17-летняя Луиза-Хеда Гойлабиева очень красива, и можно понять седого ветерана Нажуда Гучигова, полицейского начальника в Ножай-Юрте, которому захотелось связать свою судьбу с этой девушкой. Пускай, как в народе говорят, скудеет в жилах кровь, но в сердце не скудеет нежность. Обыкновенная в общем история, хотя и печальная на свой лад.
Остальных участников этой истории понять еще проще.
Например, Павла Астахова, которому как-то не захотелось "насильно защищать" несовершеннолетнюю девушку. Насильно мил не будешь, да. Все-таки не в Америке полисмен женится и не в Норвегии, а в Чечне. И хотя чуть позже, пристыженный и раскритикованный в хвост и в гриву, детский омбудсмен все-таки засобирался на Кавказ, заметно было, что он по-прежнему скован в своих правозащитных движениях. Пошутить, соврав, что свадьбы не будет, Павел Алексеевич еще может, но всерьез заниматься судьбой невесты он не станет.
Между тем свадьба будет, о чем в мажорных тонах сообщает LifeNews, опровергая Астахова: эту новость корреспонденты издания узнали от самой невесты и ее родственников. Позиция Габрелянова более чем понятна: он за Кадырова против "Новой газеты", предавшей гласности весь этот сюжет, оттого репортеров прикремленного таблоида и впустили в село Байтарки, и разрешили съемку. Арам Ашотович всегда за Рамзана Ахматовича и против либералов, и не его вина, что под раздачу случайно попал и Астахов.
К слову, смотреть это видео довольно тяжело. Невеста все больше глядит в пол и молчит, съемка постоянно обрывается, словно из девушки выдавливают каждое слово, чтобы записать, воображение дорисовывает детали. А в целом складывается впечатление, что семье Гойлабиевых в ходе скандала, громыхнувшего после публикаций Елены Милашиной, разъяснили, что игры кончились и началась большая политика. Раньше Хеда должна была связать свою жизнь с женатым героем, потому что он так захотел, а теперь этого хочет еще и Рамзан Ахматович. Отныне этот брак уже заключен на небесах.
Что же касается политики в ее чисто конкретной чеченской модификации, то здесь все совсем просто и легко постижимо. Дело даже не в том, что Кадыров опекает своего старшего товарища и зорко следит за его успехами в личной жизни, поощряя эти успехи. Дело в том, что руководитель Чеченской Республики находится в постоянном и напряженном диалоге с Москвой, болезненно реагируя на любые попытки нарушить территориальную целостность его маленького государства. В частности, все разговоры о российской Конституции и прочих федеральных законах, которые якобы должны действовать на территории Чечни, здесь воспринимаются как оскорбление. Как посягательство на традиции и обычаи, заповеданные предками. Как вторжение с целью разрушить священные духовные скрепы.
По сути разборки Грозного с Москвой повторяют конфликты России с Западом - только на другом, региональном уровне. Российские власти, начиная с Зорькина, все упорней отвергают приоритет международного права над внутренними нашими законами - можно вспомнить хоть Будапештский меморандум. Чем-то вроде этого бессмысленного, явно устаревшего меморандума Рамзану Ахматовичу представляется Конституция РФ. Ибо Основным законом для него является кровная связь с национальным лидером и федеральное кормление в обмен на лояльность, и незачем усложнять эту простую конструкцию ссылками на какую-то тонкую заковыристую книжку, которую он, может, и читал, но плохо запомнил. Вот и Владимир Владимирович сказал же однажды, когда в Чечне в полном соответствии с традициями сжигали дома шайтанов, что жизнь - она сложнее всяких законов. Цветущую эту сложность Кадыров как раз и ставит выше примитивного земного законотворчества.
В этом смысле такие разные события, как расправы над родственниками заподозренных, обещание убивать понаехавших в Грозный российских силовиков или свадьба ветерана со школьницей, для него вещи одного порядка. Это внутреннее дело чеченцев - чьи дома сносить, кого пристреливать, кого женить. И если российский закон не поощряет двоеженство, то Рамзан Ахматович особо даже и не возражает: ну пусть русские живут с одной женой, если им больше не надо. Рамзан Ахматович - человек религиозно терпимый, толерантный к чужим чудачествам. Но если в Москве вдруг начинают указывать чеченцам, какие дома не подлежат сожжению, кого надо считать бандитом, а кого совратителем, то он решительно протестует. Подобно Зорькину в России или Чуркину в ООН, которые разные там призывы к соблюдению международных норм рассматривают как грубое вмешательство во внутренние дела России.
Впрочем, все это не значит, что вмешательство во внутренние дела Рамзана Ахматовича и журналистские расследования, посвященные свадебным обрядам в Чечне, совсем уж бесполезны. Крот истории роет медленно, особенно в горной местности, но все-таки роет. Так, уничтожение домов не стало в Чечне каждодневным явлением, и хочется верить, что тому причиной был известный скандал на пресс-конференции, когда эту тему подняла Ксения Собчак. И Путину с Кадыровым пришлось отдельно побеседовать про цветущую сложность и заключить, что Конституцию стоит иногда соблюдать. История 17-летней Хеды, преданная гласности на страницах "Новой газеты", тоже еще не завершена, как бы Габрелянов ни старался выдать ее замуж.
Ничего еще не закончено, включая историю России, и борьба с одичанием, как на международном, так и на федеральном уровне, только кажется безнадежной. Ну да, полнеба обхватила тень, но, знаете, лишь там, на Западе, бродит сиянье. Причем любознательными путешественниками подмечено, что там, где оно бродит, люди живут по-человечески. Будем стремиться к свету.
Илья Мильштейн