Михаил Ходорковский я пишу Вам из Финляндии. Меня зовут Полина Жеребцова. Я политбеженка из России. Из современной России, где уже много-много лет правит господин Путин.
Всю жизнь я веду дневник. И так случилось, что родилась я на Кавказе, в городе Грозном.
Когда мне было девять, мой город окружили кольцом российские танки – и дома стали превращаться в руины и тлен вместе со своими обитателями.
По Вашему дому стреляли из танка, господин Ходорковский?
По моему – стреляли. Горели верхние этажи, и дети кричали от нестерпимой боли: осколки терзали их тела.
Мой дед, участник Отечественной войны, лежавший в больнице на Первомайской улице, погиб при обстреле. Он уже выздоравливал – я и мама собирались забрать его домой.
Мы не могли похоронить его неделю. Шли бои.
Я знаю, Вы много пережили, были в заточении. Но скажите, Вы можете себе представить, как кричат больные, когда из орудий стреляют по больнице или когда невидимый и неуязвимый для их проклятий бомбардировщик сбрасывает на них полуторатонную бомбу?
Мы искали, где снег чище, набирали его и цедили через ткань, чтобы пить. Снег не белый, совсем не такой, какой сейчас я вижу в Финляндии. Он темно-серый и горький, потому что вокруг пожары. Горит нефтяной завод, горят целые кварталы домов. Прежде чем добраться до живой человеческой плоти, бомбы терзают камень и железобетон.
А дома полны людей, и им некуда бежать.
Мы падали от голода, тычась в углы квартиры, наполовину провалившейся в подвал. А крысы жались от холода к нашим ногам и пищали.
Крысы спали со мной в коридоре на дощатом обледенелом полу, и я не гоняла их, понимая, что от «российской демократии» страдают даже они!
Наши коты и кошки умерли, не выдержав диеты из соленых помидоров, которыми их кормили один раз в несколько дней.
Чтобы добыть хоть какую-то еду, нужно было ходить по чужим подвалам, где завоеватели оставляли тонкие серебристые нити, наступив на одну из которых, можно было отправиться в рай.
А хотите послушать, как я стояла у бетонных плит, под которыми трое суток в центре Грозного, задыхаясь в обломках и цементной пыли, умирали русские старики?
Никто не смог поднять плиты и разгрести завалы! Люди плакали и молились, но ничего не могли сделать. Погибшим под развалинами собственного дома не досталась даже могила в «завоеванной нами земле».
Этот ад повторялся множество раз за десять лет: столько длилась война на Кавказе, в Чеченской Республике.
В августе 1996 года в подъезд нашего дома залетели снаряды с российского поста: соседей разорвало на куски.
Мне было уже одиннадцать.
Я вышла в свой родной подъезд, и мои ноги по щиколотку утонули в крови. Кровь стекала со стен и с потолка, а рядом кричали в жутких мучениях выжившие соседи.
С тех пор, господин Ходорковский, я не верю правителям России. Я не считаю, что это цена за завоевание и целостность страны. Это делали как раз «слабаки» – ведь сильный человек не будет самоутверждаться за счет убитых детей и женщин.
По сути дела они предатели собственного народа.
В 1999 году, когда по «гуманитарным коридорам» с беженцами стреляли, сжигая людей заживо в автобусах, мы не смогли выехать из города. А 21 октября 1999 года на рынок Грозного «прилетела» ракета.
Днем, когда там толпились тысячи людей.
Как потом было объявлено, «это был рынок террористов», с которыми боролись захватчики.
«Террористами» назвали детей, стариков и женщин, которые торговали зеленью, конфетами, хлебом, сигаретами, газетами и т.д. А сам рынок назвали «рынком оружия», но я никогда не видела там оружия, хотя иногда за день обходила все ряды с коробкой товара.
Я не могла отдыхать на каникулах или после школы: чтобы выжить я работала.
Я торговала на этом рынке. Не было пенсий, зарплат. Люди выживали. Моя мать не получала зарплату год. Ее украли. И мы торговали, чтобы выжить и купить хлеба.
Не нужно было начинать нас «завоевывать», превращая нашу жизнь в одну сплошную полосу ада.
Нам и так было трудно – без бомб и установок «Град».
Когда на грозненский рынок прилетела ракета, я находилась в трех кварталах от места ее падения. Я увидела огонь от земли до неба, а потом услышала оглушительный взрыв.
В моих ногах оказалось 16 осколков.
А что стало с людьми, которые были ближе к ракете? Оторванные руки, ноги, головы, тела, превращенные в пыль.
Свою маму дети находили по заколке для волос или пуговицам на кофте...
Хоть кто-то получил извинения? Или компенсацию за этот ад? Кто?
Я не получила ничего кроме угроз и приказа «закрыть рот», так как являюсь подлинным свидетелем этих кровавых событий. Вот лицо современной российской власти.
Убить, оболгать и захватить. И это называется «завоевание»?
В 2000 году, 19 января, оставшихся в живых соседей и меня с матерью пугали расстрелом.
Нас поставили у обрыва и стреляли у нас над головой.
Старая бабушка-соседка, упав на колени, кричала:
– Что вы делаете? Мы свои! Мы русские! Не стреляйте!
Кавказ – это особый край. Там сплелись культуры и национальности, быт и кухни.
В нашем доме из 48 квартир 10 было чеченских, остальные – русские, армянские, цыганские, азербайджанские, ингушские, еврейские, польские...
Мы жили дружно, пока не началась война. Война смела все: жизни, дружбу, любовь. Она уничтожила все.
Выжив в нечеловеческих условиях, люди из Чеченской Республики в других регионах России сталкивались и сталкиваются со страшнейшей дискриминацией, гонениями и угрозами.
Власти не терпят их рассказов о массовых расстрелах и бессудных казнях. Все они независимо от этнической принадлежности причисляются к «чеченцам».
Я столкнулась и с этим.
Мне не давали загранпаспорт около года. А Вам сделали за один день, да еще и любезно принесли к трапу частного самолета. Двойные стандарты – это ведь как раз то, что отличает деспотию от демократии…
Я очень сочувствовала Вам, когда Вы были в заточении. Я считала вынесенные Вам приговоры несправедливыми, политическими. И сейчас считаю, что на Вас, возможно, оказали давление.
Но Вы в интервью сказали: "Путин не слабак. Я готов воевать за сохранение Северного Кавказа в составе страны. Это наша земля, мы ее завоевали!" Подумайте, Вам ведь придется разделить ответственность за те военные преступления, которые на Кавказе не издержки «завоевания», а его суть.
Почитайте мой дневник.
Почитайте, как нас завоевывали.
Как мы хоронили соседей, убитых под обстрелом, предварительно закрыв могилы ветками, чтобы голодные собаки не растерзали покойных.
Как были убиты тысячи детей и женщин в Чеченской Республике.
Вы все еще хотите целостности с такой Россией?
Я не хочу.
И мне не нужно ее гражданство. Я стесняюсь его, как позорного рабского клейма.
Полина Жеребцова (в блоге Свободное место)
24.12.2013