Прокурор Чечни объявил судейскому корпусу республики: за каждый оправдательный приговор судьи и адвокаты будут лично отчитываться перед Рамзаном Кадыровым, «и никому от этого хорошо не будет». Несколько «вызовов на ковер» закончились инфарктами. Оправдания прекратились
«Добровольные» отставки
5 мая в администрацию главы Чечни были вызваны на экстренное совещание все судьи республики. В связи с этим в чеченских судах повально отменили назначенные на этот день процессы. Вечером по местному телевидению показали сюжеты с этого совещания, на котором глава Чечни безапелляционно обвинил судей в коррупции, халатности и кровожадности, буквально сравнив их с террористами.
Читая по бумажке справку, подготовленную, видимо, прокурором республики Шарпуди Абдул-Кадыровым, глава Чечни привел в пример два судебных решения, вынесенных районными судьями Хусаиновым (условный срок виновнику ДТП) и Яндаровым (признал без вести пропавшим чеченца, сгинувшего 10 лет назад и все это время числящегося в федеральном розыске по подозрению в участии в бандформировании). Кадыров говорил об этих решениях, как о только что свершившемся факте, хотя оба решения давным-давно были отменены вышестоящей инстанцией (Верховным судом Чечни) как вынесенные с нарушением закона. Было очевидно, что главу Чечни некорректно проинформировали.
Никому из судей на этом совещании не дали слова. Солировал только Рамзан. Он «тыкал» федеральным судьям, не слушал, когда они пытались что-то сказать, требовал безоговорочного признания вины, стучал кулаками по столу, то кричал, то чуть не плакал.
— Просто удивляюсь я, вам не жалко людей? Людей вам не жалко? — говорил в Кадырове «великий гуманист». — Я просил же, не сажайте людей, не сажайте! У нас… 12–15 лет <было> беззаконие. Мы не привыкли соблюдать законы, потому что у нас их не было. Народ наш не виноват в этом… Нет, мы всех сажаем, своих мы сажаем… Не судите мой народ! Оставьте его в покое!..
— Мне какая разница, Басаев или судья? Хаттаб или верховный судья? — не дремал в Кадырове и «великий инквизитор». — Если вы одинаково убиваете, унижаете мой народ, клянусь Аллахом, две копейки не будет мне стоить стереть вас <с лица земли>…
В общем, это был захватывающий театр одного актера. Все напряженно ждали развязки. Наконец она последовала.
— Это ты, Каратаев (председатель Верховного суда ЧР Магомед Каратаев. — Е.М.), все сделал, — ткнул пальцем Рамзан. — С твоим приходом изменилось все… Если у тебя есть честь и достоинство, ты должен написать заявление, Каратаев…
О том, что последовало после, — чеченский телевизор скромно умолчал. В ходе совещания Кадыров пофамильно назвал четырех чеченских судей: Хусаинова, Яндарова, Мурдалова и Каратаева. Эти четверо были в буквальном смысле задержаны после совещания. Их отпустили только тогда, когда они написали заявления об отставке. На следующий день квалификационная коллегия судей Чечни лишила полномочий районных судей Хусаинова и Яндарова. А вот уволить председателя Верховного суда Чечни Магомеда Каратаева и его зама Тахира Мурдалова, председателя судебной коллегии по уголовным делам ВС ЧР, оказалось не так просто. Дело в том, что вопрос об их отставке находится в компетенции Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации, которую возглавляет судья Верховного суда РФ Николай Тимошин. Но те, кто удерживал судей, принуждая написать заявления, явно ничего не знали ни о существовании ВККС, ни о Тимошине. Именно поэтому они удовлетворились заявлениями Каратаева и Мурдалова на имя… председателя Верховного суда Лебедева (который по закону никакого отношения к лишению судей полномочий не имеет). Подписавшихся под этой филькиной грамотой Мурдалова и Каратаева отпустили. Уже на следующий день обычно крайне сдержанный Магомед Каратаев (отказывает «Новой газете» в комментариях даже чаще, чем руководство Чечни. — Е.М.) сделал официальное заявление на Life.ru (исключительно дружественный чеченским властям федеральный ресурс. — Е.М.). Федеральные СМИ интерпретировали его как отказ Каратаева уходить в отставку.
— <Рамзана Кадырова> ввели в добросовестное заблуждение, — заявил Каратаев. — Он от души высказал свои эмоции, будем надеяться, что когда истина будет раскрыта, он свое мнение изменит. Я даже не предполагаю, а уверен, что это заказ, определенные люди работают над тем, чтоб опорочить руководство Верховного суда. Примерно такой <же> случай имел место… полтора года назад. Там иная чуть ситуация была, но пытались <Кадырова> ввести в заблуждение. Он, когда узнал, среагировал мужественно и достойно, я до сих пор <им> восхищаюсь, на сей раз, надеюсь, так же произойдет…
«Новой газете» не удалось связаться с Магомедом Каратаевым. Нам известно только, что он постарался обезопасить свою семью и находится в данный момент за пределами Чеченской Республики. Нам также известно, что те, кого Каратаев назвал «заказчиками» своей отставки, страшно злы, что их обвели вокруг пальца и заявление Каратаева, добытое с таким трудом, не имеет никакой юридической силы. Нам также стало известно, кого прочат на замену Каратаеву и Мурдалову. Это — судья Гудермесского городского суда Рамзан Тамаков, «кровный центороевец», то есть житель родного села Кадырова Центорой (в Чечне «центороевец» значит то же, что и член кооператива «Озеро» в России. —Е.М.). А также — действующий судья Верховного суда ЧР Муса Вагапов, известный тем, что в бытность адвокатом дал показания в суде против своих же клиентов. В 2012 году он уже пытался стать председателем Верховного суда ЧР, но Москва его кандидатуру «зарубила».
Заявление Магомеда Каратаева мало о чем говорит широкой публике. Оно скорее адресовано тем, кто долго и последовательно приводил чеченское правосудие «к ноге» и зачистил чеченскую судебную статистику даже от «статистической погрешности» (именно так в России называют ничтожное количество оправдательных приговоров).
Но важен сам факт заявления Каратаева, сделанного в федеральных СМИ. Он означает, что судьи Чечни пошли в свой последний бой.
Суд присяжных
В сегодняшней Чечне статус федерального судьи никого ни от чего не охраняет. Как и прочие жители, чеченские судьи — абсолютно беззащитны: их могут публично унизить, жестоко избить, довести до инфаркта угрозами, похитить, взять в заложники родственников…
«Новой газете» известно об обстоятельствах лишения полномочий одного из чеченских судей (установочные данные редакция сообщила в соответствующие органы, в том числе ФСБ РФ и в администрацию президента России). В отместку за то, что младший сын судьи написал критический пост о чеченских реалиях, были задержаны сам судья и его старший сын. Оба были избиты (редакции известно — кем и где). В этот же день судья написал заявление об отставке, и на следующий день оно вступило в силу (при этом всем членам квалификационной коллегии судей Чечни было ясно, при каких обстоятельствах их коллега написал заявление). Сын судьи, автор злополучного поста в соцсетях, сдался, после того как были задержаны его отец и брат. После этого никаких вестей о нем (жив ли вообще?) семья не получала в течение полугода. Буквально на днях его все-таки отпустили.
Эта история для Чечни была бы совершенно банальна, если бы не одно «но»: это произошло с федеральным судьей. И этот федеральный судья категорически отказался куда-либо жаловаться, понимая, что никто в России его не сможет защитить.
Практика непубличного давления на представителей чеченской судебной власти, в том числе силовое принуждение судей к отставкам «по собственному желанию», имеет долгую историю. Федеральному центру на нее трудно реагировать именно потому, что до 5 мая такое давление было непубличным и жертвы всегда молчали.
Но самое страшное — другое. В Чечне уже давно процветает и другая, открытая практика давления на правосудие, на которую Москва все эти годы закрывала глаза. В результате мы получили Кадырова, который может оказать влияние на любой судебный процесс в самом отдаленном от Чечни российском регионе (например, на Сахалине).
Когда-то отец Рамзана Кадырова мечтал о сильных чеченском суде и прокуратуре. Он много сделал для реального становления этих двух российских правовых институтов в послевоенной Чечне. Он лично уговорил вернуться в эти структуры многих чеченцев-федералов, вынужденных бежать из республики во времена Ичкерии.
У Кадырова-старшего была малосовместимая с идеологией Москвы высшая цель, которую он не особенно и скрывал: привлечь к уголовной ответственности федеральных военных, виновных в военных преступлениях в Чечне. И Ахмату-Хаджи удалось не так уж и мало: приговор по делу ханты-мансийского ОМОНа, приговор по делу Ульмана, приговор по делу полковника Буданова.
Кто-то скажет — капля в море, но если бы не теракт в мае 2004-го, то, возможно, это было бы лишь началом.
С 2007 года, когда власть в Чечне унаследовал Рамзан Кадыров, все прекратилось. Повторный процесс над омоновцами из Ханты-Мансийска проходил уже очень тихо. Новые чеченские власти старательно обходили стыдливым молчанием этот неудобный суд. И это молчание резко контрастировало с открытой войной, которую новое руководство объявило судам присяжных в Чечне.
В 2010-м Чечня стала последним российским регионом, на территории которого ввели суд присяжных. Первые же два судебных процесса с участием присяжных оправдали чеченцев, обвиняемых в тяжких преступлениях. Оправдательные приговоры были подвергнуты публичной критике, а сами присяжные — публичной порке. Осталось видеодоказательство одной из первых попыток грубейшего вмешательства исполнительной власти Чечни в отправление правосудия.
30 мая 2011 года присяжные полностью оправдали Магомеда Дудаева, Салама Устарханова, Бадрудди Юсупова и Майрбека Джабраилова, которые обвинялись в бандитизме, посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов, незаконном обороте оружия и в пособничестве боевикам. Сразу после вынесения вердикта куратор силового блока и первый заместитель председателя правительства Чечни Магомед Даудов (Лорд. — Е.М.) вызвал к себе присяжных и жестко отчитал их: «Стыдно должно быть вам, вы — люди, которые перед Всевышним вершите суд, люди, которых представили с района, полагая, что вы будете говорить правду, думая, раз у этой убили отца, у этого ваххабиты убили брата, у этого — двоюродного брата <…>. Но у вас нет лица, вы не чеченцы, перед Всевышним вы виноваты, потому что вы вынесли несправедливый приговор, вы растоптали чужую кровь, вы взяли на себя чужую кровь и отпустили преступников… Падишах (Рамзан Кадыров. — Е.М.) взял <это дело> под свой личный контроль, <потому что> такое тут не пройдет. Они <оправданные> будут наказаны, так как этого требует наш закон…»
Диктор: Виновны или нет? Эта картина напоминает кадры из фильма «Двенадцать», только на месте обвиняемых уже присяжные суда. Этим людям ставят в вину необоснованность оправдательного вердикта. Убийство, бандитизм и терроризм — эти факты для них были недостаточны для вынесения обвинительного приговора в адрес тех, кто совершил особо опасные преступления.
Магомед Даудов: Собрались какие-то люди, так называемый суд присяжных, и из-за решения которое ими вынесено, Устарханов и еще трое его подельников, а всего их четверо, это те, которые убивали людей, взрывали мины, одна их жертва до конца своей жизни останется в инвалидной коляске, люди с оружием, которые обвинялись в бандитизме и терроризме, а эти люди (присяжные) спокойно зашли (в зал суда заседания) и, не подумав об их семьях (семьях потерпевших), не подумав об их отцах и матерях, не подумав об их родственниках, ну как сказать об этих людях, ну как говорят о них те, которые их представили, например, вон та женщина с Аргуна, у нее отца убили (ваххабиты), вон у того (парня) тоже отца убили ваххабиты, этот (мужик слева от визиря) мюрид Кунта-Хаджи, он бывает у людей и делает зикр, эти люди, сами ничего не зная, сказав, что они невиновны (Устарханов и др.), подняли руки и выпустили их.
Диктор: Наличие улик, доказывающих преступления, и даже признательные показания обвиняемых не смогли повлиять на решение суда присяжных. Четыре опасных преступника были выпущены на свободу. Причины своего вердикта присяжные так и не смогли внятно объяснить.
Магомед Даудов: Они же сами говорят: «Мы убили такого-то, такого-то мы взорвали, у нас было оружие». Ты видел оружие, которое у этих людей отобрали (обращаясь к мюриду слева)?
Присяжный 1: Да, видел, которое у них отобрали.
Магомед Даудов: Ты видел человека, которого они сделали инвалидом?
Присяжный 1: Да, видел.
Магомед Даудов: Тогда как так получилось, что вынес решение об их невиновности?
Присяжный 1: Ну, парень пострадавший… да ему были нанесены телесные повреждения, ну-у…
Магомед Даудов: (Прерывая.) И что, что он ради показухи делал вид, что ему больно? Ты мусульманин, ты знаешь, если ты вынес решение о невиновности человека, на котором кровь, ты знаешь, что эта кровь на тебе будет, ты же совершаешь зикр и другие исламские обряды, знал ли ты об этом?
Присяжный 1: Ну перед Всевышним, если он был виновен, я буду тогда виновен (имея в виду, что как человек, оправдавший его).
Магомед Даудов: Ты, сказав, что те четверо, которые убивали людей, невиновны, как и все остальные тут, выпустил их, тогда в этом их кровь на тебе?
Присяжный 1: Ну-у-у…
Магомед Даудов: Ну если ты мусульманин, тогда кровь же на тебе, разве не так?
Присяжный 1: Да, на мне.
Магомед Даудов: …так на вас эта кровь.
Присяжный 2: Ну я-то голосовал против их невиновности.
Магомед Даудов: А, ты голосовал против…Ты скажи, ты считаешь их виновными?
Присяжный 3: В чем-то я их считаю виновными, в чем-то нет.
Магомед Даудов: Подождите, сейчас, когда вас всех тут собрали, вы посчитали их виновными, вы говорите, что они виноваты, тогда они же по вашему решению оправданы и отпущены на свободу.
Присяжный 3: Ну там же вопросы были, где нужно было отвечать «да» или «нет». Мы на некоторые вопросы отвечали «да, на некоторые «нет», ну как-то так.
Диктор: В суде присяжных участвовали 12 человек, и только двое из них адекватно оценили ситуацию, но в данном случае это не повлияло на исход оправдательного решения суда присяжных.
Магомед Даудов: Посмотрите, из всех вас двенадцати человек, только две женщины, которые сказали правду, перед народом и Всевышним (имея в виду, признали их виновными)…Вот вы как посчитали?
Присяжная (женщина) 3: Ну, я посчитала, что доказательства есть, и они очевидны, и поэтому голосовала по совести.
Диктор: Беря на себя ответственность в участии в суде, эти люди в ответе не только за судьбы людей, сидящих на скамье подсудимых. От компетентности их действий зависит судьба всего общества. Выпустив преступников на свободу, они не просто нарушили закон, но и стали их соучастниками.
Магомед Даудов (обращаясь ко второй женщине — присяжной 4): Ты почему посчитала, что они невиновны?
Присяжная (женщина) 4: Ну, там вопросы были непонятные, часть из них я понимала, часть нет.
Магомед Даудов: Ну тогда сказала бы я, не понимаю, и взяла бы отвод, сказала бы: оставьте меня… (Далее, обращаясь ко всем.) Стыдно должно быть вам, вы — люди, которые перед Всевышним вершите суд, люди, которых представили с района, полагая, что вы будете говорить правду, думая, раз у этой убили отца, у этого ваххабиты убили брата, у этого двоюродного брата, думаю, что в этом случае эти люди будут говорить какую-то правду, вас направили сюда. У вас нет лица, вы не чеченцы, и перед Всевышним вы виноваты, потому что вы вынесли несправедливый приговор, вы растоптали чужую кровь, вы взяли на себя чужую кровь и отпустили преступников. Ну это по воле Всевышнего Падишах взял под свой личный контроль, такое тут не пройдет, они будут наказаны, так как этого требует наш закон, просто вы же должны жить в этой Чечне, стыдно это, если бы вы сами или у вас в семье были люди, которые днем и ночью, проводя в лесах, везде ищут преступников, тогда бы вы знали…
Этот сюжет был без стеснения показан по местному телевидению, однако за кадром остались следующие значимые детали.
Все присяжные заседатели по этому делу были задержаны. Их вывезли в лес на так называемую контртеррористическую операцию и заставили идти впереди чеченских полицейских (то есть, по сути, сделали мишенями для боевиков). Судью и адвокатов подсудимых также вызвали «на ковер», после чего один из адвокатов попал в больницу с инфарктом и умер. На оправданных была объявлена охота.
Кому-то удалось сбежать из Чечни и спрятаться, но в заложники взяли членов их семей. «Новая газета» вместе с правозащитниками помогала семье одного из оправданных покинуть республику и выехать в Европу. Глава этой семьи прекрасно понимал: в Чечне в покое их не оставят, а у него еще два сына-старшеклассника.
Через несколько месяцев оправдательный вердикт присяжных по этому делу был утвержден Верховным судом Российской Федерации. Но к тому времени по семьям всех оправданных прошлись силовым катком.
…В 2012 году ушел на пенсию председатель Верховного суда Чечни Зиявди Заурбеков, и Москва утвердила на эту должность председателя Хасавюртовского районного суда (Дагестан) Магомеда Каратаева. По женской линии Каратаев состоял в дальнем родстве с Рамзаном Кадыровым. В этом же году новым прокурором Чечни был назначен Шарпуди Абдул-Кадыров, также являющийся дальним родственником Рамзана Кадырова (по мужской линии) и одновременно состоящий в родственных связях с новым председателем Верховного суда Чечни. Казалось, в исполнительной и судебной ветвях чеченской власти наступил устойчивый родственный баланс. Однако буквально сразу после своего назначения новый прокурор Чечни Абдул-Кадыров вошел в альянс с негласными кураторами судебной системы Чечни — Магомедом Даудовым и Хасином Таймасхановым (помощник главы республики). Появился курс на полное уничтожение принципа состязательности судебного процесса. Даже обвинительный приговор, где чеченские судьи хотя бы на миллиметр отступали от позиции прокурора в пользу защиты, становился причиной для санкций против таких судей. Каждый суд присяжных рассматривался в буквальном смысле как оранжевый уровень угрозы. Чтобы раз и навсегда отучить население Чечни от оправдательных вердиктов, кураторы чеченского правосудия пустили в ход «ядерное оружие» — Рамзана Кадырова.
…25 февраля 2014 года в Верховном суде Чеченской Республики коллегия присяжных вынесла вердикт в отношении жителей Чечни Абдурахманова, Акаева и Баканиева, признав недоказанной их вину в бандитизме, незаконном обороте оружия, разбое и т.д. Только один из подсудимых, Ибрагим Баканиев, был признан присяжными виновным в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительных органов, двое других были полностью оправданы. По большому счету, доказательная база обвинения строилась лишь на «признательных показаниях» подсудимых, которые они дали, по сведениям правозащитного центра «Мемориал», под пытками.
Сразу после оглашения вердикта присяжных Абдурахманов и Акаев были освобождены из-под стражи. В тот же день Акаев выехал за пределы России, и это его спасло. Абдурахманову, к сожалению, не повезло. Он пытался спрятаться у своих дальних родственников в чеченском селе, но гнев власти был настолько велик, что родители Абдурахманова сами сдали своего сына в руки полиции. Был ли у них выбор?
…Вечером 25 февраля местное телевидение показало огромный сюжет, посвященный этой теме. На ковер к Рамзану Кадырову вызвали чеченских судей, включая председателя Верховного суда Магомеда Каратаева. Тут же сидели прокурор республики Шарпуди Абдул-Кадыров и все силовое руководство республики. Все внимательно слушали разгневанного главу региона. Прокурор республики одобрительно кивал.
Диктор: Глава республики встретился с руководством МВД, прокуратуры, Верховного суда, Совета безопасности и подверг критике деятельность суда присяжных. Заседатели признали невиновными тех, кто стрелял в сотрудников полиции, и сами же потом признали свою вину…
Кадыров: …Там же была перестрелка, одного шайтана убили, других поймали. Суд присяжных их оправдал. Они сами признавали, что они стреляли, грабежи совершали, что били ребенка током. Все преступления были налицо. Их выпустили.
Диктор: Кадыров намерен обратиться в федеральный центр с просьбой о запрете деятельности суда присяжных в ЧР.
Кадыров: Мы послали людей с просьбами (я говорю о руководстве государства). Это не вяжется с нашим менталитетом. Наши судьи и так являются друг другу родственниками по линии жен, мужей и т.п. Это проблема для Верховного суда…
Кадыров, обращаясь к испуганным председателю Верховного суда ЧР Магомеду Каратаеву и другим судьям: Если в республике еще раз случится такое дело — мы с вами перестанем быть товарищами…
В этот же день к родственникам оправданных Акаева и Абдурахманова пришли сотрудники полиции. На следующий день родные Абдурахманова сказали ему, что помогут выехать за пределы республики, посадили в машину и… привезли в Грозный во 2-ю Оперативно-розыскную часть Оперативно-розыскного бюро при ГУ МВД РФ по СКФО (ОРБ-2).
В истории Чечни это был первый случай, когда отец сдал своего сына, чтобы уцелела остальная семья.
Судью и всех присяжных по этому делу вызвали в администрацию главы республики (на тот момент Магомед Даудов уже являлся руководителем администрации). Всех присяжных жестко отчитали, судья тем временем сидел в коридоре и ждал своей очереди. Его намеренно оставили напоследок. В итоге у судьи от нервного напряжения просто не выдержало сердце — он оказался в реанимации, спасли чудом.
Через три с половиной месяца Верховный суд РФ в полном объеме утвердил приговор Верховного суда Чечни. Но оправданный (теперь уже на уровне Верховного суда России) Альви Абдурахманов провел в ОРБ-2 еще несколько месяцев. Надо сказать, относились там к нему довольно гуманно. Не били, хорошо кормили, отпускали на выходные к жене и детям. Но освободить окончательно долго не решались. А сверху никаких указаний не поступало — после проигранной апелляции в Верховном суде РФ чеченские власти потеряли всяческий интерес к Альви Абдурахманову…
…Суды присяжных в Чечне, конечно же, остались, но оправдательных вердиктов с тех пор они больше не выносили.
Прокурор
Шарпуди Абдул-Кадыров стал первым чеченцем, назначенным прокурором республики в послевоенной Чечне. Это был очень важный, даже политический момент. Дело в том, что Москва очень долго отказывалась рассматривать местных кандидатов на эту ключевую для встраивания поствоенной Чечни в правовое российское пространство должность. В свое время все кандидатуры, предложенные Ахматом-Хаджи Кадыровым, были отклонены — федеральный центр в начале 2000-х опасался доверять силовые должности этническим чеченцам. Хотя сильнее тех кадров, на которые делал ставку Кадыров-старший, в Чечне больше не появилось. Это было последнее советское поколение грамотных консервативных юристов-федералов. У всех — отличное образование и исключительный опыт работы. Все в итоге стали чеченскими судьями.
Те, кто помнит нынешнего прокурора Чечни в бытность его простым работником Ачхой-Мартановской межрайонной прокуратуры, отзываются о Шарпуди Абдул-Кадырове вполне прилично. Не потому что боятся, а потому что действительно ничего компрометирующего за ним, видимо, не было. Из скудной биографической справки становится понятно, что Абдул-Кадыров был прилежным студентом (получал повышенную стипендию), прошел все ступеньки карьерной лестницы от стажера до первого заместителя прокурора республики, не перепрыгивая. То есть особого блата в его послужном списке не наблюдается. Не совсем понятно, правда, насколько добросовестно работал прокурором Ачхой-Мартановской прокуратуры с 1996 по 2000 год, когда Чечня была Ичкерией. Учитывая тот факт, что диплом он получил в 1990 году, эти пять лет практической работы в ичкерийской прокуратуре — значимый отрезок карьеры, особенно для молодого специалиста, который, безусловно, повлиял на его становление.
В ходе представления в чеченском парламенте замгенпрокурора Иван Сыдорук охарактеризовал Абдул-Кадырова как «профессионала с огромным опытом трудовой деятельности в надзорных органах, отличавшегося исключительной оперативностью при решении вопросов, касающихся нарушения законодательства». Сыдорук, кстати, по сей день является куратором Абдул-Кадырова. Рамзан Кадыров также подчеркнул — «профессионал с большой буквы, мы полностью приветствуем это назначение».
О том, что стало с этим «профессионалом с большой буквы» буквально через два года, — судить можно вот по этой стенограмме совещания с чеченскими судьями, которое было инициировано Магомедом Даудовым и прокурором Чечни Шарпуди Абдул-Кадыровым (аудиозапись имеется в распоряжении «Новой газеты» и будет направлена в соответствующие органы для принятия решения о возбуждении уголовного дела по факту превышения прокурором Чечни своих должностных обязанностей и оказания давления на судей в форме запугивания и шантажа. — Е.М.).
…29 декабря 2014 года в Верховном суде Чечни собрали судей всех инстанций, включая мировых. Формальный повод — подведение итогов за 2014 год. Кроме судей на совещании в качестве приглашенных гостей присутствовали прокурор Чечни Абдул-Кадыров и Дмитрий Кашлюнов, чья должность в протоколе совещания обозначена более чем лаконично — «помощник Даудова» (какого именно Даудова — никому в Чечне объяснять не надо). Вот только судя по стенограмме, «приглашенными гостями» были кто угодно, но только не прокурор республики и «помощник Даудова». Они как раз чувствовали себя на этом совещании настоящими хозяевами.
Прокурор Чечни сразу расставил правильные акценты: «Основная причина, по которой мы собрались, — это состоявшаяся встреча с главой республики Кадыровым. <…> Глава республики высказал большую озабоченность ситуацией, сложившейся в республике, в плане авторитета правоохранительных органов… Глава республики говорит: «Шарпуди Муайдович, кто возбуждает уголовные дела?» Я говорю: «Органы обвинения». А он: «Какие у тебя полномочия?» Вы себе не представляете, с момента регистрации… преступления, какая давка на прокурора республики. Тысяча человек, которые не хотят, чтобы регистрировалось это преступление. Мне приходится лично с ними воевать, ведь я тоже не хочу быть плохим. Потом мы в муках расследуем это уголовное дело. Пытаемся не краснеть перед вами, направляем его на доследование, пытаемся, чтобы хоть какая-то законность соблюдалась. Чтобы вы могли нормально, в комфортных условиях рассматривать уголовное дело… Доводим до суда, и нам говорят: «С этого момента мы <прокуратура> не имеем отношения к этому делу…» Отнюдь, господа! Когда реабилитируете, вы, что ли, извиняетесь <перед оправданным>? Нет, конечно, я официально, как прокурор республики, приношу свои извинения перед тем реабилитированным лицом. …Вы выезжаете в Москву и оправдываетесь перед Генеральным прокурором России по каждому оправданному лицу? Нет, я лично выезжаю и оправдываюсь… Глава республики мне говорит: «За каждый оправдательный приговор прокурор республики лично мне будет отчитываться…»
…Тогда я сказал: «Рамзан Ахматович, я буду идти <к вам> вместе с судьями говорливыми и скажу <по каждому>, что он из себя представляет.
…Магомеда Эвурхаевича и меня регулярно «строят». Не в плохом смысле, а в хорошем. Мне говорят, если незаконно судья выносит приговор — назвать его фамилию, имя, чтобы доложить Президенту России, что он подрывает основы Конституционного строя РФ.
…Я об этом говорю сегодня абсолютно открыто, чтобы завтра вы не удивлялись, почему я, когда буду идти к главе республики, возьму с собой одного или двух лиц (из судей. — Е.М.). И причем обвинителем (видимо, перед Рамзаном Кадыровым. — Е.М.) буду я сам, а не кто-то…
…Я высоко ценю статус суда <…> Я хочу, чтобы вы все правильно поняли, я абсолютно не пытаюсь покушаться на ваш статус, я абсолютно не пытаюсь вас лишать самостоятельности… Никогда ни одного прокурора я не ориентировал на то, чтобы он незаконно какие-то вещи говорил суду. Никогда ни одному судье я не звонил по поводу оправданий кого-то. <Я> низкопоклонствую, <если> …на все 100% человек виноват. Зачем ты его оправдываешь?.. Такие звонки были всего нескольким председателям <районных судов>, которых я знаю…
…Я всегда благодарен, когда вы <…> карательную практику улучшаете, хотя могли с точностью все наоборот сделать, и абсолютно законно…
Дальше… Институт присяжных заседателей… Получается, я, прокурор республики, не могу игнорировать просьбы главы республики, хоть и никогда незаконной просьбы ко мне не поступало. Магомед Эвурхаевич не может! Никто из присутствующих не может! А эта «кухарка» <…> которая приглашена в суд? Она игнорирует и закон, и Рамзана Ахматовича, и президента страны <Путина>. И говорит: «Я оправдаю, хоть «торчком» все стойте». И выносит оправдательный вердикт…
…Глава республики сказал буквально так: «Если в республике будут постановляться неправосудные оправдательные приговоры, будешь лично отчитываться…»
Судья Верховного суда ЧР Исмаилов: Здесь много говорилось в докладе Шарпуди Муайдовича по поводу оправдательных приговоров, выносимых судьями республики. <Если> говорить о статистических данных, по состоянию на 1 декабря 2014 года cудами республики рассмотрено 1727 дел с вынесением приговоров. Из них <только> 2 приговора оправдательных. Одно дело возвращено прокурору по ст. 237 УПК РФ. Вот и вся оправдательная практика.
Прокурор: Я не хотел говорить Исмаилову, а сейчас скажу. Исмаилов является автором одного из уголовных дел, по которому оправдана женщина, которая убила мошенницу. Я главе республике еще об этом не говорил… Хорошо, первое уголовное дело, по которому мы пойдем к главе республики, будет <это дело>… Я <скажу>, что вы неправильно ориентировали присяжных заседателей…
Судья Исмаилов: Я никого не ориентировал.
Прокурор: Я это скажу в другом месте.
Судья Исмаилов: Пожалуйста!
Прокурор: Вы ориентировали присяжных заседателей, чтобы они не обращали внимания на вещественные доказательства — <на видеозапись>, где женщина на всю республику дает признательные показания перед главой республики.
Судья Исмаилов: Шарпуди Муайдович, как вы можете говорить, что это были признательные показания, когда человек в камуфляжной форме <просто> стоит и разговаривает с женщиной? Никакого процессуального оформления, никакого протокола нет. Непонятно, кто спрашивает этих женщин, кто стоит там в кадре… (на этом моменте актовый зал Верховного суда Чечни взрывается аплодисментами. — Е.М.)
Прокурор (явно задетый такой солидарной реакцией судей): … Я в своем выступлении не говорил, что оправдательных приговоров много. Я сейчас совсем о другом говорю.
Судья Исмаилов: Вы говорили, что оправдательные приговоры выносятся в республике…
Прокурор: Я сказал, что один из них, абсолютно незаконный, — ваш, который, кстати, отменен.
Судья Исмаилов: Вы извините, приговор вступил в законную силу. Он не был отменен, он был изменен, даже наказание снизили.
Прокурор: Мы еще к этому вернемся…
Председатель Надтеречного районного суда ЧР Ибрагимов: Вопрос такой. Я председатель Надтеречного районного суда, проработал в следствии и в прокуратуре, и вы работали, я вас давно знаю, и вы меня знаете. Нормально расследованное дело можно «сломать»?
Прокурор: В Чеченской Республике, я абсолютно обоснованно это заявляю, можно «сломать» любое уголовное дело, если будет большое желание.
Судья Ибрагимов: Никогда не соглашусь с вами… Вы <сказали про> бездеятельность Верховного суда ЧР. Если получаются незаконные решения, сколько решений было вами обжаловано и отменено Верховным судом ЧР и Верховным судом РФ?
Прокурор: Объясню очень просто… В законе написано: надзорная инстанция работает только тогда, когда по приговору допущены фундаментальные нарушения… Любой человек, который хоть чуть-чуть знаком с законом, знает, что надзорной (кассационной) инстанцией прокурор поставлен в процессуальный тупик. Он не может выйти на надзорную инстанцию, если не будут допущены фундаментальные нарушения закона, перечень которых абсолютно исчерпывающий. Мы не можем туда выйти, не можем <…> Дальше. Если мы говорим, о том, что мы все «державники» и что мы все за правосудие, у нас тогда не должно быть таких разночтений вообще <…> Что плохого, что у судьи может позиция совпасть с прокурором?
Судья Ибрагимов: Позиция может совпасть и с адвокатом — это две стороны состязательности. Почему я должен предпочтение отдать одной <стороне>?..
Прокурор: …Сегодня получается, прокуроры сами по себе, вы — сами по себе. Но тогда посмотрим, во что это выльется. И вас проверят, и нас проверят. И никому от этого хорошо не будет. Глава республики говорит: «Вот я приглашу этого судью вместе с тобой и послушаю, насколько ты прав и насколько ты прав…» <И> когда захотят с вами не совсем традиционно поступить, я за вас заступлюсь, а не Магомед Эвурхаевич <Каратаев>…
…А 5 мая «не совсем традиционно» поступили уже с самим Каратаевым.
Полный контроль
У меня нет никаких сомнений, что прокурор Чечни может иметь самое непосредственное отношение к событиям 5 мая — к этой незаконной попытке руками главы республики сменить руководство ВС ЧР. Стенограмма совещания — тому очевидное доказательство. Рамзан слово в слово повторил обвинения Шапсуди Абудул-Кадырова, произнесенные еще в декабре 2014 года.
Декабрьское совещание дало нужные результаты, красноречиво подтвержденные статистикой. Если в 2013 году чеченские суды и вынесли 12 оправдательных приговоров, то в 2014-м — уже только два.
В 2015-м — ни одного.
Прошедший год стал самым тяжелым в новейшей истории судебной системы Чеченской Республики. Чтобы избежать «вызова на ковер» к Даудову и Кадырову (с последующими санкциями, среди которых заявление о «добровольной отставке» — далеко не самое страшное), судьи стали допускать грубейшие нарушения судебного процесса. Самыми проблематичными по-прежнему оставались суды присяжных…
В прошлом году в Грозненском районном суде проходило обычное (без присяжных) судебное разбирательство под председательством того самого судьи Хусаинова, отставки которого на майском совещании потребовал Рамзан Кадыров. В ходе этого процесса адвокат заявил отвод прокурору. Стандартное действие, которое происходит сплошь и рядом в судах по всей России. Если бы не один интересный факт, а именно — само содержание этого заявления об отводе прокурору, красноречиво свидетельствующее, как теперь проходят в Верховном суде Чечни суды присяжных:
«Прокурор NN сообщил <мне и еще трем свидетелям>, что он убежден в невиновности <подсудимых, одного из которых я защищаю>, но не может заявить об этом в суде и отказаться от обвинения, потому что он связан позицией прокурора Чеченской Республики Шарпуди Абдул-Кадырова и его заместителя Заурека Джанхотова.
…Я возразил <прокурору>, сказав, что государственный обвинитель в суде должен исходить из сложившегося у него в ходе судебного разбирательства мнения о виновности или невиновности подсудимого. На это <прокурор NN> ответил, что так должно быть по закону, но «у нас в республике это невозможно». Далее он стал рассказывать, что ни одно обвинительное заключение даже в районной прокуратуре не утверждается прокурорами без письменного заключения 16-го отдела прокуратуры Чеченской Республики, подписанного заместителем прокурора Джанхотовым.
Далее <прокурор NN> сообщил, что он собирается в течение десяти дней уволиться из органов прокуратуры. При этом рассказал о причине своего решения: он поддерживал обвинение в судебном заседании с участием присяжных заседателей, и в этом деле присяжные со счетом 9:3 оправдали подсудимого. Затем председательствующий под надуманным предлогом отправил заседателей в совещательную комнату, и они вернулись с единогласным оправдательным вердиктом. Тогда возмущенный <cудья> объявил перерыв на несколько дней, по истечении которых выяснилось, что один из присяжных получил инфаркт и был заменен, остальные же вынесли единогласный обвинительный вердикт.
<Прокурор NN> заявил, что не может работать в прокуратуре, которая сама является главным нарушителем законов в Чеченской Республике…
На вопрос <…> как судья может вынести обвинительный приговор в отсутствие доказательств вины, <прокурор NN> сообщил, что прокурор Абдул-Кадыров на совещании судей Чеченской Республики заявил, что любого судью, который вынесет оправдательный приговор… самого ждет суд, где обвинителем будет Абдул-Кадыров…»
При содействии Верховного суда Российской Федерации мы получили материалы того самого дела, которое рассматривали присяжные, и ознакомились с протоколом судебного заседания. Факты подтвердились. Судья действительно три раза направлял в совещательную комнату жюри присяжных, аргументируя каждый раз, что вынесенный вердикт — «невнятный и противоречивый». Действительно, в процессе был сделан перерыв на два дня, после чего один из присяжных не вернулся в процесс, так как попал в больницу. И, наконец, действительно после двухдневного перерыва присяжные вернулись в суд и вынесли единогласный обвинительный приговор.
Заказчики
Сегодня в Чечне идет еще один процесс присяжных по политическому делу, которое в СМИ называют «делом членов УНА-УНСО». Это дело — исключительное. Первое дело, спущенное в Чечню Москвой. Поэтому контроль за ним — особенно тщательный.
Двух жителей Украины Станислава Клыха и Николая Карпюка обвиняют в том, что в конце 1994-го — начале 1995 года они воевали против российских федеральных сил в составе вооруженных формирований самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия. 20 лет спустя Следственный комитет России якобы сумел доказать, что Клых и Карпюк лично убивали и пытали 30 российских военнослужащих в ходе боевых столкновений в Грозном в период с 10 часов 31 декабря 1994 года до вечера 2 января 1995 года.
Подробный анализ обвинительного заключения сделал правозащитный центр «Мемориал», единственный в России архиватор реальных событий обеих чеченских военных кампаний. Александр Черкасов, председатель совета ПЦ «Мемориал», выступил на суде свидетелем защиты. Он документально доказал, что обвинение, предъявленное Клыху и Карпюку не соответствует фактическим обстоятельствам гибели российских военнослужащих. Черкасов поставил под сомнение показания о боях на площади Минутка в ходе штурма Грозного 31 декабря 1994-го и в первые дни 1995 года, данные на следствии самими подсудимыми, а также ключевым свидетелем обвинения, неоднократно судимым Малофеевым. Правозащитник заметил, что в указанное в обвинительном заключении время площадь находилась в глубоком тылу чеченской армии, и бои на Минутке начались лишь в конце января 1995 года.
Опроверг Черкасов и показания Малофеева о пытках пленных федералов украинскими солдатами, якобы происходивших в феврале 1995-го в доме на Первомайской улице. В то время, пояснил он, эта часть города, наоборот, находилась в глубоком тылу россиян.
«…Следствие, очевидно, не исследовало реальные обстоятельства гибели российских военнослужащих, понадеявшись, что никто не будет заниматься этим «безнадежным делом»…
…Из тридцати перечисленных в обвинительном заключении погибших военнослужащих, 18 человек, погибли на значительном расстоянии от указанных в обвинительном заключении мест участия украинцев в боестолкновениях.
…Из оставшихся двенадцати — десять погибли не от стрелкового оружия (сгорели в подбитых из гранатометов танках и боевых машинах, а причина смерти одного — множественные ранения осколками мины). При этом Карпюку и Клыху инкриминировано совершение убийств в составе банды, вооруженной только огнестрельным оружием.
…Следствие не потрудилось установить не только места гибели военнослужащих, но и принадлежность убитых (все они названы мотострелками 131-й отдельной мотострелковой бригады, 81-го и 276-го мотострелковых полков, в то время как четверо из них — десантники 76-й воздушно-десантной дивизии — вообще принадлежали к другому роду войск).
Таким образом, можно уверенно утверждать, что выдвинутые в отношении Николая Карпюка и Станислава Клыха обвинения в убийстве тридцати российских военнослужащих ни в коей мере не основаны на исследовании реальных обстоятельств гибели этих военнослужащих…»
Процесс по «делу УНА-УНСО» ведет судья Верховного суда ЧР Исмаилов. Тот самый, который на декабрьском совещании задал вовсе не риторический вопрос прокурору Чечни о ничтожности доказательств, полученных под давлением. Именно ему — Исмаилову — аплодировали судьи. Сегодня судья Исмаилов на практике показывает, как полученные под пытками доказательства могут лечь в основу страшного приговора.
Клыху и Карпюку грозит пожизненное заключение. Подсудимый Станислав Клых от такой перспективы помешался рассудком, о чем сообщает его адвокат Марина Дубровина. Он действительно ведет себя неадекватно — это очевидно всем. Но судья Исмаилов, который по идее должен был в этом случае назначить психиатрическую экспертизу, «не замечает» странностей в поведении подсудимого. Если экспертиза выявит невменяемость Клыха, это автоматически означает невозможность вынесения в отношении него приговора с реальным наказанием. Его надо будет отправлять в спецбольницу. Это не лучшая для него альтернатива, потому что наши спецбольницы ничем не отличаются от тюрем. Но для прокуратуры, которая добивается победного обвинительного приговора и максимального срока наказания (пожизненного), такой вариант — неприемлем. И поэтому «тот самый» судья Исмаилов даже такой малости не волен сделать.
Возникает вопрос: если чеченский суд закатали в асфальт, зачем же тогда менять руководство? Да еще таким способом, который подставляет под удар лично главу Чечни?
Все очень просто. Дело в том, что в данный момент в производстве чеченских и российских судов находятся два дела, напрямую затрагивающие интересы и компрометирующие трех человек: Шарпуди Абдул-Кадырова, Магомеда Даудова и Хасина Таймасханова. То есть всех так называемых «кураторов» республиканского правосудия. Эти дела — не что иное, как профессиональная месть чеченских судей за все пережитые унижения. «Новая газета» внимательным образом следит за производством по этим делам, которые вышли за пределы республики, а значит, прикрыть их будет уже не так легко (материалы дел имеются в редакции «Новой газеты» и будут преданы огласке в любом случае. — Е.М.).
Именно этот факт и стал основной причиной продуманного и хорошо срежиссированного спектакля по отставке руководства Верховного суда Чечни, который все мы наблюдали 5 мая. Вот только сомневаюсь, что актер, сыгравший в этом спектакле главную роль, знает об истинных мотивах тех, кого председатель ВС ЧР Магомед Каратаев назвал «заказчиками».
Впрочем, незнание, как говорится, не освобождает от ответственности. Рамзан Кадыров, являясь всего лишь представителем исполнительной власти, не наделен правом давить на судей и требовать их отставки.
Наказ Путина
25 марта Владимир Путин назначил Рамзана Кадырова и.о. главы Чечни — до выборов руководителя региона в сентябре, на которых Кадыров намерен выдвинуть свою кандидатуру. Решение Путина было абсолютно предсказуемым, информация о том, что Чечне разрешили провести выборы, стала публичной еще в прошлом году. Однако за полтора месяца до переназначения Кадыров сделал сенсационное заявление в стиле «я устал, я ухожу». Именно это заявление спровоцировало появление устойчивой версии о натянутых отношениях между Москвой и Чечней. Заговорили о том, что Кремль может вовсе отменить выборы и назначить нового главу республики. Не Рамзана.
Вечером 25 марта Грозный содрогнулся от канонады. Так — десятиминутым салютом по поводу таки свершившегося переназначения — разрядилось нервное напряжение, в котором полтора месяца пребывала чеченская власть. Косвенно этот фейерверк свидетельствовал, что страхи Кадырова были реальностью. О том же говорило и нетрадиционное публичное напутствие Владимира Владимировича, больше похожее на «желтую карточку»: «И вы, и будущие руководители республики, конечно, должны делать все для соблюдения российских законов во всех сферах нашей жизни, и я хочу это подчеркнуть, во всех сферах нашей жизни».
Но Рамзан Кадыров в тот день, видимо, так обрадовался, что пропустил президентский наказ мимо ушей.