Владимир Владимирович еще раз выразил соболезнование родственникам погибших в Гюмри, но это не значит, что он уже выражал соболезнование. И это не значит, что он совсем уж зверь и массовое убийство, совершенное российским солдатом в Армении, не вызывает у него никаких чувств. Просто он такой человек, и тут пишущего, который собрался было эдак с ходу найти подходящий эпитет, охватывают некие творческие муки. Who is, а?
"Такой человек". Какой человек? Плохой, хороший, злой, добрый, равнодушный, страстный, нравственный, безнравственный? Все это мимо, все это пустые слова.
Искать надо, кажется, не прилагательное, а существительное. Путин - он кагэбешник, до мозга костей, который чуть ли не в детстве мечтал о карьере чекиста, а в юности попытался даже завербоваться в контору ("инициативников не берем!" - огорчил его сотрудник в приемной), но и существительного недостаточно. Поскольку кагэбешники - они тоже разные, а вот такой, идеальный, что ли, - он один. Идеальный, да, это неплохое определение.
Он не политик. Политик, будь он хоть самый отмороженный циник, сразу выразил бы соболезнование по поводу чудовищного убийства в Гюмри, даже если бы в душе никаких чувств не испытывал. Политик боялся бы промедлить со словами сочувствия. В конце концов, Армения - один из немногих друзей России, сателлит, верный союзник, и медлить с выражением протокольного сострадания, настраивать против своей страны лояльный в целом народ - это против правил. Это хуже чем ошибка. Это постыдная и вредная жестокость.
Однако он не спешит, и в этом проявляется его характер, определивший биографию. Он сперва, наверное, хочет узнать, кто стоит за преступлением (а вдруг враги? американцы? Порошенко?..), и в ритме его размышлений на заданную тему разные подонки не то шутники публикуют и постят конспирологические версии. Да и куда они денутся, эти армяне, как бы разумно рассуждает он, мы для них единственная защита и опора, как раз вот эта база в Гюмри, так что можно не торопиться.
Еще он боится выказать слабость - ведь слабых бьют. Поэтому про подлодку "Курск" сообщает изумленному американцу, что "она утонула", и это тоже не совсем уж тупое равнодушие (про вдов, если верить Доренко, он высказывался с предельным раздражением), но своего рода суперменство. Смотрите, мол, как я держу удар, а ведь мне больно, хорошая была подлодка. И Ходорковского десять лет ни за что держит в тюрьме едва ли потому, что так ненавидит его, прямо кушать не может. То есть, конечно, ненавидит, но и боится, только не самого Михаила Борисовича, а ситуации, которую ему как бы навязывали. Он же не хотел, чтобы про него говорили: мол, поддался давлению, проявил уступчивость и человечность. И освободил узника лишь тогда, когда общественность уже почти смирилась с тем, что тот не выйдет никогда.
Вот еще тоже важное слово, применимое к нашему законно избранному, - бесчеловечность. Настолько важное и точное, что эпитетов никаких не требуется. Он даже не виноват, он просто таким родился и не постигает, почему армяне не могут подождать, пока он наконец все для себя решит и выскажется. Но все же теоретически Владимир Владимирович понимает, что у людей горе, что убили не только взрослых, но и детей, что в республике назревает взрыв, и тогда он берет слово и, как ему кажется, исправляется. Он еще раз выражает соболезнование, и это опять хуже, чем ошибка, это глупость. Потому что все помнят, что никаких чувств по поводу убийства в Гюмри он до сих пор гласно не выражал, и эта удивительная сдержанность российского президента потрясает армян едва ли намного меньше, чем само преступление.
Он вообще человек замедленных реакций и заторможенных чувств. Поэтому он всюду опаздывает, вольно или невольно унижая тех, с кем встречается. К слову, это значимый вопрос: вольно или невольно? Испытывает он удовольствие, заставляя даже политиков первого ряда часами дожидаться его в своих резиденциях и в Кремле, или не задумывается на эту тему? Он искренне не способен уразуметь, что для украинцев Донбасс - это как для него Ичкерия в 2000 году, или делает вид, что не осознает сходства, испытывая некое специфическое наслаждение? Скорее второе, но и в этом случае прослеживается явный дефицит эмпатии.
Владимир Владимирович еще раз выразил соболезнования родственникам погибших в Гюмри (остались ли у них родственники?) и всему армянскому народу, и это почти смешно, ведь комизм возникает при несоответствии, но смех застревает в горле. Правда, нас еще раз пытаются насмешить, отправляя в Армению Бастрыкина, как некогда бесланским матерям подсылали замгенпрокурора Колесникова, но все равно слезы душат не от смеха. И очень зябко все-таки при мысли о том, что именно этот небывалый человек правит Россией, распоряжается судьбами соотечественников, учиняет войны, имеет в личном владении ядерную кнопку.
Небывалый, да, вот тоже подходящее определение, явно украшающее текст, и кто-нибудь сердобольный, оценив эпитет, наверняка поставит тут лайк, но, знаете, лайк - это слабое утешение. А чем еще утешиться и что вообще делать, разглядывая эпоху и ее главного героя, пока непонятно, и это состояние мучительно.
Грустно вообще жить внутри затянувшегося кошмара, который словами не описать. Грустно думать о том, что не только твоя жизнь, но и жизнь всего человечества зависит от Владимира Путина. Такого вообще человека, которому и определения не подберешь, сколько ни пытайся и ни рыскай по словарям, а то единственное существительное, которое уже без тебя подобрано и запрещено Роскомнадзором, пугает своей совсем уж непоправимой безысходностью.
Илья Мильштейн