Путин хотел вернуть своего киллера. Мать хотела, чтобы ее сын-журналист Эван Гершкович вернулся домой (продолжение)

Подробности о секретных переговорах по освобождению Эвана Гершковича

На трех континентах велись секретные переговоры о возвращении домой репортера The Wall Street Journal и других людей; в них участвовали шпионские агентства, миллиардеры, влиятельные политические деятели и его самый яростный защитник - его мать.

Авторы: Джо Паркинсон, Дрю Хиншоу, Боян Панчевски и Аруна Вишванатха. Иллюстрации Александры Цитрин-Сафади.

Wall Street Journal. 1 августа 2024 года.

(Перевод с английского: Олена Гонгчарук, 1 августа 2024 г.).

Продолжение. Начало читайте здесь

"СТРАТЕГИЯ НАВАЛЬНОГО" ОБРЕТАЕТ ФОРМУ

Карстенс вошел в ресторан Джорджтауна, предварительно забронировав столик на другое имя, чтобы встретиться с необычным гостем, предложившим альтернативный путь к достижению цели. Это был Христо Грозев, болгарский журналист, выяснивший личность Красикова после совершенного им убийства в Берлине. Этот обходительный 55-летний человек был одним из ведущих в мире расследователей деятельности российских подпольных спецслужб. Зачастую улики, по которым он отслеживал их передвижения, лежали на поверхности, включая фотографии, которые они неосмотрительно оставляли в социальных сетях, или данные со смартфонов, которые обычно продавались рекламодателям. Таким образом он разоблачил столько агентов, что спецслужбы Вены, где он прожил более 20 лет, заявили, что не могут его защитить. Разыскиваемый в России, живущий в Америке, он находился под охраной австрийских элитных сил "Кобра" и ездил в бронированном автомобиле каждый раз, когда прибывал в Вену повидаться с женой и детьми. Посещая страну, в которой родился, он даже не покидал стен аэропорта.

Взяв салфетку для коктейля, журналист набросал Карстенсу список из двух колонок с перечнем российских заключенных, которых США могли бы обменять на Гершковича и Уилана – морского пехотинца, находящегося в заключении. Но эти мало значимые русские нули стали бы декоративными украшениями, добавленными к крупному обмену, за который Грозев ратовал уже год. Немецкое правительство освободило бы киллера Красикова в обмен на одного из близких друзей Грозева, самого известного российского диссидента: Алексея Навального.

За несколько недель до этого Грозеву вручили "Оскар" за лучший документальный фильм "Навальный", и собравшиеся знаменитости бурно приветствовали его. Жизнь Навального стала легендой Голливуда: лидер протеста, медленно умирающий в сибирской тюрьме. Навальный осмелился раскрыть информацию о личном богатстве Путина и коррупции, лежащей в основе режима. Он показал секретный дворец Путина на побережье Черного моря стоимостью 1,2 миллиарда долларов в убедительном видеоролике на YouTube, который посмотрели более четверти взрослого населения России. Путин возненавидел его.

Высокий красавец с ярко-голубыми глазами, Навальный был народным героем в Германии, правительство которой помогло ему покинуть Россию и спасло ему жизнь в 2020 году - после того, как в результате отравления нервно-паралитическим веществом он впал в кому. Берлин, объяснил Грозев, был готов освободить Красикова в обмен на этого диссидента, бросившего вызов смерти. Другие российские заключенные, чьи фамилии были написаны на салфетке, не обладавшие значительным политическим весом, могли быть объединены с заключенными американцами в одну большую сделку.

Проблема, по словам Грозева, заключалась в том, что и США, и Германия были готовы пойти на эту сложную с моральной точки зрения сделку гораздо больше, чем это представляли себе другие. Он помог убедить Хиллари Клинтон лоббировать интересы немецкого правительства и объяснить возможность заключения сделки. Но с тех пор прошел год.

Вскоре после ареста Гершковича бывший глава Google Эрик Шмидт связался с президентом Байденом и объяснил, что Германия не против возможного обмена Навального на заключенных. Путь к этому есть, сказал Грозев Карстенсу, который передал эту идею Блинкену и Салливану. Но в Вашингтоне и Берлине с недоверием отнесутся к идее освобождения профессионального убийцы. Грозеву и Карстенсу нужно было выработать способы неофициального продвижения этого замысла.

Салливан, советник по национальной безопасности, тоже установил контакт со своим берлинским коллегой Йенсом Плётнером, чтобы обсудить с ним эту "стратегию Навального", которая, как подчеркнул Плётнер, является сложным вопросом. Главный дипломат страны, министр иностранных дел Анналена Бербок, была в ужасе от прецедента освобождения профессионального убийцы, подосланного Путиным, чтобы убить эмигранта в стране, которая гордится тем, что предоставляет безопасное убежище беженцам. Ее возмущение разделили представители юстиции, разведки и правоохранительных органов. Результаты опросов общественного мнения канцлера Германии Олафа Шольца были низкими, инфляция - высокой, а его коалиция - слабой. Но Плётнер пообещал донести это предложение до Шольца.

Канцлер обсудил эту тему с главными помощниками в кабинете, где хранилось оформленное в рамку поздравительное письмо от президента Байдена. Телефоны, ноутбуки и смарт-часы были запрещены: русские разместили гнездо электронных систем наблюдения на крыше своего посольства сталинской эпохи, расположенного неподалеку, из которого открывался вид прямо на его спартанское рабочее место.

Отпустить Красикова ради Навального будет политически сложно, сказал Шольц, но возможно, причем для него самого - весьма значимо. Шольц пришел пожать руку диссиденту в 2020 году, когда тот, выживший после отравления нервно-паралитическим веществом, еще только учился говорить и ходить, но уже поклялся вернуться в Россию и противостоять Путину. После этого Шольц очень эмоционально сказал своему помощнику, что Навальный - "человек огромного мужества".

Однако освобождение Красикова означало бы отмену юридического заключения, составленного его собственными государственными адвокатами, которые выступали против обмена. Берлину нужно было политическое прикрытие, чтобы Америка, сверхдержава, защищавшая Германию, подала официальный запрос. Между тем, чтобы сохранить свою силу на переговорах, нельзя было ставить Россию в известность, насколько охотно канцлер готов пойти на освобождение киллера-путинца.

Тем временем, глава администрации Шольца, Вольфганг Шмидт, встретился с группой репортеров и редакторов журналов в офисе, расположенном примерно в миле от места убийства, и поделился с ними этой информацией. "Возможно, нам будет нелегко, но это возможно", - сказал он.

КАК ВЫЖИТЬ В РОССИЙСКОЙ ТЮРЬМЕ

В апреле пришло первое письмо Гершковича на двух страницах, написанное от руки по-русски.

"Мама... Я пытаюсь писать. Может быть, наконец, я напишу что-то путное".

Он подписался: "До скорой встречи. Пиши мне".

Репортер проводил 23 часа в сутки в одиночной камере размером 9 на 12 футов (примерно 3 на 4 метра) в печально известной тюрьме, где сталинский прихвостень когда-то пытал тысячи "врагов народа". Лефортово, расположенное в пастельно-желтом комплексе на утопающей в зелени улице на окраине Москвы, находилось в ведении ФСБ и было спроектировано так, чтобы заключенные чувствовали себя в полном одиночестве. В его стерильных коридорах царила пугающая тишина, если не считать эха хлопающих дверей камер и звяканья ключей охранников.

Гершковичу было запрещено встречаться с сотрудниками американского посольства, но он поддерживал связь с внешним миром письмами, которые доходили до него после прохождения цензуры. Друзья писали, чтобы поддержать его морально, и слали ему посылки с тем, чего у него не было: сухими продуктами, кофе и сахаром. Журналист, содержавшийся под стражей в Африке, написал несколько советов, которые бывший повар быстро взял на вооружение: никогда не есть протухшую пищу, установить распорядок дня, заботиться о своем здоровье и содержать свое помещение в безупречной чистоте.

Иногда Гершковича вызывали в комнату для допросов, к старшему следователю ФСБ Алексею Хижняку – тому самому, который когда-то допрашивал бывшего морского пехотинца Уилана. Хижняк сидел за деревянным столом в форме буквы "Т", а на стенах висели портреты Че Гевары, основателя советских спецслужб Феликса Дзержинского и два портрета Путина. Во время предварительного следствия Уилан заявил, что Хижняк грозился его убить, и попросил отстранить старшего следователя от дела, в чем американцу было отказано.

В ходе многочасовых допросов Гершкович узнал, что Хижняк разделяет его страсть к футболу и литературе.. Дознаватель болел за клуб английской премьер-лиги "Ливерпуль", а Гершкович, чемпион штата по футболу в средней школе, - за соперничающий клуб "Арсенал". Гершкович читал "Жизнь и судьбу", эпопею о Второй мировой войне советского военного корреспондента Василия Гроссмана, "Войну и мир" Льва Толстого и десятки других книг, которые они с Хижняком обсуждали. Он был полон решимости выйти из тюрьмы лучшим писателем, чем по прибытии.

Элла еженедельно писала письма Эвану, рассказывая об истории семьи, пережившей гражданскую войну в России, Вторую мировую войну и антисемитизм в советский период... "А теперь и наша очередь подошла", - писала она. В апреле прошлого года на ужине корреспондентов в Белом доме она подбежала к президенту Байдену и схватила его за руки, умоляя: "Вы единственный, кто может вернуть моего сына домой".

Выступая в программе "Доброе утро, Америка", она рассказала, что Эван шутил, что русская тюремная каша напоминает ему овсянку, которую она ему готовила в детстве. Она беспокоилась, что он читает слишком много мрачных и многотомных произведений о трагическом прошлом России, и предложила ему заменить литературу сталинской эпохи на более легкое чтиво.

В июне Элла и ее муж Михаил отправились в Москву, чтобы присутствовать на слушаниях по апелляции сына, проигнорировав предупреждение представителя ФБР о том, что их тоже могут арестовать. Судебная видеокамера запечатлела короткий разговор: мать стоит рядом с сыном в стеклянной клетке, Гершкович со смехом наклоняет голову, когда она советует ему быть осторожнее в своих письмах. "Он просто подшучивал надо мной. У него такая привычка", - сказала она.

Подобно своей матери, Гершкович "строил стену" между собой и окружающими, чтобы справиться с выпавшим на его долю испытанием. Hаблюдая за ним, она видела, что сын беспокойно расхаживал по клетке, кусал губы и был полон нервной энергии.

Чтобы доказать, что ее сын - порядочный человек, Элла, которая выросла, наслушавшись жутких историй о советских спецслужбах, согласилась на прохождение допроса. Оставшись одна в приемной, она увидела, что кто-то пристально наблюдал за ней через тонированное стекло. В коридоре она увидела кошку, которую, как ей сказали, конфисковали у женщины, сидевшей в тюрьме за поддержку Украины. Элла прошла в сопровождении охраны в кабинет следователя по делу ее сына. Хижняк сидел за столом Т-образной формы. Элла приколола к зеленой кофте большой значок: "Свободу Эвану".

Хижняк начал с формальных вопросов:

"Нет было ли у Вас травм головы? Принимаете ли Вы лекарства?"

Спустя четыре часа и пятнадцать минут следователь перешел к биографии Гершковича. По словам Хижнякa, репортер работал на правительство США, a завербовали его в шпионскую организацию во время учёбы в университете. "Это неправда", - возразила Элла. Затем последовали вопросы: "Неужели Ваш сын - гомосексуалист? Почему Вы не знаете имени его девушки?" Позднее Элла рассказывала, что ее “ощущением было погружение в атмосферу полнейшего абсурда".

В какой-то момент внимание Эллы привлек запах, которого она не испытывала уже около 40 лет, - это были щи, популярные в советские времена, когда в стране все еще были в ходу продовольственные карточки. "Это что, щи?" - спросила она. "Ага", - подтвердил Хижняк. Это был обед ее сына.

Когда Элла вышла из тюрьмы, Михаил сказал, что она была там так долго, что он уже начал опасаться, что ее арестовали.

Перед вылетом в США из Москвы супругов остановили, а затем попросили сдать паспорта. Их российские визы были аннулированы.

Сотрудник иммиграционной службы отмахнулся от них взмахом руки: "Уезжайте в Нью-Йорк".

ЭЛЛА ВСТРЕЧАЕТСЯ С КАНЦЛЕРОМ ГЕРМАНИИ

Кампания по освобождению Гершковича, судя по всему, шла полным ходом. Его лицо смотрело с 10-этажного цифрового рекламного щита на Таймс-сквер и транспарантов на стадионах "Нью-Йорк Метс" и "Арсенала". В Сенате лидеры обеих партий потребовали его освобождения и получили поддержку парламентов Великобритании и континентальной Европы. Блинкен показал Элле список американцев, который лежал в кармане его пиджака и был отмечен черным цветом для тех, кто все еще находится в тюрьме, и красным - для тех, кого удалось освободить.

"Свободу Эвану", - гласили значки на пиджаках репортеров в США и Европе.

Однако до сих пор в российских тюрьмах исчезало больше американцев, чем возвращалось домой. В июне в России были задержаны еще двое граждан США, в том числе – журналистка Алсу Курмашева, редактор радио "Свободная Европа", которую позже обвинили в распространении "ложной информации" о российских вооруженных силах. В следующем месяце Байден высказал свое мнение, заявив журналистам: "Я серьезно отношусь к обмену заключенными, я готов сделать все возможное, чтобы освободить американцев, незаконно удерживаемых в России или в других странах".

В Филадельфии Элла и ее муж Михаил регулярно захаживали в соседние рестораны, чтобы за трапезой выработать стратегию с представителями юридической и исполнительной служб газеты The Wall Street Journal. К концу лета Элла обзавелась сетью контактов с симпатизирующими ей источниками в правительстве. Один сотрудник Министерства юстиции готов был помочь ей после того, как она села рядом с ним в поезде и обратилась к нему с просьбой о содействии и поддержке. Другой осведомленный работник информировал ее, когда Виктория Нуланд, заместитель госсекретаря по политическим вопросам, принимала участие в совещании относительно ситуации с ее сыном. В "тюремных" письмах мать и сын перебрасывались терминами кремленологии, называя киллера Красикова закодированным прозвищем: "немец". Главный юрисконсульт The Wall Street Journal, который теперь обращался к ней за информацией, прозвал ее "Элла-репортер".

Заметив в женщине очевидный потенциал, редакторы газеты стали поощрять ее активную деятельность по установлению контактов. В сентябре Латур, издатель газеты, помог ей попасть в зал для очень важных персон на торжественном ужине в ресторане Cipriani в Манхэттене, организованном аналитическим центром Atlantic Council, членом правления которого он являлся. В ее планы входило завязать разговор с послом Германии в Вашингтоне, но, быстро просмотрев результаты снимков в Google, чтобы убедиться, что точно его узнает при встрече, она посмотрела в толпу и увидела самого Шольца.

Канцлер беседовал с президентом Украины Володимиром Зеленским. Когда он отошел в сторону, Элла подошла к канцлеру и попросила помочь вызволить ее сына. Шольц сразу понял, кто она, но он спешил отбыть по своим делам.

"Мы помогаем. Мы что-то предпринимаем", - ответил он. Эта короткая встреча оставила ее в замешательстве относительно того, что происходит за кулисами. Она сообщила о встрече в офис Карстенса. Специалист, в свою очередь, попросил у болгарского журналиста Грозева адрес электронной почты начальника административного аппарата Шольца. Карстенса просили не обращаться с просьбами в Берлин, но он говорил по-немецки, жил там и не всегда был склонен подчиняться приказам. Он установил контакт с представителями канцелярии, которые сказали, что сделка возможна. Для этого потребуется официальный запрос. Карстенс передал эту информацию Блинкену.

В октябре Салливан, советник по национальной безопасности, позвонил Плётнеру, своему немецкому коллеге. В правительстве Германии все еще не было единого мнения, поскольку министр иностранных дел и другие правительственные ведомства проявляли опасения. В Берлине надеялись, что официальный, законный запрос с американской стороны позволит им выйти из тупика.

Тем временем Белый дом пытался выяснить, примет ли Россия пакет россиян, осужденных по ненасильственным обвинениям. Проблема заключалась в том, что в американской пенитенциарной системе содержалось очень мало россиян, которые могли бы понадобиться Кремлю. Однажды сотрудники Карстенса, безрезультатно искавшие подходящих кандидатов для обмена, пришли в такое отчаяние, что стали бессистемно просматривать русские фамилии в PACER – общедоступной базе данных записей федеральных судов. В список попал гражданин США с русским именем, который был удален из базы данных только после того, как один из чиновников указал, что суды США не вправе депортировать своих подданных в Россию.

В ноябре Вашингтон предложил Кремлю четырех оперативников "под крышей" российской военной и внешней разведки, содержавшихся в европейских тюрьмах: так называемых "нелегалов", которые потратили годы на создание "легенды", то есть вымышленной личности. Двое из них были арестованы в крошечном альпийском государстве Словения, где они жили под именами "Мария и Людвиг", согласно их поддельным аргентинским паспортам, общаясь со своими детьми и друг с другом на испанском языке. В их пригородном доме полиция обнаружила сотни тысяч евро, спрятанных в тайник, встроенный в холодильник, и специализированное компьютерное оборудование для конфиденциальной связи с Москвой.

Третий "нелегал", офицер российской военной разведки, выдававший себя за бразильского академика по имени "Жозе", находился в Норвегии. Четвертого, родившегося в Москве с испанским паспортом, Польша арестовала по обвинению в шпионаже недалеко от границы с Украиной.

Предложение Вашингтона, целью которого было поддержание переговоров, разочаровало Москву. Один из видных сотрудников российской разведки написал Грозеву сообщение с вопросом, почему они не могут просто обменять Гершковича на Красикова? Россия уже решила приговорить его к 16 годам, почему бы не признать вину и не провести обмен?

Элла считала предложения Вашингтона несерьезными. Она решила выступить на телеканале Fox News и устроить громкий протест в прямом эфире.

"Прошло 250 дней, а Эван по-прежнему далеко, и усилия, которые необходимо было бы приложить, так и не были предприняты", - сказала она медленным, рассчитанным на определенный эффект голосом, который она предварительно отрепетировала.

Специальный посланник Карстенс приветствовал этот шаг и сказал, что он покажет ее выступление семьям заложников в качестве примера того, как нужно оказывать давление на Белый дом. Но некоторые в правящей администрации восприняли это интервью как выстрел по своим. Во второй половине дня представитель Госдепартамента нарушил секретность переговоров о содержащихся в заложниках и сообщил журналистам, что американская сторона направила России "ряд предложений" по Гершковичу, но ни одно из них не было принято. Русские, настаивавшие на том, чтобы такие переговоры проходили тайно от общественности, возмутились нарушением "протокола".

Элла намеревалась начать открытый диалог двух сторон, но, прочитав российские новости, стала опасаться, что тем самым явилась причиной срыва переговоров..

"Правительство США буквально включило своеобразный мегафон", - жаловался спустя несколько дней российский МИД. - "Американская кампания в поддержку Гершковича буквально топит и дискредитирует его".

Окончание следует...

https://www.wsj.com