстонии, Латвии и Литве было поводом для вялотекущих конфликтов между Москвой и тремя балтийскими столицами. После аннексии Крыма эти конфликты дали повод для разговоров о том, что Москва-де может тоже начать защищать права этих этнических русских, используя силу.
Хотя на практике эти опасения пока никак не реализовались, обстановка в регионе нервная. Корреспондент Русской службы Би-би-си Олег Болдырев проехал по всем трем странам. В Вильнюсе с Игорем Дроздовым, который уехал из Литвы учиться в Англию, мы завершаем тему миграции.
В качестве дипломной работы Дроздов снял фильм под названием 'Shall I?' ("Стоит ли?"). Стоит ли возвращаться назад, рассуждает сам Дроздов и восемь его собеседников? Тогда вывод для Литвы был неутешительным, большинство отвечало отрицательно.
Но прошло пять лет и как обстоят дела теперь? "Ситуация меняется, - говорит он. - Около 40% моих знакомых вернулись. Пришел период осознания того, что дома лучше. Люди набрались опыта за рубежом, кто отучился, кто отработал, кто повзрослел - начали возвращаться. С 2012-13 года замечаем поток людей, которые возвращаются. С идеями, с опытом и с европейским взглядом".
В постсоветской Литве паспорта сразу дали всем и не было ожесточенных споров о гражданстве, до сих пор озлобляющих массу русских в Латвии и Эстонии. "У нас все было отлично. На протяжении 25 лет никто нас не делил. Я рос с друзьями-литовцами и никогда у них "русский" не был", - говорит он. И уезжали в "старую" Европу тоже все подряд. Англичане, нечувствительные к гордости новой независимой республики, всех их звали russians, просто одни обижались, а другие - нет.
Заканчивается наш разговор неожиданно. Оказывается, Игорь не работает по специальности, и фильмов не снимает. Почему? "Здесь такие события, что я побаиваюсь снимать на русском языке. Что-то здесь снимать на русском языке - привлекать лишнее внимание, не только публики, но и государственных структур".
Он не преувеличивает? Ничуть, уверяет Игорь. В разговорах о России и Украине, утверждает он, есть одна главная точка зрения. Какие-либо альтернативные, мягко говоря, не приветствуются.
И что же делать? "Я прорабатываю вопрос вида на жительство в Риге. Потому что там поспокойней. Не хочу звучать параноиком, но там больше русских".
Вот тебе и гармония.
"Правда - она одна"
"Так, стоп. А что значит "идет вразрез с политикой страны"? Может быть, не врач будет решать, а я буду решать? - кипятится Александр Еронько. - Мы уже через это проходили 70 лет. Нам тоже показывали, чего читать и чего смотреть".
За левым плечом, рядом с до сих пор не убранной елкой, у Еронько мерцают "Вести-24". И за свое право смотреть "Вести" и другие российские каналы он будет стоять до конца.
Александр - житель Висагинаса, города ядерщиков с Игналинской АЭС. Атомную станцию заглушили в 2009-м, но примерно половина персонала занята ее демонтажем и вывозом ядерного топлива. Еронько отвечает там за "упорядочивание жидких радиоактивных отходов".
Висагинас - самый нелитовский город Литвы. Пока работала АЭС, здесь трудились представители всех советских республик, а русских среди них - примерно 50%. Сейчас от 40-тысячного населения осталась примерно половина, но литовскую речь на улицах услышать трудно.
И когда в прошлом году власти республики прекратили на три месяца вещание двух российских телеканалов - зарубежных версий РТР и НТВ - громче всего протестовал именно Висагинас. Тот запрет истек, но 15 января из эфира вывели Ren TV, тоже на три месяца.
Владея литовским, Еронько смотрит и национальное телевидение - "это ж наше государство, мы здесь живем". И, так же как мои собеседники в уже далекой Нарве, замечает - рассказывая о событиях литовских и европейских, российское телевидение "утрирует немножко".
Но с Украиной все по-другому. "Никто [в Литве] не говорит о том, что люди гибнут. Все говорят о какой-то оккупации. При чем тут оккупация? Правда - она одна: страдают женщины, дети и старики... О детях никто не говорит, все говорят о танках. При чем здесь танки? Люди хотели самоопределиться, им не дали".
Пару часов остается до "Вестей недели" с Дмитрием Киселевым, где тот заявит о продукции "западной пропагандистской машины" - лжи, которая "поддерживает расширение НАТО к нашим границам и санкции против нас".
Александр будет, как и всегда, его смотреть. "Мне кажется, что это правда. Объемно и достоверно все преподносится".
Но Украина с Киселевым - это одно, а Литва с Европой - другое. "Ну, нет у нас истерии, что кто-то нападет. Кто нам [из России] может помочь, чем? " - недоумевает он.
Дмитрий Иконников, только что избранный депутатом горсовета Висагинаса, тоже заверяет, что русские Литвы совершенно не сталкиваются с какими-то проблемами. Не было проблем с паспортами и этнического напряжения, свойственного соседней Латвии, тоже не было.
Но Дмитрию кажется, что местные русские расслабились и - потеряли право на свой голос. "Учились бы русские у евреев и турок, армян, азербайджанцев - общинности".
А зачем? Если все устраивает, тогда - зачем? Туговато у Дмитрия с конкретными примерами. "Некоторые точки зрения выдавливаются на кухни, - наконец говорит он. - Здесь доминирует одна точка зрения, а вторая если появляется - в противовес официальной позиции - не обсуждается, не дискутируется, а просто объявляется неправильной. Не хватает дискуссии. И русскоязычных почти нет в дискуссиях".
Широченные газоны и сосны, повсюду сосны. Чистота и тишина. Советская пафосная мозаика на фасаде, но без дубового пропагандизма и до сих пор в хорошем состоянии. Наверное, за этим, очеловеченным вариантом советской жизни, сюда и ехали.
Мимо памятного камня в честь закладки города идет пара старшеклассников. Он красочно сообщает в какое место и как приложил обидчика. Молодая гражданка Литвы рассудительно охлаждает его: "Тебе за сильные побои могут штраф дать". Правосознание.
И только в Висагинасе, за неделю с лишним поездки, на глаза попадается одна единственная георгиевская ленточка.
Что говорят рассудок и сердце
В Литве с самоопределением все нормально. Можно отделиться, и ничего тебе за это не будет. Можешь создать в центре Вильнюса хоть целую республику. Если ты художник.
Ужупис, республика "Заречье", классический пример того, как трущобы привлекают богему. В советские годы район считался опасным, но возможность найти тут сквот или студию перевешивала страх.
Правда теперь республике, начинающейся за мостиком через реку Вильню, грозит судьба нью-йоркской Трибеки и лондонского Шордича - район модный, земля дорогая, застройщики потирают руки и смазывают бульдозеры.
Но пока жизнь течет своим чередом и на старой стене одной из центральных улиц Заречья висят полированные стальные пластины с конституцией на двадцати языках.
Среди гарантированных свобод республики Ужупис - право молчать, право ничего не понимать и быть непонятым, право на сомнение. Кого тут можно зажать?
Местные не согласны с тем, что в Литве есть какие-то запретные темы или. "Разве кого-нибудь осудили за то, что он сказал?" - спрашивает один из моих провожатых, руководитель ужуписского "художественного инкубатора" Гедрис Багдонас.
"Мои соседи - белорусы. У них мнение по Украине, мнения о политике - другие. Но на этой основе у нас нет никакой вражды, мы чистим двор и делаем барбекю. Никто морды друг другу не бьет", - продолжает художница Ева Матуляните.
Пока мы знакомимся, в небе над Вильнюсом пролетает истребитель. Натовский. Никто и бровью не повел, обычное дело. Гедрюса присутствие НАТО в Литве успокаивает. У Евы есть сомнения. И они ее достали настолько, что она выкинула телевизор на помойку, и участвует только в местной политике.
Оба признают, что агрессия России против их страны выглядит малореальной. А все равно побаиваются. "Умом мы понимаем, что это вряд ли случится, а сердцем чувствуем по-другому", - говорит Багдонас.
Это потому, что его мама выросла в Сибири, а дядя родился прямо в вагоне, который вез литовцев в ссылку.
Белые кресты
На окраине Шауляя - кладбище, и половина его состоит из одинаковых белых крестов. Это единственное в Литве место, где организованно хоронят бывших партизан и ссыльных.
Эдуардас, Валерия и Альгирдас ведут меня между могил. Кодекс организации, объединяющей жертв советских репрессий, не рекомендует им говорить по-русски, но через переводчика на ходу общаться как-то нелепо. И все они помнят русский хорошо. За десятилетия жизни вне родины, хочешь не хочешь - выучишь.
Ссылали целыми семьями. Мать Эдуардаса Мановаса передавала еду партизанам, которые ушли в леса после прихода советских войск летом 40-го. Отец Валерии Йокубаускене был связным у партизан. Мать Альгирдаса Шапоки была учителем. "Прежде всего начали ссылать учителей и интеллигентов", - говорит он. "Стояла задача уничтожить нацию".
И вот повезли - одну семью в Таджикистан, дргую в Иркутск, третью на Алтай. Шапока с братом умудрились после войны сбежать домой, но были пойманы, и отправлены обратно. После смерти Сталина литовцев реабилитировали, но тех, кому в паспорт был проставлен штамп "без права проживания в Литовской ССР" постоянно жить на родину пустили только в 80-х.
Мановас держит перед собой фотографию. Снимок новенький, с компьютера, а на снимке - 48-й год. Белобрысый мальчик в штанах и рубашке посреди детей в тюбетейках и стеганых халатах. "Та боль, тот голод, те мучения – это все никогда не забудется. Пока мы, ссыльные, живы, мы даже при самом большом желании этого не забудем".
Валерия уверена, что и сейчас, в независимой Литве есть литовцы, лояльные Москве. "И тут еще есть предатели, они сейчас спрятались, затаились. Такие же люди, которые предали моего брата – их тогда выдали, и они погибли. Так что такие люди есть. И когда они выйдут на свет, никто не знает". Семидесятилетняя женщина держит в руках снимок убитого брата-партизана, рассказывает, что в его отряде оказался предатель и пытается не плакать.
Они считают, что Россия Владимира Путина - прямой наследник того Союза и не учитывать опыта тех репрессий невозможно. "Если теперь это повторится, то нынешняя власть России будет делать то же самое, нам так кажется, - говорит Шапока. - Нас может спасти только Европейский союз и НАТО".
И пока русские в Нарве, Таллине, Риге и Даугавпилсе нервничают, ожидая усиления позиций НАТО в Балтии, жители Шауляя ходят по местному Арбату, занимаются покупками и совершенно отказываются беспокоиться из-за того, что прямо за чертой города у них - натовская авиационная группа быстрого реагирования, призванная отслеживать нарушения воздушного пространства трех стран.
"Нам тут с ними безопасней", - считает Витаутас. Его приятель Альгирдас не возражает, если Альянс пришлет кого-нибудь еще. Пожилая Вида слышала, что если конфликт начнется, какое-то время надо будет держаться самим. "А с чем нам держаться? Танк-то этот всю Литву за пару часов проедет. В Ригу, вон, уже технику привезли, а нам как быть?" Иными словами, надо больше НАТО.
Сюжет, ждущий автора
Понедельник в Русском драматическом театре Вильнюса. На сцене - Евгений Онегин. Он одет в спортивную кофту и джинсы и сидит спиной к зрительному залу. Выходной.
Онегина зовут Валентин Новопольский. Минувшей осенью Русский театр попал в новости. Его режиссер Йонас Вайткус отказался везти "Евгения Онегина" в Россию, после того как руководитель пригласившего вильнюсцев фестиваля подписал письмо, поддерживавшее действия президента Путина в Крыму.
"Мы против того, чтобы нами манипулировали, обманывали и лицемерили. При чем здесь фестивали и политические события? За нас решает какое-то фестивальное руководство, поддерживающее кого-то и за что-то. Значит, оно отказывается от той России, которая имела Чайковского, Достоевского, Тургенева и Бердяева", - заявил нам Вайткус.
Валентин говорит, что мнения в театре были разные, но он тоже считает, что ехать не стоило. Впрочем, путь театру в Россию не закрыт, и сейчас готовится выступление в Ярославле.
Актер рассказывает, что трактовка "Онегина" оказалась достаточно нетрадиционной для того, чтобы одна учительница русского языка и литературы начисто запретила ученикам идти его смотреть. Помимо Пушкина в репертуаре - Булгаков, Шекспир и пьеса современного украинского автора.
В Национальном театре с бешеным успехом который год идет пьеса про уехавших на заработки литовцев. В Русском драматическом похожих по актуальности вопросов из местной жизни пока не обсуждают. Хотя темы - рядом.
"Старшее поколение - им очень тяжело было, большинству так и не удалось приспособиться. Это ведь такая уникальная проблема, тут можно и кино снимать и спектакли ставить. Я даже подходил к одному драматургу, говорил "Напиши пьесу"... Нет пока, - говорит он. - Тут есть много русскоязычных людей, которые до сих пор не смотрят литовские новости, не участвуют в литовской жизни. В принципе они живут ТАМ до сих пор".
А его поколение переженилось на литовцах и литовках и растит детей. Тоже драма. "Естественно, возникает проблема - в какую школу отдать, в русскую или литовскую. Тоже конфликт. Нужно ли это отпустить, чтобы все ассимилировалось и ушло, или надо держаться, чтобы была русская культура?"
Нужно?
"Я не успею ответить. Я доживу, и не решится эта проблема", - ответил мне Валентин.
Этот сюжет - надолго.
Олег Болдырев