Говорят, летом 1980 года старший лейтенант КГБ СССР Владимир Путин участвовал в мероприятиях по обеспечению безопасности московской Олимпиады. Если это так, то сочинские Игры для него в некотором смысле повторение пройденного. Во многом схож с тогдашним и усиленный режим олимпийской зоны, вступивший в силу 7 января. С той, однако, разницей, что в 1980 году угроза была мнимой, а теперь она реальна.
Читая некогда секретные документы, которыми КГБ предупреждал ЦК КПСС о том, что "спецслужбы капиталистических государств и находящиеся на их содержании зарубежные националистические, сионистские, клерикальные и иные антисоветские организации вынашивают враждебные замыслы", понимаешь, что боролись тогда в первую очередь с идеологической опасностью. С ней была связана и зачистка столицы от "антиобщественных элементов", включая "превентивную изоляцию" диссидентов в психиатрических спецбольницах.
Между тем были и теракты. Правда, произошли они еще за три с половиной года до Олимпиады. Тем не менее, как пишет в своем широко растиражированном рунетом опусе научный сотрудник Академии ФСБ Олег Хлобустов, они были одним из факторов при учете возможных рисков для Игр.
8 января 1977 года в течение 40 минут в Москве взорвалось сразу три бомбы: одна - в вагоне метро, две - в самом центре города, на улицах Дзержинского и 25 октября (ныне Большая Лубянка и Никольская), в двух шагах от штаб-квартиры КГБ и Кремля. Погибло семь человек, ранения получили 37. Относительно малое число жертв объясняется тем, что линия метро на перегоне между "Измайловской" и "Первомайской" открытая, так что взрывная волна рассеялась.
Советская печать в первые после терактов дни ничего о них не сообщала, информация западных "голосов" была противоречива. 11 января Андрей Сахаров услышал по радио сообщение известного своими связями с КГБ британского журналиста Виктора Луи: со ссылкой на советских официальных лиц он утверждал, что теракты совершены, судя по всему, диссидентами. Сахаров решил, что медлить нельзя, и написал "Обращение к мировой общественности", которое заключил следующими словами:
Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей - это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов – это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них "атмосферы народного гнева", а пока только преступная авантюра определенных кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию. Я призываю мировую общественность потребовать гласного расследования причин взрыва в московском метро 8 января с привлечением к участию в следствии иностранных экспертов и юристов...
Не все правозащитники разделяли подозрения академика насчет провокации "органов". Вместе с тем его опасения относительно последствий для советского демократического движения были не лишены оснований. От некоторых известных диссидентов потребовали доказать свое алиби на момент взрывов. Допросы велись без протокола, в грубой форме. Московская Хельсинкская группа созвала пресс-конференцию, на которой Петр Григоренко и Юрий Орлов заявили, что "ситуация опасным образом напоминает дни поджога Рейхстага".
По делу о взрывах были в январе 1979 года осуждены и расстреляны лидер подпольной Национальной объединенной партии Армении Степан Затикян и двое исполнителей - Акоп Степанян и Завен Багдасарян. Андрей Сахаров, получив фантастические сведения о закрытом процессе (ему сообщили, что число подсудимых составляет сто человек), попытался добиться правосудия. В обращении на имя Брежнева он писал:
Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация... Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину...
Поставив последнюю точку в послании Брежневу, Сахаров узнал, что приговор приведен в исполнение.
Ответом ему была травля в печати – он якобы взял под защиту убийц. Тогда как на самом деле он просто требовал открытого состязательного процесса.
В 1977-1979 годах для того, чтобы думать и писать как Сахаров, требовалось большое мужество, пусть даже он и ошибался, как свидетельствуют опубликованные сегодня материалы дела. Сегодня способность российских властей использовать теракты в качестве повода для закручивания гаек уже ни у кого сомнения не вызывает.
Читая комментарии сервильных обозревателей к волгоградским взрывам, трудно не увидеть дирижерскую палочку, под которую поет этот хор. "Это нам месть за Сирию, - утверждает колумнист интернет-газеты "Взгляд" Александр Разуваев. - Как известно, Сирию мы отстояли. И вот нам прилетела жестокая и ожидаемая "ответка".
"России целенаправленно мстят, - пишет в "Известиях" Игорь Караулов. - И есть за что! В истекающем году Россия сильно провинилась, очень плохо себя вела. Она как минимум три раза посадила в лужу мировую сверхдержаву и ее разномастных союзников. Россия отвела военную угрозу от Сирии. Россия не выдала и приютила Сноудена. Россия смогла не допустить поглощения Украины объединенной Европой".
Из дружного ансамбля несколько выбивается священник Александр Шумский, по мнению которого, "взрывы в Волгограде являются предупреждением мировой закулисы нашему Президенту Владимиру Путину и всем русским патриотам, которые не желают вписываться в глобальную педерастическую матрицу".
Ну так ясно же, где у нас главный Содом.
В осажденной крепости следует первым долгом найти внутреннего врага. И прокремлевские комментаторы с успехом это делают. Караулов обличает "отечественных недотеп", которые "выступали за бойкот Олимпиады, подписывали разные петиции, радовались каждой размытой дороге, каждой неловкости с олимпийским факелом". Он даже отказывается называть их пособниками террористов: "Это террористы - их пособники, их последний резерв, засадный полк". Пассаж, достойный сталинского прокурора Вышинского! Разуваев в своей филиппике идет еще дальше:
Хорошо известно, что некоторые лидеры нашей либеральной оппозиции собирали средства не только на свержение Путина, но и на свержение Асада. Достигли ли данные средства своих получателей, мы не знаем. Однако, возможно, террористические атаки конца нынешнего года оплатил в том числе российский креативный класс.
Мало того что они желают зла России, идейно поддерживают всех ее врагов - они еще и финансируют террористов. Теперь поняли, кто такая эта оппозиция? Вот уж поистине семь бед – один ответ.
Владимир Абаринов
Grani.ru