Совсем небезопасный мир
Guardian в своей редакционной статье напоминает, что 40 лет назад пал Сайгон. Тогда казалось, что после того как США проиграли войну, мир изменится, так как даже самая мощная мировая держава не смогла одержать победу над убежденным противником.
Нечто подобное произошло 20 годами раньше, когда учителя во французских провинциальных школах плакали перед учениками, получив известие о том, что французская армия потерпела поражение при Бьендьенфу во Вьетнаме.
Тем не менее Франция и далее повторяла те же ошибки в Алжире. США не могли даже представить себе, что их ожидает та же участь во Вьетнаме, что и Францию – но именно это и произошло.
Советский Союз, игнорируя опыт Франции и США, ввязался в свое собственное болото в Афганистане, которое затем унаследовали Соединенные Штаты. Американские войска все еще воюют в Афганистане, несмотря на то, что несколько месяцев назад президент Обама объявил об окончании всех боевых действий в этой стране.
История дает основания предполагать, что большинство войн никогда на самом деле не кончаются, пишет Guardian.
Быть может, вьетнамская война все-таки закончилась, хотя после окончания военных действий отношения между Вашингтоном и Ханоем были очень напряженными. Но другие конфликты лишь порождают конфликты новые.
Даже, казалось бы, неоспоримую победу западных сил во второй половине XX века во время войны в Кувейте 1991 года победой назвать трудно, так как она привела к целой серии других конфликтов, которые, в виде кампании против джихадистской группировки "Исламское государство", продолжаются и по сей день.
Мы игнорируем целые цепочки последствий на свой страх и риск. Как порвать эти цепочки – вот в чем истинно важный вопрос, пишет Guardian.
До недавнего времени казалось, что мы извлекаем уроки из нашего прошлого. Холодная война закончилась. Неожиданно на свете стало меньше войн и больше мирных договоров. Меньше людей погибали. Миротворцы ООН отправлялись во все новые и новые страны. Мир был ужасен, но менее ужасен, чем раньше.
Оптимисты думали, что времена цивилизованных отношений уже на горизонте. Несмотря на все ошибки, либеральный интервенционизм 1990-х годов был результатом этого оптимизма.
Новые попытки создания коллективной безопасности смогли сдержать атавистический национализм в таких местах, как бывшая Югославия.
Затем Ирак полностью дискредитировал идею западного вмешательства в дела других стран. И хорошо, скажут многие.
Но то, что возникло сейчас, вызывает гораздо большее беспокойство, чем Саддам Хуссейн или Слободан Милошевич.
С одной стороны, идут чрезвычайно жестокие войны, начатые ИГИЛ, "Аль-Каидой", "Боко Харам" и "Аш-Шабаб", и каждая из них потенциально может достичь Европы или Америки в любой момент.
С другой стороны, идет "война в тени", развязанная Россией на Украине, - война, которой сложно противостоять или разрешить дипломатическим путем, так как она проводится скрытно.
Военная мощь стран Запада, в том числе и Великобритании, уменьшается.
Мы должны более мудро реагировать на возникающие новые конфликты, пишет Guardian. Мы должны уделять гораздо больше внимания причинам конфликтов, будь то глобальное потепление, перенаселение, развал государственных структур, нехватка ресурсов или вопиющее неравенство.
На практике мы этого не делаем.
Любой сторонний обозреватель предвыборной кампании в Великобритании подумал бы, что мы живем в безопасной стране, в безопасном мире.
Войны – симптом того, что это совсем не так, пишет Guardian.
Новые вызовы Америке
Times в своей редакционной статье пишет, что 40 лет тому назад американские вертолеты приземлились на крышах домов осажденного Сайгона и эвакуировали оттуда около 7000 американских и южновьетнамских граждан.
Сцены паники передали унизительную для США реальность: крупнейшая и самая мощная армия в мире была побеждена, и сверхдержава бежала из Юго-восточной Азии.
Это ощущение упадка было как будто подтверждено в последующих за этим событием годах.
Американские дипломаты были взяты в заложники исламскими революционерами в Иране. Советский Союз, зная, что Вашингтон не ввяжется в драку, вторгся в Афганистан.
Тем не менее, несмотря на все предсказания, США не престали играть роль мирового жандарма. Вместо этого по всему миру рухнули коммунистические режимы.
Pax Americana оказался стойким.
Другими словами, даже очевидное военное поражение не означает начало упадка, пишет газета. И было бы хорошо, если бы этот урок выучила администрация президента Барака Обамы.
США крайне заинтересованы в сохранении созданной ими международной системы. Для этого, однако, необходимо, чтобы Вашингтон поддерживал тесные отношения со своими союзниками и вел искусную дипломатию со странами, которые могут больше всего нарушить мировой порядок, а именно с Китаем и Россией.
Америка вновь обрела уверенность в себе после вьетнамской войны, укрепив свои связи с союзниками и ясно заявив о моральной необходимости защищать западные ценности. Однако после Ирака и Афганистана президент Обама озабочен лишь определением рамок, при которых можно прибегать к военным действиям.
Он потряс европейских союзников, заявив в ответ на нелегальную аннексию Крыма Россией, что Москву невозможно сдержать военной силой от дальнейшей эскалации.
Этот отказ от одного из основных принципов НАТО отразился и на Азии. Президент Обама объявил, что политика США отныне будет иметь азиатский курс, однако он никого в этом пока не убедил.
Китай использует в своих целях нежелание Америки угрожать или применять силу. Друзья Америки и страны с демократическим правлением в регионе, недовольные тем, что военное присутствие США сведено к минимуму, резко повышают свои оборонные бюджеты.
Мощь Америки и ее расходы на оборону значительно превышают китайские. У США достаточно силы для того, чтобы продемонстрировать, что американские гарантии безопасности что-то значат.
В то же самое время Вашингтон не должен создавать впечатления, что единственная цель его политики в Азии – загнать Китай в угол.
Для этого потребуются значительные политические таланты.
Но игра того стоит: если на Востоке окажется возможным мирное сосуществование с Китаем, то Pax Americana продолжится в какой-то форме, пишет Times.
Куда идут американо-китайские отношения?
Financial Times публикует статью своего аналитика Филипа Стивенса, в которой тот пишет, что еще не так давно в США царила рецессия, рос бюджетный дефицит, а республиканцы и демократы не могли ни о чем договориться. Сейчас в страну вернулся рост экономики, дефицит уменьшается, и даже республиканцы и демократы начали сотрудничать в конгрессе.
Но если США "вернулись" на мировую арену, то Китай на нее лишь недавно прибыл.
После долгого периода неуверенности в себе, Пекин теперь хочет соединить экономическую мощь с геополитическими амбициями.
Возводя авиабазы на островах, которые соседние страны считают своими; оказывая помощь Пакистану; создавая новый "шелковый путь" через страны Центральной Азии или создавая новые региональные финансовые организации, председатель Китая Си Цзиньпин демонстрирует, что он потерял все доныне существующие комплексы Китая в том, что касается продвижения интересов страны.
Как бы жестко это ни звучало, но хаос на Ближнем Востоке - проблема второстепенная с геополитической точки зрения, по сравнению с изменениями в отношениях между великими державами в Азии.
Мировой порядок в XXI веке будет зависеть от трех параметров в отношениях между США и Китаем: сотрудничеством, конкуренцией и конфликтами между этими двумя странами.
Пекин заявляет, что в его политике нет ничего агрессивного. Сверхдержавы, среди прочего, должны поддерживать безопасность своего региона. Китай не намерен вытеснять США из Восточной Азии в этом или следующем году, но сеть договоров между Америкой и восточноазиатскими странами являются пережитком времен холодной войны. В какой-то момент Азия будет сама контролировать свои геополитические интересы - вероятно, под руководством Китая.
Пришло время, говорят некоторые представители Китая, отказаться от "устаревшего образа мышления".
Со своей стороны, Вашингтон, судя по всему, начинает отказываться от идеи о том, что Китай может стать полноправным участником существующего глобального порядка.
Легитимность присутствия США в Восточной Азии основана на том простом факте, что многие правительства региона хотят, чтобы Вашингтон служил противовесом Китаю.
Но, несмотря на то, что соседи Китая обеспокоены его растущей мощью, с точки зрения экономики они заинтересованы в тесных отношениях с Пекином.
Если США захотят играть главенствующую роль в регионе, это приведет к столкновению интересов.
Фукидид [древнегреческий автор "Истории Пелопоннесской войны" – ред.] сказал бы, что все это неуклонно ведет к конфликту.
Нам же остается надеяться, что со времен Пелопоннесской войны кое-что изменилось. Ни одна из сторон не хочет холодной войны, не говоря уже о вооруженных столкновениях.
Но впереди стоят трудности. Лучшим вариантом может оказаться весьма холодный мир, пишет Филип Стивенс в Financial Times.
На кого работает приходской священник?
Independent в своей редакционной статье пишет, что большинство из нас, работающих за заработную плату, не испытывают никаких сомнений в том, кто именно является нашим работодателем.
Если на столе вдруг появилась лишняя работа, или же если нам вдруг приходится работать в выходные, мы были бы не прочь быть менее уверенными в том, кто именно платит нам зарплату.
Но для большинства ответ на вопрос, кто ваш начальник, прост: человек, сидящий в самом большом офисе.
Однако у бывшего англиканского священника из Тим-Валли-Саус возникла другая проблема. Его работодатель не думал, что он – Бог. Преподобному Марку Шарпу было сказано, что сам Бог является его работодателем.
Тут у преподобного Шарпа возникли проблемы. После того как он ушел со своего поста приходского священника, выяснилось, что он не может требовать компенсации от кого бы то ни было в этом земном уделе за то, что его работодатель не оказал ему должной помощи в его борьбе с преследовавшими его прихожанами.
Епархия Вурстершира отрицает, что он когда либо был ее служащим. В четверг апелляционный суд постановил, что, и в самом деле, у него не было работодателя, кроме самого Бога.
И это правильно, пишет газета.
Хотя те, кто решают принять сан, понимают, что они должны нести служение в рамках определенных правил, то, как они это делают, должно быть компромиссом между ними самими, их верой и их прихожанами.
Если священники станут просто служащими, то это подорвет эту исторически сложившуюся неписанную договоренность, а церковь может стать жертвой "ручного управления", как и многие другие организации.
Если церковь хочет оставаться актуальной, приходы должны быть способны приспосабливаться к местным условиям и требованиям.
А в том, что касается преподобного Шарпа, он может как минимум быть уверенным в том, что те, кто, по его словам, его преследовал, в будущем столкнутся с божеским гневом его босса, пишет Independent.
Daily Telegraph в своей редакционной статье пишет, что, как гласит Книга притчей Соломоновых, "Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости". И вот теперь англиканская церковь хочет, чтобы священники распространяли эту идею с амвона, включая шутки в свои проповеди. Любые шутки, пишет газета.
Глубокомысленные и скучные проповеди больше не нужны, так как именно из-за них число прихожан продолжает сокращаться. Сейчас нужны приходские священники-комики.
Даже обычно степенная католическая церковь подхватила этот тренд. Папа Франциск недавно критиковал "скучные" проповеди.
Но может быть, вопрошает газета, люди ходят в церковь для серьезных мыслей? В конце концов, вокруг нас сейчас достаточно комиков, пишет Daily Telegraph.