Коронавирус и свобода слова в России - тема весьма перспективная. То есть с ясной перспективой на ближайшие месяцы, если не годы. Граждане будут распространять точные сведения, "панические слухи" или правдивую информацию вперемежку с ложной, поди разбери, а их за это станут репрессировать. О чем уже высказался Жириновский, призывая к расстрелам. Да и сам национальный лидер, куда более гуманный, знаете ли, в сравнении с отдельными системными оппозиционерами, неприязненно отзывался об иностранцах и россиянах, занятых злонамеренными спекуляциями.
Ибо назначенный на 22 апреля плебисцит с целью обнуления путинских сроков остается для Кремля задачей приоритетной, и столичных бюджетников вместо с их родней и знакомыми, в том числе и медиков, уже заставляют регистрироваться на известном портале. Чтобы они не могли уклониться от голосования. А когда такое творится в Москве, едва ли ошибешься, предположив, что на местах, особенно в электоральных султанатах, подготовка к обнулению практически завершена.
В этих условиях любое заявление из разряда "власти скрывают" начальством воспринимается весьма болезненно. Оттого география административных дел, заведенных в связи с "распространением заведомо недостоверной общественно значимой информации", имеет тенденцию к расширению. Правду ты пишешь или нет - это прокуроров не интересует. Поскольку приказ по выявлению и обезвреживанию алармистов, заграждающих Владимиру Владимировичу пути к вечному царствованию, силовикам уже спущен сверху, и они бдительно отслеживают всех, кто подвергает сомнению официальные цифры по коронавирусу.
С другой стороны, внезапно разразившаяся пандемия создает идеальную ситуацию для дальнейшего ограничения гражданских прав россиян. В странах первого мира, которые добровольно посадили себя под домашний арест, заперев границы, фундаментальные права людей нарушены лишь частично и с их согласия. В отдельно взятой РФ, где до сих пор ликвидированы далеко не все конституционные свободы, включая свободу слова на одном знаменитом телеканале и одной знаменитой радиостанции, у начальства сохраняется широкий простор для творчества. С учетом действующих законов, согласно которым отобрать лицензию, поставить заглушку, разогнать уникальный журналистский можно никого не спрашивая и не заморачиваясь на долгие суды и маски-шоу. Как это бывало во времена переходные от проклятых девяностых к счастливым нулевым. А сегодня хватает одного предупреждения, другого, и дело в шляпе. Немыслимое на Западе у нас норма.
А еще в эпоху "внебольничной пневмонии" можно спровоцировать скандал, в рамках спецоперации запустив, например, в прямой эфир на "Эхе Москвы" прославленного политолога с его возмутительными речами. О том, что в России от коронавируса с середины января погибло уже не менее 1600 человек, заболевших от 130 000 до 180 000, все случаи подтвержденные. И если ведущий переспросит, откуда, мол, такие цифры, ответ незатейлив и предсказуем. Вспомните Чернобыль, Крымск... Да вообще "у нас всегда скрывают, всегда", говорит Валерий Соловей, и с ним не поспоришь.
И опять-таки неважно, истину он с обычной своей улыбочкой и хохотком изрекает или нет. Важно, что Генпрокуратура тут же делает запрос Роскомнадзору, оттуда поступает приказ провайдеру заблокировать сайт "Эха Москвы", и последним узнавший о содержании ведомственной переписки главный редактор сайта, стремясь избежать внесудебной расправы, спешно убирает Соловья. Теперь политологу вроде бы грозит штраф, а мы гадаем вместе с главным редактором радиостанции: что это было?
Алексей Венедиктов полагает, что "генеральный прокурор сводит счеты с "Эхо Москвы"", и такой ответ, признавая политически грамотным, вряд ли следует считать точным. Генерал Краснов, бывший зам Бастрыкина в СКР, действительно подвергался критике, в особенности за его постыдные заявления по поводу убийства российских журналистов в ЦАР, и Венедиктов его тоже порицал. Тем не менее инцидент с Соловьем к этим дискуссиям едва ли имеет прямое отношение. Инцидент с политологом имеет прямое отношение к судьбе главреда "Эха Москвы", которая реально зависла на волоске после того, как "Газпром-медиа" было поручено возглавить нынешнему шефу РКН Жарову. "Ловкому управленцу", как аттестует его Алексей Алексеевич, одновременно выказывая дерзость и готовность сработаться. Впрочем, решать его участь будет, разумеется, лично Владимир Владимирович. Короче, генерал не сводит счетов, но тупо исполняет предписания высшего руководства.
А потому на ум приходят разные другие истории про Соловья. В частности, довольно шумная полемика, в ходе которой бывший политзек Даниил Константинов обвинял тогдашнего профессора МГИМО в работе на спецслужбы и администрацию Путина. Нет, это не значило, что политзеку следовало безоглядно верить, а профессора непременно клеймить, однако уже тогда простодушный националист представлялся человеком субъективно честным, а хитроумный политолог - фигурой мутноватой. Вот и вспомнился давний сюжет, до конца не понятый, но заставивший как-то по-новому взглянуть на случившееся в прямом эфире программы "Особое мнение". К тому же это разводка знакомая, даже банальная - сколько их, комментаторов с именами и безымянных, пасется нынче в сети, резко, далеко за гранью фола поносящих российского президента, российскую власть, российский народ, причем с явной целью оставить по себе впечатление людей неадекватных. Как бы доказывающих на личном примере, что против Путина и его избирателей могут выступать только безумцы.
С другой стороны, отчего не предположить, что политолог Соловей никаким агентом не является и цифры свои взял не с потолка. Проблема же не в том, кто провокатор, а кто бесстрашный правдоруб. Проблема в том, что начальству российскому веры в принципе нет никакой, тем более в эпоху глобального карантина. И еще в том, как, собственно, в наши удивительные дни выживать недобитым сеятелям разумного, доброго, сиюминутного, когда раздраженное руководство в любую минуту может их прихлопнуть. При помощи засланного казачка с его фейковыми новостями или даже без этих изысков. Но старым казачьим способом, конечно, легче.
Практически нерешаемая проблема.
А между тем странствие коронавируса по России продолжается, и анонимный источник в правительстве уже сообщает корреспонденту госагентства, что исполнительная власть подумывает об "ужесточении карантинных мер". Меры эти, вероятно, необходимы. Однако забота о гражданах слабо просматривается за ними. Просматривается желание последовательно лишать их прав и свобод, и в слове "ужесточить" распознается кара для вольномыслящих, взыскующих правды, голосующих против, протестующих, невиновных.