Связаться с нами, E-mail адрес: info@thechechenpress.com

МЕМУАРЫ Часть 40

 

21. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Английский философ Бертран Рассел как-то за­метил: «Беда человека в том, что дураки слишком самоуверенны, а умные полны сомнений». Эти слова мне вспомнились, когда я прочел в очень полезной и умной рецензии Е. Р. Романова о рукописи данной работы следующее место: «Еще одна особенность, на меня произведшая большое впечатление, это –книга о Сталине. Фигура Сталина и ненависть автора к Сталину – лейтмотив. Но когда это нарушает ме­ру, то впечатление ослабляется. Поэтому вторая цель моих замечаний – восстановить чувство меры, чтобы усилить впечатление». Несмотря на бесспор­ную правильность этого замечания с точки зрения норм литературно-психологического мастерства, я все-таки остался при своей «самоуверенности» в трактовке «фигуры Сталина». Ведь у меня свой соб­ственный образ Сталина, к которому я питаю, выра­жаясь по-немецки, «хасслибе»* и отношусь к нему двояко: как палача, я его ненавижу, что лишает ме­ня способности писать о нем, соблюдая «чувство ме­ры», но как технолог власти он меня всегда пора­жал, чтобы не сказать восхищал. Тут воистину сам Сталин мог бы о себе сказать, подражая поэту: «Ай да Сталин, ай да сукин сын!»

* «Ненависть–любовь».

 

Призадумываясь над феноменальными успехами Сталина по созданию тиранической системы управления, которая безотказно функционирует даже че­рез тридцать лет после его смерти, невольно устрем­ляешь свой взор в глубь веков в поисках других ти­раний для исторических параллелей, и тогда только выясняется, что у Сталина предшественников нет. Даже самые невероятные фантазии великих мысли­телей прошлого о государствах-чудовищах только у Сталина стали былью.

Сталин, вероятно, никогда не читал Гоббса, но зато он, питомец духовной семинарии, несомненно, читал «Ветхий Завет», откуда Гоббс заимствовал легенду о морском страшилище «Левиафане» – си­нониме для обозначения самых жестоких государ­ственных образований в древней истории Вавило­нии и Ассирии.

Государственная философия Гоббса в «Левиафа­не» предвосхитила элементы правового мышления Сталина. Уже в исходном тезисе Гоббса, ставшем на­родной поговоркой, – «человек человеку – волк» – весь Сталин во всем своем духовном облике. Для Сталина само человечество – сплошная стая волков, каждый из которых тебя съест, если ты не сумеешь его вовремя обезвредить, нещадно уничтожая тех, которые не поддаются этому («волк» есть вообще излюбленная метафора Сталина по отношению к лю­дям; вспомните беседу Сталина с индийским пос­лом в феврале 1953 г.). Но Гоббс думал, как думал позже и Сталин, что человек, собственно, страшнее даже волка, ибо человек не удовлетворяется тем, что утолил голод сегодня, как этим удовлетворяет­ся волк. Человек еще планирует утоление голода на завтра. Он страшнее волка и потому, что он наход­чив, хитер и коварен. В каждом человеке живет по­тенциальный негодяй, злодей, убийца. Отсюда Гоббс выдвинул и другой тезис, под которым, не задумы­ваясь, подписался бы и Сталин: история человече­ства есть история непрерывной «борьбы всех против всех» (Маркс и Энгельс в «Коммунистическом ма­нифесте» немножко модернизировали и «классифи­цировали» Гоббса – «история всего предшествую­щего общества есть история борьбы классов»).

Чтобы обуздать волчьи нравы человека, надо на­деть на него, так сказать, железный намордник и приковать его пожизненно цепью к сверхмощному абсолютистскому государству. Такое государство Гоббс и называет «Левиафаном». Первое англий­ское издание «Левиафана» было иллюстрировано пророческой символикой: на титульной странице изображен великан в одежде из роя людишек, в его правой руке – меч завоевателя, в левой – посох проповедника, на голове – корона, над которой – эпиграф из книги Иова: «Никакая власть на земле не сравнима с ним». Так сбылось пророчество: те­перь мы уже знаем, что власть Сталина несравнима ни с какой прошлой властью на земле, как сам Ста­лин несравним с другими тиранами. Сталина можно сравнить только со Сталиным, который возглавил всемирно-исторический процесс умножения изощ­ренных злодеев, усовершенствования искусства фи­зического и духовного убийства людей, массовой практики народоубийств, оправдываемой античело­веческими догмами современных национальных и интернациональных «левиафанов».

Однако историки до сих пор писали только об этой стороне злодеяний Сталина, забывая о постоян­ном и зловещем: Сталин усовершенствовал уни­кальную партократическую систему властвования и исполинскую машину обесчеловечивания человека.

Сталин точно учел: чтобы превратить человека в жи­вое, но бездушное орудие в руках преступной вла­сти, надо вернуть человека из просвещенного XX ве­ка назад, в дремучую эпоху стадного, животного со­стояния человечества со стадным инстинктом, кол­лективным ритуалом коллективной работы и даже коллективной круговой порукой.

Энгельс писал, что человек начал философство­вать только после того, как он наелся досыта и на­учился делать запасы на завтра. Это замечание Эн­гельса стало руководящей идеей «нормального правления» Сталина – он глубоко был убежден, что метод массового террора убивает только тело, но не дух, поэтому нет иного более действенного уни­версального метода покорения человека машиной власти, как заставить этого человека думать не го­ловой, а желудком. Из стадных коллективов, ду­мающих желудком, бунтовщиков не завербуешь. Постоянное недоедание и круглосуточная борьба советского человека в «очередях» за «хлеб насущ­ный» – это не эпизоды, не упущения нерадивых ор­ганизаторов снабжения, а продуманная система то­тального покорения человека. Но и здесь Сталин сказал свое слово. История знает немало «голодных бунтов» отчаявшихся подданных против тираничес­ких правителей. У Сталина голодные не бунтовали. Они безмолвно умирали. На богатейшей земле Ста­лин систематически практиковал массовый искус­ственный голод. Это было продолжение продуман­ной системы властвования «без террора», «нормаль­ным методом» – голодом. Как это делалось, расска­зывал сам Хрущев на одном из пленумов ЦК КПСС в 1963 г.: «При Сталине и Молотове мы вывозили хлеб за границу, а советские люди пухли и умирали с голоду».

Это объясняет многое из того, почему Сталину удалось так безнаказанно тиранить великий народ целых три десятилетия.

В чем же секрет его превосходства как политика не только над современными ему деятелями, но и над всеми бывшими до него тиранами? Сталин был первый политик в истории, который синтезировал политическое руководство государством с искус­ством уголовных методов управления народом. Этот «синтез» ему удался так блестяще, потому что он был наделен от рождения уму непостижимым да­ром уголовного мышления. Но прежде всего и рань­ше всего он проделал над собой такую операцию, на которую не способен никакой уголовник, – он убил в самом себе человека со всеми его человеческими слабостями. Поэтому он был свободен от всяких материальных соблазнов людей и безрассудного авантюризма уголовников. Виртуоз в коварстве, но бесчувственный, холодный, точный, расчетливый, он даже не был мизантропом. Он без эмоции гнева, без экстаза садиста, просто и деловито косил людей, которые не хотели быть его рабами, как пахарь ко­сит сорную траву. Причем никогда не каялся, что поступал так, ибо каяться способен только преступ­ник, который все еще не перестал быть человеком.

Секрет превосходства Сталина над всеми други­ми тиранами заключался в том, что его учитель Ле­нин вручил ему такую машину властвования, подоб­ной которой человечество еще не знало. Запомним: в этой машине нет ни одного винтика от Сталина. Сталин ее только усовершенствовал. Зато как води­тель этой машины Сталин превзошел ее конструктора. Превзошел Сталин своего учителя и в другом. Уникальный тип машины и политический замысел водителя требовали такого отбора ее обслуживаю­щей команды, в которой каждый способен отре­шиться от всех качеств, отличающих человека от волков Гоббса. Сталин не был философом, как Гоббс, но он был величайшим знатоком психологии обитателей дна человеческого общества: он был пси­хологом люмпен-пролетариата. Он не хуже Гоббса знал, что в одном и том же человеке уже в эмбрионе соседствуют антиподные гены – гены добродетели и гены злодейства, как в атомном ядре нейтрон и про­тон. Величайшая заслуга Сталина перед советским коммунизмом в том и заключается, что Сталин рас­щепил, подобно ядерному физику, человеческий эм­брион на его составные части, отбросил ненужный ему хлам – добродетель, – дав тем самым колос­сальный разворот освобожденной отныне энергии злодейства. Вот носителями этой энергии, созданны­ми Сталиным по его собственному образу мышле­ния и действия, и являются продолжатели его дела.

 

 

© Abdurakhman Avtorkhanov
All rights reserved for Russian Possev-Verlag, V. Gorachek KG
Опубликовано на http://www.moreandr.narod.ru/