Латвийские историки начали изучать картотеки КГБ, чтобы впоследствии опубликовать всю агентурную сеть советской госбезопасности поименно. В Латвии считают, что таким образом будет восстановлена историческая справедливость.
Однако спецслужбы, по словам исследователей, отказываются выдавать стукачей. По одной из версий, советская агентурная сеть работает в Латвии до сих пор, а публикация имен может иметь самые непредвиденные последствия.
Опасные мешки
Имена советских осведомителей, активных в начале 90-х, хранятся нераспакованными со времен восстановления независимости - уже 25 лет. Все это время политики не могут решить, что делать со скандальными "мешками КГБ": то ли сжечь, то ли обнародовать.
По словам местных историков, такой ситуации не могло сложиться ни в одной другой постсоветской стране. Согласно практике того времени, картотеки активных агентов либо были вывезены в Москву - как, например, из Литвы и Эстонии, - либо осведомители на вполне легальных основаниях перешли на работу в службы безопасности независимых государств, которые явно не намерены ничего публиковать. По словам историка Ритварса Янсонса, по последнему сценарию пошла, например, Белоруссия.
В Латвии - по официальной версии - картотеки лежат мертвым грузом, и никто толком не знает, что там за фамилии. Точно известно, что среди них не может быть действующих политиков и, например, судей.
При устройстве на определенные государственные должности действует запрет на работу для бывших информаторов. Факт такой связи устанавливает Бюро по защите Сатверсме (контрразведка - там хранится картотека) по запросу соответствующей организации.
Однако среди бывших стукачей могут оказаться родственники высокопоставленных чиновников и выборных лиц, крупные предприниматели (которые, например, влияют на политику через рычаги лоббирования), общественные деятели и деятели культуры, ученые - в общем, почти кто угодно.
А учитывая, что речь идет о самых свежих кадрах агентурной сети, легко предположить, что большинство этих людей по-прежнему ведут общественно активный образ жизни и пока не достигли пенсионного возраста.
По мнению многих, это несправедливо. "Эти люди не должны влиять на процессы - психологически для многих это недопустимо. Они должны отойти в сторону вместе с партийной номенклатурой", - говорит Русской службе Би-би-си один из основателей националистической партии "Национальное объединение", депутат Сейма Имантс Парадниекс.
"Если мы утвердили преамбулу конституции, где сказано, что тоталитарные режимы были преступными, значит, исходя из этого и надо действовать. Нельзя просто принимать пустые фразы. Я поддерживаю публикацию списка", - говорит Русской службе Би-би-си историк Карлис Кангерис.
Политическая страшилка
Особенно большой поддержкой эта идея пользуется у той части общества, чьи родственники так или иначе пострадали от деятельности КГБ. По этой причине политики поднимают "чекистский" вопрос перед каждыми выборами, пугая друг друга громкими разоблачениями. А потом спорят о том, что лучше - открывать или сжигать. Однако в итоге все остается по-прежнему, потому что перевес оказывается на стороне противников публикации списков. Их аргументы не меняются на протяжении четверти века.
"Мешки пусть лежат, где лежат. Я не буду голосовать за открытие, - говорит Русской службе Би-би-си глава парламентской фракции премьерской политической силы "Союз зеленых и крестьян" (СЗК) Аугуст Бригманис. - Люди, которые там находятся, уже умерли. И что? Сын будет отвечать за отца? Есть люди преклонного возраста. Им судиться или что? Депутаты уже судились. А обычному человеку разбираться не так просто". По его словам, такого мнения придерживается большинство политиков фракции СЗК.
Глава оппозиционной фракции "От сердца Латвии" Ингуна Судраба тоже против открытия "мешков КГБ". "Там находится не вся информация, была возможность делать коррекции. Кроме того, есть интеллигенция, их имена тоже могут там быть. Эти люди иногда даже не знали, что попали в списки - это просто было связано с какими-то командировками", - объясняет она.
Бывшие сотрудники спецслужб признают, что в "мешках КГБ" действительно может быть много мусора.
"Я не могу сказать, на каком уровне картотека соответствует действительности. И сами сотрудники, и руководство давно вывезли наиболее ценные записи из местного учета. А во время передачи этих мешков была возможность и что-то вынуть, и что-то положить", - говорит Русской службе Би-би-си экс-глава БЗС Лайнис Камалдиньш.
По его словам, подтасовки могли иметь место и в советские времена: у каждого офицера был план вербовки, и иногда он выполнялся за счет ничего не подозревающих людей.
Еще один нюанс: справедливо ли публиковать фамилии информаторов, если те работали не по доброй воле, а по принуждению?
"Начиная со времен Хрущева это сотрудничество могло быть основано на шантаже - например, угрозах уголовной ответственностью за гомосексуализм. Еще человек мог сотрудничать с КГБ, чтобы получить возможность ездить в зарубежные командировки или остаться в университете, когда грозило отчисление. В любом случае, это не было добровольное сотрудничество. Те, кто приходил добровольно, не ценились особенно высоко. Агенты были нужны в конкретной среде, которая была интересна КГБ. Если это закрытое творческое сообщество, то нужен был человек внутри, поскольку человеку со стороны никогда так доверять не будут", - рассказывает историк и депутат парламента Ритварс Янсонс.
Комиссия раздора
Однако соблазн вытащить из мешков все фамилии слишком велик, и в итоге политики пришли к компромиссу. В закон была внесена норма о создании Комиссии по научному исследованию КГБ ЛССР.
Историки под руководством Карлиса Кангериса должны проверить все 4 300 фамилий и выяснить, кто из них действительно был агентом, а кто попал в "мешки" случайно. Потом комиссия должна предоставить правительству аргументы в пользу одного из двух: публиковать фамилии с пояснениями или не публиковать ничего.
"Мы за то, чтобы все было исследовано. Но мы не хотим навредить. Был случай, когда в "мешки" попал человек, который впоследствии был вынужден отказаться от участия в выборах. А позже выяснилось, что его имя попало в картотеку только потому, что кто-то должен был выполнить план по вербовке", - говорит Русской службе Би-би-си депутат Сейма от правящего "Единства" Андрей Юдин.
Вроде бы, все логично. Однако на деле оказалось, что добраться до мешков не может не только широкая общественность, но и историки, которых на законодательном уровне обязали это сделать.
После массы бюрократических проволочек в прошлом году комиссия все же начала работу. На днях была презентован второй том исследования. Однако всё, что историки пока могут рассказать, касается 40-х и 50-х годов и не имеет ничего общего с фамилиями людей, которые сотрудничали с КГБ в начале 90-х.
На пути исследователей неожиданным образом встала контрразведка.
"Документы, которые переданы Центру документирования последствий тоталитаризма (структура контрразведки - Бюро по защите Сатверсме), то есть, так называемые "мешки КГБ", нам недоступны. Нам их не дают - в этом вся нелогичность. Раньше они были доступны для исследования, но в 2014 году в закон были добавлены поправки, после чего документы стали недоступны. Чтобы был доступ, нужно изменить одну статью в законе. Мы недавно обсудили этот вопрос с председателем сейма, по ее словам, никто не собирается открывать закон. Мы были и в министерстве культуры, и в парламенте, надеемся дойти до президента", - утверждает Карлис Кангерис.
Это подтверждает депутат Сейма историк Ритварс Янсонс. "Ученым обязательно нужно ознакомиться с картотекой - иначе они не могут выполнить норму закона и написать заключение для правительства о публикации документов. Однако у комиссии доступа (к "мешкам КГБ") нет. Бюро по защите Сатверсме (где хранятся "мешки") - режимное учреждение, там научно-исследовательская работа не ведется", - говорит он Русской службе Би-би-си.
Выносить документы из здания БЗС запрещает все тот же закон, пересылать их куда-то при помощи электронных средств связи тоже нельзя.
Прочитал и забыл
Это крайне удивляет депутатов, которые принимали те самые поправки, которые вроде бы закрыли ученым доступ к восстановлению исторической справедливости, устанавливать которую их обязывает другая норма того же закона, принятая в рамках тех же самых поправок.
"Как они могут изучать эти документы, не имея доступа!? У нас не было такой цели. Я не понимаю, почему появилась такая интерпретация. Я удивляюсь. Думаю, что это неправильное прочтение закона", - говорит Русской службе Би-би-си депутат сейма Андрей Юдин.
Эту коллизию он сравнивает с ситуацией, когда соблюдать закон мешает сторож, который вдруг оказывается главным. В роли сторожа вроде как выступает контрразведка.
В БЗС тоже удивляются: дескать, ученых очень ждут. Но ученые не приходят. "У комиссии (историков) есть доступ, но с условием: для того, чтобы находиться в помещениях БЗС, человек должен соблюдать правила безопасности - заполнить анкету о государственной тайне. БЗС никогда не говорил, что ученые не могут к нам приходить. Наоборот, мы их очень ждем. Однако они этого до сих пор не сделали", - говорит Русской службе Би-би-си представительница БЗС Ивета Маура.
По словам Карлиса Канегериса, выполнение всех бюрократических требований будет означать, что материалы можно читать, но нельзя цитировать ввиду секретности документов.
"Чтобы можно было там работать, надо стать "внештатными сотрудниками". С исследовательской точки зрения это недопустимо, потому что в таком случае эти документы нельзя будет публиковать. Мы хотим, чтобы эти документы были открыты для исследования", - утверждает Кангерис.
Ивета Маура согласна: да, данные о физических лицах нельзя распространять. Возникает логический вопрос: как же историки смогут оценить каждую из 4 300 фамилий и принести в правительство отчет о том, где настоящие и где ненастоящие агенты, если они не могут цитировать имена этих агентов?
Еще более непонятно, кто в таком случае несет ответственность за несоблюдение закона, обязывающего историков подготовить такой отчет. И уж совсем неясно, как впоследствии публиковать эти фамилии для широкой общественности, если их никаким образом нельзя публиковать и выносить из здания БЗС.
"Видимо, в каком-то обобщенном виде, в виде анализа или тенденций - как и до сих пор. Они ведь и другие исследования проводили", - говорит Ивета Маура.
Советские агенты на работе у страны НАТО
Исследователи и эксперты считают, что контрразведка имеет свои причины, чтобы сопротивляться проведению полноценного исследования.
"БЗС, насколько я помню, всегда выступало против публикации "мешков". Там есть и чисто профессиональный интерес: публикация того, что мы знаем, покажет, что у нас есть. А у кого-то могут быть сомнения: сохранилась информация про конкретного человека или нет. Другими словами, это связано с решением профессиональных задач", - говорит Русской службе Би-би-си экс-глава Бюро по защите Сатверсме Лайнис Камалдиньш.
В связи с внутренней обстановкой в службах безопасности Латвии Ритварс Янсонс вспоминает документ, из которого следует, что как минимум часть агентурной сети советского КГБ могла перейти на работу в латвийский МВД или спецслужбы - несмотря на то что широкой общественности об этом факте ничего не известно.
"Документ был опубликован среди приложений книги мемуаров последнего главы КГБ ЛССР Эдмунда Йохансона. Речь идет о том, что КГБ ЛССР готовится стать службой безопасности Латвии и использовать агентов в интересах государственной безопасности. В 90-м году Эдмунд Йохансонс уже был консультативным членом правительства ЛР. КГБ предоставлял информацию правительству, например, об экономических преступлениях. Мне кажется, вместе с тем у Йохансона был план использовать агентурную сеть в интересах государственной службы Латвийской Республики, поэтому она и сохранилась", - говорит Ритварс Янсонс.
По словам профессора Латвийского университета Ояра Скудры, наличие среди действующих латвийских агентов советских стукачей могло послужить причиной того, что латвийские политики несколько раз останавливали публикацию имен буквально на последней стадии.
"Видимо, какая-то часть людей сотрудничает со спецслужбами Латвии и в настоящее время", - говорит он.
По словам Лайниса Камалдиньша, такой вариант вполне возможен.
"Все зависит от направления этой агентурной сети. Если эти агенты работали в направлении организованной преступности - то почему бы и нет. Латвийским спецслужбам надо было решать те же вопросы, что решал КГБ и, отчасти, МВД. Какой-то организованный переход всей сети был невозможен, поскольку это было завязано на отдельных людей", - говорит он Русской службе Би-би-си.
Теоретически, кто-то из этой агентурной сети может быть активен до сих пор, причем находясь в любой стране мира, включая, например, Россию. "Они могут быть везде", - добавляет Камалдиньш.
А это, в свою очередь, означает, что в борьбе за восстановление исторической справедливости Латвия может опубликовать имена не только советских стукачей, которые доносили об идеологически неправильных элементах, но и имена тех, кто уже в 90-х сообщал об организованной преступности и, возможно, сообщает до сих пор.
Все имена будут опубликованы с комментариями историков о том, насколько агенты были реальными и чем именно они занимались. Правда, историкам никто не расскажет, кто из них активен до сих пор.
По словам Карлиса Кангериса, в комиссии уже есть убежденность в том, что публиковать надо все имена. "Мы изучим и сможем это аргументировать", - говорит он Русской службе Би-би-си. А на основании выводов комиссии решение должно будет принять правительство.
Большинство депутатов сегодня склоняются к тому, что открыть "мешки КГБ" нужно - вместе с комментариями исследователей.
"Хуже, когда этот вопрос висит как дамоклов меч, с ним раз и навсегда надо закончить. И не только опубликовав, но и изучив все случаи и их влияние, а также простив те вещи, которые нам мешают жить", - говорит депутат сейма Имант Парадниекс.
Оксана Антоненко