Люди раньше жили в каменном веке, потом долго жили в железном веке, а теперь, как утверждают аналитики, мы живем в веке информационных технологий, которые превратили всю планету в «большую деревню». В том смысле, что новости по миру распространяются с той же скоростью, как сплетни в небольшой деревушке. Последнее утверждение, возможно, означает, что сами новости, распространяемые посредством информационных технологий, столь же достоверны, как деревенские сплетни.
Если целая эпоха в истории человечества названа веком информационных технологий (или веком информации), то получается, что именно информация является главным отличительным признаком нашей современности. Важность информации в нашей жизни объясняют тем, что вся планета, включая даже самые периферийные регионы, где и телефон-то видел не каждый житель, стала объектом глобальной транснациональной экономики и, соответственно, политики, обслуживающей эту глобальную транснациональную экономику. По идее, политическая обслуга должна иметь такую же «наднациональность», как и обслуживаемая ею экономика, так что, вряд ли стоит иронизировать по поводу конспирологических теорий о «мировом правительстве». То же самое, по логике вещей, можно сказать и про информацию, обслуживающую политику, которая, в свою очередь, обслуживает экономику – она в такой же степени глобализована и в значительной степени (хотя, пока и не полностью) централизована.
Экономика – это добывание прибылей. Какими путями добываются эти прибыли, позволяет судить политика, повсеместно приводящая к войнам, истреблению сотен тысяч и миллионов совершенно мирных людей, к оккупации и тотальному разрушению целых стран. Классические примеры – Афганистан, Ирак, Ливия. Транснациональные нефтяные компании, ядро которых составляет группа американских нефтяных компаний, заинтересовались контролем над гигантскими запасами иракской или ливийской нефти. В дело вступила подчиненная экономике политика – и начались войны и оккупация этих стран. Но поскольку людям нельзя рассказать правду о том, что целые страны оккупированы и разрушены из-за нефти, в дело вступают подчиненные политике СМИ и рассказывают ложь об «оружии массового уничтожения» (ОМУ), которое, якобы, имелось у Саддама, о поддержке ливийским диктатором «исламских террористов» и проч.
Конечно, кое-какая правда все же просачивается в СМИ – иначе мы так никогда и не узнали бы о том, что Саддам, при всем желании, так и не сумел создать ОМУ, и что Каддафи свирепо преследовал «исламских террористов». Однако тут главный фокус не в том, чтобы скрыть истину непроницаемым коконом информационной лжи, а в том, чтобы превратить истину в предмет бесконечных и бесплодных дискуссий. Ты доказываешь одно, твой оппонент доказывает противоположное, и каждый потребитель информационной продукции выбирает то, что соответствует его мировоззрению: как и положено при рыночном либерализме, покупателю предлагается самый широкий ассортимент «истин», имеющих привлекательный товарный вид. А если у человека еще не окаменело его мировоззрение, если он искренне пытается уловить в мельтешении информационных бликов какую-то правду жизни, ему, в конце концов, останется вслед за Борисом Гребенщиковым сказать:
«Я не могу принять сторону,
Я не знаю никого, кто не прав».
А экономический процесс, движимый локомотивом политики, тем временем идет и углубляется. И какой толк даже в основательно доказанной истине, если ложь все-таки сумела сдетонировать масштабную человеческую трагедию, и она стала необратимой? Но поскольку в информационных дискуссиях окончательная истина остается неустановленной до тех пор, пока имеются контраргументы (а они имеются всегда!), то политика – по принципам демократического судопроизводства – защищена презумпцией невиновности. Раз вина субъекта не доказана окончательно – субъект невиновен. А окончательно она и не будет никогда доказана, поскольку любой довод или факт всегда нейтрализуются противоположным доводом или фактом.
Как мы видим, «век информации» с полным правом можно назвать веком трех последовательно соподчиненных элементов нашей действительности: экономики – политики – информации. И чтобы воспринимать в позитивном нравственном смысле два последних элемента, мы должны быть убеждены в том, что нравственно позитивен верхний, главный элемент этой троицы – экономика. Вспомнив, что главное для бизнеса – прибыль, а все остальное подчинено этой всепоглощающей доминанте, мы поймем, насколько здесь смешны разговоры о какой-то нравственности. Здесь уместно привести высказывание журнала «Куотерли ревьюэр» (ошибочно приписываемое Марксу, который только процитировал его в своем «Капитале»): «Обеспечьте 10 процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». Добавим, что политика, обслуживающая этот преступный «капитал», то есть транснациональную экономическую систему, просто не может не быть столь же преступной – иначе политика не приняла бы на себя функции служанки экономики.
Мы получили ответ относительно нравственности (точнее, полнейшего ее отсутствия) у главного элемента нашей «троицы». СМИ, прислуживающие экономике и подчиненной последней политике, вряд ли могут быть заподозрены в правдивости и объективности. Являясь средством маскировки преступлений, СМИ вынуждены лгать по определению, это их главное функциональное предназначение в современном мире, где политические процессы, затрагивающие всех и каждого, определяются людьми, готовыми на любое преступление ради высоких прибылей. Однако эта проблема далеко выходит за рамки простых критических констатаций и обретает поистине эсхатологические масштабы. Религиозным людям легко представить себе обрисованные выше взаимоотношения в виде культа Золотого Тельца, служителями которого являются политики, а жрецами – распространители информационной лжи, в глобальных масштабах коверкающие и искажающие правильное восприятие человечеством той действительности, которая его окружает. И поэтому мы можем с твердым основанием заявить, что «информационный век» закончился, так и не начавшись, и наступил век тотальной дезинформации.
Андрей Новиков, для Чеченпресс