21. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Английский философ Бертран Рассел как-то заметил: «Беда человека в том, что дураки слишком самоуверенны, а умные полны сомнений». Эти слова мне вспомнились, когда я прочел в очень полезной и умной рецензии Е. Р. Романова о рукописи данной работы следующее место: «Еще одна особенность, на меня произведшая большое впечатление, это –книга о Сталине. Фигура Сталина и ненависть автора к Сталину – лейтмотив. Но когда это нарушает меру, то впечатление ослабляется. Поэтому вторая цель моих замечаний – восстановить чувство меры, чтобы усилить впечатление». Несмотря на бесспорную правильность этого замечания с точки зрения норм литературно-психологического мастерства, я все-таки остался при своей «самоуверенности» в трактовке «фигуры Сталина». Ведь у меня свой собственный образ Сталина, к которому я питаю, выражаясь по-немецки, «хасслибе»* и отношусь к нему двояко: как палача, я его ненавижу, что лишает меня способности писать о нем, соблюдая «чувство меры», но как технолог власти он меня всегда поражал, чтобы не сказать восхищал. Тут воистину сам Сталин мог бы о себе сказать, подражая поэту: «Ай да Сталин, ай да сукин сын!»
* «Ненависть–любовь».
Призадумываясь над феноменальными успехами Сталина по созданию тиранической системы управления, которая безотказно функционирует даже через тридцать лет после его смерти, невольно устремляешь свой взор в глубь веков в поисках других тираний для исторических параллелей, и тогда только выясняется, что у Сталина предшественников нет. Даже самые невероятные фантазии великих мыслителей прошлого о государствах-чудовищах только у Сталина стали былью.
Сталин, вероятно, никогда не читал Гоббса, но зато он, питомец духовной семинарии, несомненно, читал «Ветхий Завет», откуда Гоббс заимствовал легенду о морском страшилище «Левиафане» – синониме для обозначения самых жестоких государственных образований в древней истории Вавилонии и Ассирии.
Государственная философия Гоббса в «Левиафане» предвосхитила элементы правового мышления Сталина. Уже в исходном тезисе Гоббса, ставшем народной поговоркой, – «человек человеку – волк» – весь Сталин во всем своем духовном облике. Для Сталина само человечество – сплошная стая волков, каждый из которых тебя съест, если ты не сумеешь его вовремя обезвредить, нещадно уничтожая тех, которые не поддаются этому («волк» есть вообще излюбленная метафора Сталина по отношению к людям; вспомните беседу Сталина с индийским послом в феврале 1953 г.). Но Гоббс думал, как думал позже и Сталин, что человек, собственно, страшнее даже волка, ибо человек не удовлетворяется тем, что утолил голод сегодня, как этим удовлетворяется волк. Человек еще планирует утоление голода на завтра. Он страшнее волка и потому, что он находчив, хитер и коварен. В каждом человеке живет потенциальный негодяй, злодей, убийца. Отсюда Гоббс выдвинул и другой тезис, под которым, не задумываясь, подписался бы и Сталин: история человечества есть история непрерывной «борьбы всех против всех» (Маркс и Энгельс в «Коммунистическом манифесте» немножко модернизировали и «классифицировали» Гоббса – «история всего предшествующего общества есть история борьбы классов»).
Чтобы обуздать волчьи нравы человека, надо надеть на него, так сказать, железный намордник и приковать его пожизненно цепью к сверхмощному абсолютистскому государству. Такое государство Гоббс и называет «Левиафаном». Первое английское издание «Левиафана» было иллюстрировано пророческой символикой: на титульной странице изображен великан в одежде из роя людишек, в его правой руке – меч завоевателя, в левой – посох проповедника, на голове – корона, над которой – эпиграф из книги Иова: «Никакая власть на земле не сравнима с ним». Так сбылось пророчество: теперь мы уже знаем, что власть Сталина несравнима ни с какой прошлой властью на земле, как сам Сталин несравним с другими тиранами. Сталина можно сравнить только со Сталиным, который возглавил всемирно-исторический процесс умножения изощренных злодеев, усовершенствования искусства физического и духовного убийства людей, массовой практики народоубийств, оправдываемой античеловеческими догмами современных национальных и интернациональных «левиафанов».
Однако историки до сих пор писали только об этой стороне злодеяний Сталина, забывая о постоянном и зловещем: Сталин усовершенствовал уникальную партократическую систему властвования и исполинскую машину обесчеловечивания человека.
Сталин точно учел: чтобы превратить человека в живое, но бездушное орудие в руках преступной власти, надо вернуть человека из просвещенного XX века назад, в дремучую эпоху стадного, животного состояния человечества со стадным инстинктом, коллективным ритуалом коллективной работы и даже коллективной круговой порукой.
Энгельс писал, что человек начал философствовать только после того, как он наелся досыта и научился делать запасы на завтра. Это замечание Энгельса стало руководящей идеей «нормального правления» Сталина – он глубоко был убежден, что метод массового террора убивает только тело, но не дух, поэтому нет иного более действенного универсального метода покорения человека машиной власти, как заставить этого человека думать не головой, а желудком. Из стадных коллективов, думающих желудком, бунтовщиков не завербуешь. Постоянное недоедание и круглосуточная борьба советского человека в «очередях» за «хлеб насущный» – это не эпизоды, не упущения нерадивых организаторов снабжения, а продуманная система тотального покорения человека. Но и здесь Сталин сказал свое слово. История знает немало «голодных бунтов» отчаявшихся подданных против тиранических правителей. У Сталина голодные не бунтовали. Они безмолвно умирали. На богатейшей земле Сталин систематически практиковал массовый искусственный голод. Это было продолжение продуманной системы властвования «без террора», «нормальным методом» – голодом. Как это делалось, рассказывал сам Хрущев на одном из пленумов ЦК КПСС в 1963 г.: «При Сталине и Молотове мы вывозили хлеб за границу, а советские люди пухли и умирали с голоду».
Это объясняет многое из того, почему Сталину удалось так безнаказанно тиранить великий народ целых три десятилетия.
В чем же секрет его превосходства как политика не только над современными ему деятелями, но и над всеми бывшими до него тиранами? Сталин был первый политик в истории, который синтезировал политическое руководство государством с искусством уголовных методов управления народом. Этот «синтез» ему удался так блестяще, потому что он был наделен от рождения уму непостижимым даром уголовного мышления. Но прежде всего и раньше всего он проделал над собой такую операцию, на которую не способен никакой уголовник, – он убил в самом себе человека со всеми его человеческими слабостями. Поэтому он был свободен от всяких материальных соблазнов людей и безрассудного авантюризма уголовников. Виртуоз в коварстве, но бесчувственный, холодный, точный, расчетливый, он даже не был мизантропом. Он без эмоции гнева, без экстаза садиста, просто и деловито косил людей, которые не хотели быть его рабами, как пахарь косит сорную траву. Причем никогда не каялся, что поступал так, ибо каяться способен только преступник, который все еще не перестал быть человеком.
Секрет превосходства Сталина над всеми другими тиранами заключался в том, что его учитель Ленин вручил ему такую машину властвования, подобной которой человечество еще не знало. Запомним: в этой машине нет ни одного винтика от Сталина. Сталин ее только усовершенствовал. Зато как водитель этой машины Сталин превзошел ее конструктора. Превзошел Сталин своего учителя и в другом. Уникальный тип машины и политический замысел водителя требовали такого отбора ее обслуживающей команды, в которой каждый способен отрешиться от всех качеств, отличающих человека от волков Гоббса. Сталин не был философом, как Гоббс, но он был величайшим знатоком психологии обитателей дна человеческого общества: он был психологом люмпен-пролетариата. Он не хуже Гоббса знал, что в одном и том же человеке уже в эмбрионе соседствуют антиподные гены – гены добродетели и гены злодейства, как в атомном ядре нейтрон и протон. Величайшая заслуга Сталина перед советским коммунизмом в том и заключается, что Сталин расщепил, подобно ядерному физику, человеческий эмбрион на его составные части, отбросил ненужный ему хлам – добродетель, – дав тем самым колоссальный разворот освобожденной отныне энергии злодейства. Вот носителями этой энергии, созданными Сталиным по его собственному образу мышления и действия, и являются продолжатели его дела.
© Abdurakhman Avtorkhanov
All rights reserved for Russian Possev-Verlag, V. Gorachek KG
Опубликовано на http://www.moreandr.narod.ru/