В мае месяце на страницах нашего портала OnKavkaz завязалась экспертная дискуссия междустаршим научным сотрудником Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Наимой Нефляшевой и представителями Московского Кавказского клуба относительно чиновничьих и экспертных подходов к разработке государственной политики на кавказском направлении.
Данный материал публикуется в развитие темы. Команда On Kavkaz убеждена в необходимости развития публичной экспертной дискуссии о ключевых проблемах и направлениях развития северокавказского региона. В рамках решения данной задачи наш сайт готов к публикации мнений и комментариев каждого неравнодушного к проблемам региона автора или коллектива.
* * *
И все-таки после некоторых раздумий я решила ответить на страстный монолог Дамира Мустаева. Первое, что удручает в неожиданно возникшей ситуации - пристало ли мужчине, претендующему на диалог с Кавказом, выходить не с открытым забралом, писать в стиле доноса да еще не под своим именем?
Очевидно, что автор этого текста не имеет отношения ни к Дамиру, ни к Мустаеву. Я догадываюсь, кто мне ответил, и думаю, даже виделась с автором на общественной площадке. Но странно, что отстаивая честь мундира, Гюльчатай не показала личико, зато еще раз продемонстрировала неспособность к адекватным оценкам.
Мой ответ не адресован ни в коей мере лично, так называемому, господину Дамиру Мустаеву. Для дискуссии с ним нет никакого предмета – в его ответном тексте не было высказано ни одного тезиса, требующего ответа, доказательства, возражения.
Что есть Кавказ для России?
На этом можно было бы и остановиться, если бы речь не шла о таком геополитически значимом для российской государственности регионе, как Кавказ, о чем не раз говорил Президент страны Владимир Путин:
«Мы через Кавказ подтверждаем и отстаиваем, в том числе, значительную часть наших геополитических интересов в этом регионе мира". Именно эта планка диктует наполнение и масштаб кавказского дискурса. И «государевым слугам» полагается внимательно слушать первое лицо.
А что есть Северный Кавказ в общероссийском цивилизационном проекте? Младший брат? Захудалая провинция? Законсервированная архаика? Уже давно в рамках цивилизационного подхода и отечественными, и западными учеными Северный Кавказ рассматривается как одна из локальных цивилизаций, которые существуют в мире наряду с т.н. основными цивилизациями, как христианская, буддистская, иудейская и т.д.
Как всякая локальная цивилизация с присущими ей параметрами, Кавказ имеет мощную корневую систему, которая не позволила региону потерять самобытность, несмотря на все исторические катаклизмы. И Российской, и советской империям стоила колоссальных усилий интеграция этого сложного региона в «тело» российской государственности. Об этом написано достаточно много.
Очень содержателен в этом плане сборник документов «Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало XIX– начало ХХ века», изданный в Санкт-Петербурге в 2005 году.
Источники красноречиво свидетельствуют о том, как реализовался государственный проект «умиротворения Кавказа»; как конструировались интеграционные проекты в столичном Петербурге и в центре Кавказского наместничества Тифлисе; какие точки зрения на эти процессы существовали и какова была их внутренняя динамика, в том числе в зависимости от внешнеполитической конъюнктуры и личности конкретного Кавказского наместника.
И даже после многолетней работы с документами не перестаешь удивляться, насколько учитывались детали в диапазоне от экономики до религии, с какой тщательностью и скрупулезностью обсуждалась какая-то проблема. Прежде чем принять решение, в Центре проводилась большая работа – от междуведомственных совещаний в Петербурге до командировок чиновников и ученых на места.
И только, когда голоса с места и голос из центра находили компромисс, принималось какое-то решение. Конечно, как всякая империя, она выстраивала отношения с регионом в своей жесткой логике, которая не всегда была удобна и желанна для жителей окраин. Но, по крайней мере, она понимала свою цель и задачи.
Кавказ уже не тот
Сегодня мы имеем стратегии и тезисы, но адекватных целей и задач на Кавказе до сих пор не сформулировано, что еще раз продемонстрировало заседание МКК, которое свелось к культмассовой тусовке.
Давно пора перестать смотреть на Кавказ сквозь ориенталистские линзы, воспринимать регион как экзотический заповедник, где нет ничего, кроме гор, бурных рек, гордых джигитов и вкусной еды.
КавказXXI века уже не то традиционное общество, описанное в дневниках европейских путешественников, в русской литературе 19 века и донесениях русских военных времен Кавказской войны. Он пережил и имперскую, и советскую, и постсоветскую трансформации.
Его живые институты саморегуляции обеспечили этому обществу выживание в условиях управленческого хаоса, экономического коллапса 1990-х гг., когда по всей стране рушился институт семьи, родства, менялось ролевое поведение и взаимоотношения мужчины и женщины.
Пассионарность, предприимчивость, здоровые амбиции, благоразумие, внутриэтническая консолидация позволили Кавказу с наименьшими потерями выйти из потсперестроечных катаклизмов. На этом фоне коллективный Дамир Мустаев, придя в регион якобы с цивилизаторской миссией в пробковом шлеме, в глазах кавказцев выглядит героем детского комикса.
Это тем более трагично, потому что очевиден цивилизационный разрыв между Кавказом и остальной страной, и число точек расхождения и непонимания уже становится критичным.
«Поехал в Россию, вернулся из России», - маркируют свое перемещение по стране молодежь с Кавказа. Цивилизационное расхождение находит свое выражение уже даже в таких вербальных формулах.
В течение почти 100 лет такие фразы не звучали, а теперь почему-то появились. Это прозвучало на одной из секций, о чем начал было говорить модератор одной из секций Руслан Гусаров, но тут же был остановлен господином В. Никоновым. А в этом месте как раз ЦСКП надо было бы выслушать то, что, быть может, и неприятно, но подлежит анализу.
Природа кавказского радикализма
И радикализм, от которого так наивно отмахивается коллективный Дамир Мустаев, – это тоже следствие в том числе цивилизационного раскола. И вместо того, чтобы небрежно называть известнейший академический Центр цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН «заведением», продуктивнее было бы обратиться к его исследованиям.
Замечу, что в центре работают ученые с мировым именем, такие, как например, руководитель Центра, профессор, доктор исторических наук Игорь Следзевский, профессор, доктор исторических наук Андрей Коротаев.
Многие коллеги из европейского академического сообщества разделяют методологические подходы нашего Центра к проблемам цивилизационного кризиса. Как раз сейчас сотрудники Центра закончили работу над сборником «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира. Кавказ».
Структурно сборник состоит из двух частей – методологической и региональной. Авторами второй части стали ученые из академических центров республик СКФО, для которых нарастание радикализма и проявления экстремизма на их малой родине – не строчки ленты новостей, а драма молодого поколения, разворачивающаяся на их глазах.
Это исследование позволит понять природу радикализма, его связи с цивилизационным кризисом и личностными исканиями, задуматься над тем, какие факторы порождают радикализм и насколько тонка грань, за которой радикал превращается в экстремиста.
Радикализм порождается многими факторами, в числе которых и экономические проблемы, и закрытость социальных лифтов, и превышение полномочий силовиками, и коррупция, и плохое образование, но главным является идеологический.
Путь радикала часто начинается с вопроса – кто я и куда я иду? И этот вопрос базовый не только для религиозного радикализма, но для многих политических движений, и для поисков смысла бытия в науке, искусстве, политике…
И закрывать глаза на эту проблему, как это сделал так называемый Дамир Мустаев, ссылаясь на то, что это якобы частный случай и не вся молодежь вовлечена в процессы радикализации, это, как говорится, разговоры в пользу бедных.
Следует учитывать, что процессы радикализации ислама на Северном Кавказе в разных регионах (на востоке и на западе) идут по–разному. Если на восточном Кавказе, особенно в Дагестане, ислам определяет мировоззрение и повседневные практики людей, то на западном, особенно у черкесов, он конкурирует с народными этическими и этикетными системами.
Можно привести еще множество локальных особенностей для каждого этноса Северного Кавказа, но это уже тема отдельной статьи. Главное, что нужно понимать и что не нашло адекватной оценки в МКК – не только Кавказ нуждается в особой стратегии, но эта стратегия должна учитывать множество локальных и этнокультурных особенностей.
Думаю, что именно подобную стратегию имел в виду Путин, произнося на заседании Валдайского клуба в 2014 году: «Формирование именно гражданской идентичности на основе общих ценностей, патриотического сознания, гражданской ответственности и солидарности, уважения к закону, сопричастности к судьбе Родины без потери связи со своими этническими, религиозными корнями — необходимое условие сохранения единства страны».
А на чем ее собираются формировать эксперты МКК, эту гражданскую идентичность? На лубочных картинках и на новых версиях «Свинарки и пастуха»?
Общие проблемы национальной политики
Я совсем не разделяю восхищения, прозвучавшее на заседании МКК, в принципе неплохим фильмом о Дикой дивизии, но он был бы хорош еще 20 лет, когда книга О.Опрышко «Кавказская конная дивизия» 1999 года была чуть ли не единственным источником информации об этом воинском подразделении.
Сегодня же, когда на эту тему написаны статьи и диссертации, а все цитаты из книги Н.Н.Брешко-Брешковского, на которых построен этот фильм, давным-давно известны и разошлись на многочисленных военных, краеведческих, исторических сайтах, он теряет свою актуальность.
Гораздо продуктивнее было бы извлечь урок из феномена Кавказской туземной дивизии для настоящего и будущего кавказской политики. Я смотрю на это как человек, занимающийся историей и современным состоянием ислама на Северном Кавказе.
И для меня интересен такой аспект – а что такого сделала Российская империя, чтобы сформировать лояльность кавказских мусульман, как она выстраивала с ними отношения, учитывая, что в стране было, по крайней мере, четыре крупных мусульманских ареала и каждый требовал своих управленческих практик, интеграции одних мусульманских институтов и игнорирования других?
Почему не прошло и 50 лет, как закончилась Кавказская война, а кавказская аристократия массово и добровольно стала записываться в дивизию, чтобы защищать империю, которой яростно сопротивлялись еще их отцы? Фильм НТВ на ту же тему, «Джигиты императора», с участием Руслана Гусарова, был даже более глубоким.
Я часто встречаюсь со столичной кавказской молодежью на лекциях и мастер-классах, она удивительно мобильна, пассионарна, учится в лучших вузах, аспирантурах, защищает диссертации, проходит стажировки в университетах мира, с легкостью переходит с одного европейского языка на другой.
Эти молодые люди укоренены в свою этнокультурную традицию и абсолютно вписаны в современный контекст. И с этим поколением нужно говорить сложным языком XXIвека. А судя по архаичным названиям секций, МКК предлагает язык 1990-х, когда тема традиций и традиционной культуры только выбиралась из академической ниши.
Кейс МКК – лишь отражение общих проблем национальной политики в стране. Политика и практика регулирования межнациональными отношениями требует академического знания. Судя по всему, приходит понимание этого.
Администрация Президента РФ с конца 2014 года начала проект усиления подготовки специалистов по межнациональным отношениям, в рамках которого предусмотрено увеличение набора студентов на специальности «антропология и этнология», создание научно-образовательного центра национальной политики в РАНХиГС, где будут обучаться и муниципальные служащие, а также создание кафедр этнополитологии в МГУ и СПбГУ.
Специалисты уже оценили это решение как своевременное и прорывное, что, уверена, позволит уйти от беспредметных массовок и дилетантизма.
P.S.
Вас же, Дамир Мустаев, я отсылаю к одному очень известному хадису: «Ищите знания, даже в Китае». Ищите, Дамир, знаний о Кавказе. Вам предстоит долгий и непростой путь.
Наима Нефляшева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центр цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН, лауреат Второго Всероссийского конкурса журналистских работ «Правда и справедливость» ОНФ