Недавно пришла новость: в Таджикистане собираются снизить конституционный возрастной ценз для кандидатов в президенты с 35 до 30 лет.
Мало кто в Душанбе сомневается, что поправкуготовят под сына нынешнего лидера Эмомали Рахмона Рустама, которому на момент следующих президентских выборов в 2020 году будет 33.
Если догадки верны, страна последует за Северной Кореей и Азербайджаном.
В СССР подобное не приходило в голову даже Сталину - хотя, возможно, потому, что его сын Василий был разгильдяем и пьяницей.
Есть еще традиционные монархии, однако повсюду - кроме средневековых, несмотря на купленную за нефть современную технику - государств Ближнего Востока, короли царствуют, но не правят, и, вопреки известной песне, могут очень немного.
Демократическим республикам семейственность не чужда: братья Кеннеди, отец и сын Буши, Хиллари Клинтон, Кристина Киршнер. Но там родство автоматически ничего не гарантирует. Лидер может порекомендовать кого-то, но еще надо поглядеть, что избиратели скажут, и это не формальность.
Реальная же наследственная власть сегодня - безусловный признак отсталости, сколько бы местные верноподданные ни уверяли, что мир для них не указ, и они своими порядками весьма довольны.
А чуть больше века назад она почиталась не только нормальной, но едва ли не единственно возможной. Экзотикой скорее выглядели французская, американская и швейцарская республики.
Что изменилось?
Три варианта
Любая власть нуждается в легитимности. Иначе говоря, в достаточно убедительном объяснении, по какому праву и основанию именно этот человек вознесся над остальными и распоряжается.
За 50 веков истории человечество выдумало всего три ее вида.
Наследственное право: кому кем повезло родиться.
Демократия: некто становится президентом или премьером, потому что его выбрал народ.
Харизма: власть надо взять, заставив всех поджать хвосты и отвести взгляд.
Все три не идеальны.
Передача власти по наследству воспринимается как несправедливость, если не опирается на очень сильную, не рассуждающую веру в Божественный промысел. Общество не гарантировано от появления на престоле ничтожества или, наоборот, гиперактивного мегаломаньяка.
Демократия требует господства права над силой и готовности всех ему подчиняться, терпимости к иному мнению, здорового прагматизма людей, которым есть что терять. Общество должно состоять если не целиком из Преображенских и Борменталей, то и не из Шариковых, иначе демократия заканчивается либо анархией, либо диктатурой.
Слабость третьего типа власти в том, что любой может рискнуть и попробовать: вдруг Акела промахнется? А особенно плохо при ней обстоит дело с преемственностью. После смерти правителя разрушительная, не ограниченная никакими рамками борьба всякий раз разгорается заново. "История и ее величайший подражатель Шекспир" (выражение Стефана Цвейга) дают тому множество примеров.
На таком фоне наследственная передача власти при строгом соблюдении правил выглядит привлекательно. Хоть какой-то порядок и предсказуемость.
Свобода и достоинство
Это вынужденная мера в обществе, не созревшем для демократии: можно и так сказать.
Ключевое слово здесь: "не созревшем". Гордиться нечем.
Экономическому человеку с чувством собственного достоинства, избирателю и налогоплательщику вообще не нужен "хозяин", хоть наследственный, хоть благоприобретенный, а нужен квалифицированный, честный и скромный управдом.
Он может уважать президента или премьера, но критически оценивает каждый его шаг и в любой момент способен изменить мнение.
А разговоры о том, что кому-то нет альтернативы, такой человек вообще считает личным оскорблением. Он ни в ком особо не нуждается. Это политики должны волноваться о настроении граждан, а не граждане стоять, задрав головы, в ожидании, что прольется сверху.
Там, где такая нация сформировалась, перемены неизбежны. Другое дело, что у всех своя судьба, где-то они происходили постепенно, где-то в громе войн и революций.
А есть страны, где люди до сих пор сами себя признают неразумными детьми, которые для своего же блага нуждаются в опеке и строгом руководстве - не то пропадут или, чего доброго, поубивают друг друга.
Неуверенность в себе
"Населению все равно, кто будет у власти, лишь бы не было войны", - прокомментировал последние события один таджикский политолог.
А почему, собственно, такой пессимизм и неуверенность в своей способности все устроить по уму? Кто сказал, что непременно война начнется? Вроде есть такие страны, где свобода и политическая конкуренция в наличии, а войны нет?
Что до того, что "мы не Европа", так никто ни на что не обречен. Прошлого не изменить, а будущее целиком зависит от нас. Какими захотим, такими и станем.
Тут вообще возникает непростая дилемма. С одной стороны, из первого месяца беременности в девятый сразу не прыгнешь. С другой стороны, разговоры про то, что общество не созрело для перемен - любимая отмазка тех, кто в принципе ничего менять не хочет.
Что делать человеку, которого, по выражению Пушкина, "черт догадал" родиться в отсталом обществе?
Наверное, как минимум не молчать, когда с чем-то не согласен, и ничего не принимать как данность. А то прочитал на днях у одного финансового аналитика: высокие траты на оборону - это константа, а дальше можно что-то рассматривать. Извините, константа - это смена дня и ночи.
"Просто надо самовыражаться, не ожидая перемен" (Александр Градский). А впрочем, "крот Истории роет незаметно" (Андрей Сахаров). Вот ведь на цитаты потянуло!
Для чего сила?
Прочитав слова таджикского политолога, я подумал: конечно, такое отношение к жизни никого не красит, но у его соотечественников, по крайней мере, желание простое и здоровое: чтобы войны не было.
А россиянам, наоборот, охота, если не воевать, то постоянно задираться.
У нас в этом смысле действительно особый путь. Мы не демократический Запад, и не патриархальный Восток.
Никакой внутренней дестабилизации россияне в подавляющем большинстве не страшатся, от экономического патернализма отвыкли. Сильная власть им нужна для сильной внешней политики.
Все подчинено одному: "чтобы нас уважали и боялись"! Хочется правителя, который "ни перед кем не прогибается", а сам всех ломает и гнет. То-то радость!
Хотя сказал я про особый путь и тут же подумал: ничто не ново под Луной!
В 1990-х годах Россия больше всего походила на французскую Третью республику времен "Милого друга".
А сейчас самая близкая аналогия - Германия Бисмарка и кайзера.
Экономика и гражданское общество вполне созрели для демократии еще в середине позапрошлого века. Но потянуло на империю, "величие" и бахвальство, что "немцы не боятся никого, кроме Бога".
Впрочем, как говорил царь Соломон, и это пройдет.