Происхождение термина "халява" такое. Как известно, если корову вовремя не выдоить, ей очень больно, а суровые законы Талмуда запрещают извлечение прибыли в субботу. Поэтому по субботам в еврейских местечках надоенное молоко выставляли за порог для раздачи беднякам, призывая их громкими криками: "Халав! Халав!" (молоко).
Таким образом, халява (на которую и уксус сладок) - это когда подношения добровольные и закономерные. Ни воровство с овощебазы, ни беспарольный соседский Wi-Fi под это определение не подпадают.
Оттепель 50-х и перестройка 80-х дали отечественным прогрессистам уникальную возможность взобраться на лидирующие позиции в творческом и референтском истеблишменте. Это была роскошная и вкусная халява.
Впервые в истории сторонники демократических идей торжествовали над тиранией, ничем не пожертвовав для этого.
Сперва они ликующей шеренгой прошли в зазор, вызванный борьбой Хрущева c Молотовым и Ко.
Через три десятилетия уже целой гомонящей толпой они вломились через бреши, пробитые Горбачевым в его неистовой аппаратной борьбе.
И неслыханная удача стала восприниматься как закономерность. Приход Медведева создал иллюзию третьей оттепели: вот-вот он отстранит ретроградов и вручит прогрессистам бразды.
Год назад все это жестоко обломилось.
Впрочем, такое развитие событий было исторически абсолютно закономерным. Пересадка Путина в Совмин, давно не имеющий политического значения, создала хорошо знакомый по истории феномен "второго двора". И началось естественное перетекание придворных.
Если бы Путин сделал местоблюстителем "твердого" Сергея Иванова, то прогрессисты сгрудились бы вокруг Путина и принялись деликатно подталкивать его на путь умеренно-либеральных реформ. Но предпочтен был "мягкий" Дмитрий Медведев, и роль либерального коновода досталась этому опытному специалисту по защите прав лесопромышленников.
Свита сыграла короля, и возникала мощная придворная партия либералов, немедленно и ровно по тем же основаниям, что и мушкетеры короля с гвардейцами кардинала, насмерть сцепившаяся с придворной партией консерваторов.
Но на этот раз придворная возня привела к двум предсказуемым результатам. Сотни тысяч наивных людей, поверивших в приход новой перестройки с неизбежностью дембеля, вдруг связали себя с протестным движением, вышли на улицу. Другим естественным следствием сентябрьской рокировки оказалась грандиозная дестабилизация в верхах. Распад одной из придворных партий и перекочевывание ее в потешное "Большое правительство" резко усилили позиции самого отмороженного крыла верных путинцев. Те стали требовать уже совершенно опричных мер типа запрета госчиновникам и депутатам иметь собственность за границей, судить чиновников-коррупционеров как изменников родины, и вообще превратили Думу во взбесившийся принтер.
Одним словом, тонкие расчеты прогрессистов прорваться на политический Олимп на халявку обернулись их полнейшим стратегическим поражением. Но тут оказалось, что и для протестных движений (и левого, и либерального, и националистического) они предатели, так сказать, политические паразиты. И никакой возможности прорываться на властные позиции, шантажируя Кремль революционной стихией, как это, например, проделывали сперва кадеты, а затем и октябристы свыше ста лет назад, у них нет.
Так же наивны и грезы сорвать банк на внутренней борьбе в путинском окружении. Разумеется, никто из власть имущих не готов заменить политика Путина на Шойгу с его кругозором тертого завскладом. В Кремле и его окрестностях отлично понимают - режим держится только на Путине, точнее, на путинском мифе. Аресты в министерствах вновь реанимировали подзабытый "андроповский" ореол первых лет путинского правления и тем придали его харизматической легитимации новый импульс.
Очевидно, что замена Путина на Шойгу приведет не только к невиданной "революции ожиданий", но и дадут отмашку такой кампании критики "культа личности и его последствий", что в эту воронку стремительно затянет весь режим. Именно поэтому следующей рокировочки ждать придется очень долго. Не удастся, сидя на печи, дождаться счастливого случая, когда режим развалится сам, да так ловко, что осиротевшая кесарева диадема сама спланирует в руки демократической оппозиции.
Поэтому выбор прогрессистов сейчас несложен. Либо они реально впрягутся в настоящую оппозиционную деятельность (пусть в качестве наиумереннейшей фракции общего движения) и тогда смогут претендовать на заслуженные позиции в послепутинской системе. Но тогда свои будущие карьерные достижения им придется честно оплатить - арестами, избиения на демонстрациях, гонениями, нищей жизнью на подпольном положении или в эмиграции.
Либо они окончательно отправятся на свалку истории, сопровождаемые не только презрительными выкриками, но кидаемым вслед мусором.
Между тем прогрессистам очень мешает их подсознательная склонность быть не только жрецами культа просвещения, но и няньками народа. Они потому при выборе между обществом и властью инстинктивно выбирают власть, что хорошо понимают: лишь через механизмы деспотической государственности они могут воспитывать народ, в частности, определяя, что ему надо и что не надо смотреть по телевизору, что думать о Сталине, Колчаке и Дмитрии Донском, как быть духовнее и т.д.
Евгений Ихлов