ИКРАМУТДИН ХАН
31 января этого года, выступая в Европарламенте на форуме по деколонизации народов России, Ахмед Закаев сделал сенсационное заявление о том, что 11 мая этого года в 105-ю годовщину создания Горской республики народов Северного Кавказа правительство Ичкерии планирует провести конференцию, на которой будет поставлен вопрос о ее восстановлении.
Так как вопрос о переустройстве территорий, контролируемых в настоящий момент Россией, становится все более актуальным в мировой политике, а для мусульман особенно актуальным является вопрос о будущем оккупированных мусульманских территорий, мы попросили Ахмеда Закаева ответить на вопросы для читателей "Голоса Ислама", что он любезно согласился сделать.
В интервью обсуждались перспективы реанимации Горской республики, пареллели между ней и Имаратом Кавказ, идея международного протектората для Ичкерии и связанные с ней вопросы, тема внутричеченских и внутрикавказских разногласий. Также Ахмед Закаев порадовал нас имеющейся у него информацией о нашем брате Тумсо Абдурахманове.
Перед публикацией этого интервью хотим отметить, что среди наших читателей, в том числе чеченцев и сторонников независимости Чечни и Кавказа могут быть как сторонники, так и оппоненты Ахмеда Закаева. И как для первых, так и для вторых хотим подчеркнуть, что мы со своей стороны стремимся соблюдать нейтралитет в отношении всех здоровых сил мусульманских народов и поддерживать их в том благом, что они делают. Поэтому мы готовы предоставлять трибуну нашего сайта для озвучивания своих конструктивных идей всем, у кого они есть, и если ей для этого захотят воспользоваться представители других кавказских проектов, которых затрагивает обсуждающееся в этом интервью, будем рады провести такие интервью и с ними.
Редакция "Голоса Ислама"
ГИ: Ас салам алейкум ва рахматуЛлахи ва баркатух. 31 января 2023 года, выступая в стенах Европарламента, вы объявили, что правительство ЧРИ собирается 11 мая 2023 года в 105-ю годовщину провозглашения Горской Республики (Союза Народов Северного Кавказа) провести учредительную конференцию или собрание, чтобы реанимировать или восстановить это государственное образование.
Могли бы вы пояснить, идет ли речь об общественном собрании сторонников восстановления ГР, которые провозгласят цель ее восстановления, или непосредственно о государственном учредительном собрании, на котором будет заявлено о восстановлении этого государственного образования?
И учитывая то, что со стороны ЧРИ инициатором этого собрания выступает государственная структура, то есть, ее правительство, кто будет участвовать в этом собрании со стороны других кавказских народов в качестве их представителей?
АЗ: Ва алейкум ассалам ва рахматуЛлахи ва баракатух. Спасибо огромное за вопросы и за нашу беседу, которая, я думаю, очень нужна для тех, кто наблюдал и слушал нас, наше выступление, потому что это заявление и информация, которую я озвучил на конференции в Брюсселе, она очень многих заинтриговала, и кого-то смутила, а кого-то и вовсе возмутила.
Непонятных вопросов возникло очень много. Вы очень хорошо сейчас сформулировали вопрос этот, о том что это такое.
Начнем с того, что сказанное мною освежило историческую память. Это произошло именно на полях форума, где обсуждался вопрос о демонтаже России, Российской империи, и создании на месте Российской империи каких-то новых государственных образований. И ввиду этого конечно мы должны понимать четко и для себя определить, что любая идея о трансформации России и демонтаже российского государства, она сегодня абсолютно востребована. Эта идея живет, эти темы обсуждаются, но любую хорошую идею можно довести и до абсурда. Нам нельзя просто забывать этот момент тоже, когда мы проводим такого рода мероприятия и заявляем о возможных вариантах решения этой проблемы.
Именно в виду этого я и хотел напомнить участникам конференции, жителям Кавказа, жителям России и Европейского союза, потому что проект о котором мы говорили — конфедерации народов Северного Кавказа под названием «Горская республика» - это не просто было какое-то теоретическое решение, это уже была сформировавшаяся структура, которая была признана десятками стран. Сегодняшних, существующих стран.
И поэтому я хотел обратить внимание на это, а то, что мы планируем 11 мая это нельзя назвать учредительным собранием, где будет восстановлена структура этого государственного образования. Да, мы должны будем обсуждать тему, и заявлять тем, кто готов сегодня вернуться к этой теме, обсуждать ее, это очень долгий процесс. Естественно, сами и самостоятельно сегодня эти регионы не в состоянии это сделать, потому что они находятся под очень жестким контролем России и Кремля. Там установлены оккупационные режимы, которые сегодня стоят очень крепко.
Для того, чтобы реализовать этот проект нам необходима будет помощь международного сообщества и международных институтов и ассоциаций. То есть, Европейский союз должен будет заинтересован в создании вот такой формы. Украинское государство должно быть заинтересовано в восстановлении такого государственного образования. Соединенные Штаты Америки, которые уже находятся на Кавказе, должны быть заинтересованы. Турция, как страна которая исторически связана с кавказскими народами, и с тюркоязычным населением, они должны быть заинтересованы.
Поэтому, это уже не чисто проект или инициатива Закаева или же нашего правительства, но мы как независимое и суверенное государство, мы готовы в принципе инициировать эти процессы и стать стержнем восстановления вот этого государственного образования.
Безусловно, в эту структуру должны входить уже исключительно страны и народы, которые заявят и будут готовы отстаивать и национальный суверенитет, и государственный суверенитет. И если такие процессы будут идти и на Кавказе и в других регионах, допустим в Ставропольском крае, Калмыкии, которая сегодня заявляет подобные намерения, Краснодарский край, в качестве кубанских казаков, и черкесов, которые тоже имеют исторические права на эти территории. Все эти вопросы должны решаться в комплексе, для того, в разрешении всех этих вопросов должны быть заинтересованы очень сильные государственные образования, как США, Турция, Европейский союз, и конечно сегодня как лидер свободного мира Украина.
Вот именно в эти четыре направления я и послал свой месседж. Со своей стороны мы должны будем продемонстрировать заинтересованность в создании этого государственного образования, нашу готовность — даже элементарно готовность рассуждать на эту тему и обсуждать эти вопросы и в дальнейшем уже принимать какие-то политические решения.
ГИ: Если я вас правильно понял, речь идет о неком международно-общественном форуме. Не государственно-учредительное собрание, а общественно-международный форум?
АЗ: Да, абсолютно. С этого он должен начаться. Если бы в свое время Горская республика сохранила механизм правопреемственности, то тогда уже сегодня можно было бы говорить о том, что мы являемся правопреемниками и мы воссоздаем ее. Но так как не была сохранена правопреемственность государственной структуры, но сохранена при этом правопреемственность общественной организации, вы знаете, с 90-го года была Конфедерация народов Северного Кавказа, сегодня даже во главе этой ассоциации, Конфедерации народов Кавказ, стоит Руслан Кутаев. Он является ее президентом. Но это общественная организация. И поэтому, я думаю, что и с ними, и с другими заинтересованными людьми мы должны скооперировать все наши усилия и прийти к чему то, с чего мы начинаем и что мы будем делать. Чтобы быть интересными для тех субъектов, о которых я выше сказал.
ГИ: Понятно, спасибо большое. Отчасти вы уже ответили на второй вопрос, но я все же его задам. Во время полемики между сторонниками ЧРИ и Имарата Кавказ первые нередко указывали на то, что в отличие от второго она обладает национально-государственной легитимностью. Потому что, в единственной из всех остальных северокавказских республик в Ичкерии в свое время Общенациональный Конгресс Чеченского Народа провозгласил независимое государство, состоялись референдум и выборы ее президента, успели сформироваться полноценные государственные структуры. Во всех же остальных республиках СК сторонники их независимости в постсоветский период не сумели создать ничего подобного, и потому ситуации Ичкерии, защищавшей свою государственную территорию от российской оккупации и других кавказских республик, которые из под этой оккупации и не выходили, принципиально разные.
Насколько равноценным будет государственное объединение, в котором правительство ЧРИ, опирающееся на национально-государственную легитимность, войдет в союз с представителями других кавказских народов, не имеющими от них того мандата, которым наделено правительство ЧРИ в результате ее создания?
Учитывая то, что это проект инициирован правительством ЧРИ, а ее партнерами по нему неизбежно будут не государственные, а общественные структуры с оспоримой легитимностью, не боитесь ли вы риска того, что он будет представлен как проект чеченского доминирования на Кавказе?
АЗ: Давайте, я буду отвечать по порядку, так как здесь в одном вопросе очень много аспектов, на которые необходимо дать ответы. Начну с того, что [хотя] кто-то пытается сегодня каким-то образом проводить параллели между тем, что было сделано в 2007 году, то есть восстановлением или объявлением Кавказского эмирата, и тем, о чем я говорил 31 января 2023 года, разница здесь как между небом и землей. Я не углубляюсь в то, что произошло в 2007 году, у нас, у тех кто провел соответствующее расследование, есть доказательство того, что это был проект ФСБ - провозглашение в таком качестве, в таком виде, так называемого Кавказского эмирата. Безусловно мы в таком виде выступили категорически против, и в основном причина была в несостоятельности этого проекта, в том что сами народы, которых там включили в состав этого эмирата, даже представления не имели о том, что у них есть эмир и духовный лидер, который объявил войну всему миру от их имени. Америке, Израилю, России, Англии... мы это все помним.
Но дело в том, что для России сама конфедеративная форма государственности на Кавказе или единство Кавказа, кавказских народов, всегда были болезненной темой, не только с момента возникновения ЧК или КГБ, а еще с момента царской охранки. Они понимали, как они подавили и завоевали Кавказ, и какие там были процессы. Всегда эта проблема их волновала, потому что Кавказ это единый организм, и в любой момент они могли заявить о своей общности во всех отношениях, и как бы попытаться соответственно оказать сопротивление и выйти из под влияния [России]. С царской охранки и по сегодняшний день эти моменты очень четко отслеживаются специальными структурами России.
На историческом этапе каждый раз они создавали какие-то параллельные структуры. Просто напомню, Горская республика [возникла] после революции. Когда Российская империя разваливалась была создана конфедерация народов Северного Кавказа под названием Горская республика. Через три года чекисты создали под тем же названием Горскую автономную республику. Они подменили реальную конфедеративную суверенную республику автономией, которая входила в состав [России]. Эти процессы шли до 80-х и 90-х годов, даже в 97-м году, когда был создан Конгресс Чечни и Дагестана. Это тоже использовалось для начала второй военной кампании. То есть, это все были проекты, которые служили интересам Кремля.
Отвечая на ваш вопрос, что произошло? Чечня — полностью независимое свободное суверенное государство. Все северокавказские республики прошли через этот этап. Если вы помните, так называемый «парад суверенитетов», в соответствии с законами принятыми в апреле 1990 года Верховным советом СССР все эти республики провозгласили и приняли декларации о государственном суверенитете. Кроме двух регионов — Ингушетия и Дагестан. Остальные республики приняли декларации о государственном суверенитете, но дело в том, что в последующем, уже в 1992 году, они пошли на соглашение с Российской Федерацией, подписав Федеративный договор. Будучи суверенными субъектами они подписали договор о создании Российской Федерации. И подписали договор о разграничении полномочий. Татарстан держался до 1993 года, но затем и они тоже подписали.
Единственная Чеченская республика сохранила свой статус суверенного независимого государства и не стала подписывать этот договор. Возвращаясь к правовой основе, которую вы упомянули, о том, что Чеченская Республика может выступить доминантой, это сформировавшееся независимое государство, чем она отличается от других — дело в том, что Россия в одностороннем порядке денонсировала этот договор в 2002 году. То есть, в 2002 году Путин должен был пролонгировать федеративный договор, чего он не сделал. Теперь речь идет о том, что эти субъекты, которые себя провозгласили независимыми, однако подписали договор, лишились этого статуса, теперь этот статус им формально возвращен, потому что Россия денонсировала в одностороннем порядке этот договор, так что они этот статус тоже имеют. А вот есть ли силы и средства, которые помогут вернуться к этому статусу, это уже другой вопрос. Это процесс, который нужно обсуждать и я думаю, что 11 мая, когда мы соберемся в Брюсселе или где-то еще в Европе, мы будем говорить на эту тему. Готовы ли эти регионы вернуться к статусу-кво, который у них имелся до 92-го года, до подписания этого федеративного договора.
И сегодня очень примечательно, что Ингушетия, впервые за все это время, они создали государственный комитет независимости и приняли декларацию о государственном суверенитете. И Дагестан, [дагестанцы] с которыми я разговаривал в то же время, они сейчас готовятся принять такой же документ. Получается, что эти две республики, которые тогда выпали из «парада суверенитетов» и не объявили о своей субъектности, сегодня они это уже делают. Это уже дает нам возможность говорить о едином правовом пространстве этих субъектов, которые готовы выступить и заключить уже конфедеративное соглашение и создать это государственное образование.
Я думаю, что перспективы у этого проекта абсолютно имеются и те перемены, что происходят в мире, направлены на то, чтобы эта позиция — позиция тех, кто хочет создать это объединенное государственное образование — будет с каждым днем усиливаться и эта тема будет востребована уже другими частями международного сообщества.
ГИ: Горская Республика состояла из 7 государств и ваш министр иностранных дел Инал Шарипов заявил, что вы видите ее возрожденный формат как аналогичную конфедерацию этих государств. Скажите, пожалуйста, планируется ли и на каком именно этапе обсуждать границы этих государств, в том числе по спорным вопросам между Чечней и Ингушетией и Дагестаном или Ингушетией и Осетией и так далее? Учитывая то, что речь идет о союзе государств с определенными границами, как вы в принципе видите решение подобных спорных территориальных проблем внутри него?
АЗ: Я вижу решение этих проблем именно в создании такого государственного образования. Эти мины замедленного действия, расставленные с первых дней российской экспансии на Кавказе, будут демонтированы и нейтрализованы. Вы говорите о «спорных территориях», но и чеченцы, и ингуши, и осетины, и дагестанцы, везде где есть такая проблема, они все понимают, что эти территории не спорные. Они знают, где проходили границы, а вот как уже провели эти границы царская Россия и чекисты, это уже совершенно другая тема. Когда закончится влияние вот этой структуры и того государства, которое создавало вот эти совершенное искусственные разногласия и закладывало споры, они уйдут вместе с теми, кто их создавал. Я абсолютно в этом уверен, потому что никогда у кавказских народов — а Кавказ это древняя страна, мы существовали до появления России — не было территориальных споров. Они никогда не прослеживаются в нашей истории, они начались лишь когда там появилась Россия, и я уверен, что когда влияние России в этом регионе закончится, все эти спорные вопросы тоже отпадут. Мы в состоянии решать эти проблемы по-кавказски, доброжелательно, мирно, исходя из чувства справедливости. Уверен, что мы сможем разрешить эти вопросы. И базисом для разрешения таких вопросов является такая форма конфедерации.
Сегодня Европейский союз живет, у каждой страны есть своя территория, суверенитет. Мы живем здесь в Европе и видим как страны тут живут. Никому не придется изобретать велосипед, в этом не будет необходимости.
ГИ: Но технически, Вы считаете, что делимитация границ будет предшествовать созданию Горской республики или случится уже внутри нее?
АЗ: Я считаю это принципиально неважным. Этот вопрос должен уже обсуждаться, когда мы уже подойдем конкретно к этой теме. Есть более глобальные вопросы, касающиеся Краснодарского края, черкесов, адыгов и так далее. Все это вопросы могут быть разрешены в комплексе, и естественно, [мы должны] достигать соглашения за столом переговоров. И если надо будет, мы будем месяц эти вопросы обсуждать, два месяц, три месяца... Скольно нужно, чтобы решить, что для нас важнее — все время возвращаться в прошлое и отказываться от строительства будущего, или же на определенном этапе уже начать строить свое будущее. Я думаю, что все будут заинтересованы в строительстве будущего, а не в ворошении прошлого, чтобы завязнуть в кровавых войнах и конфликтах.
ГИ: Вы заявили о том, что после деоккупации на период государственного восстановления Чечне понадобится что-то вроде международного протектората. Учитывая то, что международное сообщество в значительной степени представляет собой абстракцию и редко выступает единым фронтом, какие конкретно страны или их объединения вы видите этими гарантами Чечни или теперь уже даже всего Кавказа и в форме какой структуры они могли бы взаимодействовать между собой и с вами?
АЗ: Смотрите, международный протекторат Чеченской Республики Ичкерия и в целом протекторат Конфедерации народов Кавказа практически выходят один из другого. Я уверен, что для реализации проекта кавказского миру — любой стране, которая заинтересована в этом — понадобится укрепить независимость и суверенитет Чеченской республики как субъекта международного права. А уже Чечня может выступить инициатором создания этого конфедеративного союза с другими республиками и регионами. Поэтому, для начала я уверен, что международный протекторат это две-три страны, которые заинтересованы в реализации самого проекта. Не только в создании и укреплении чеченского государства, но и в укреплении и создании вот этого конфедеративного государственного образования, которое возникнет между тремя морями — Азовским, Черным и Каспийским.
Такой регион становится уже интересным не только одной-двум странам, он уже интересен для очень многих стран, сильных государств. И Соединенные Штаты Америки и Европейский союз, и Великобритания, Турция и другие, заинтересованные в создании этого формата. Я имею в виду именно эти страны, а как мы их назовем — международный протекторат, союзники или коалиция по созданию и укреплению [кавказской конфедерации] — это формы, которые надо будет обсуждать и по которым надо будет принимать отдельные решения. Но сам принцип таков, что гарантами должны выступить те, кто заинтересован в создании этого нового государственного образования. А в этом должна быть заинтересована и та часть России, которая останется после Путина. В их интересах, чтобы здесь был стабильный регион.
ГИ: Сегодня многие мусульмане опасаются даже не столько политической или военной зависимости от НАТО в виде например создания военных баз или чего-то подобного, сколько воинствующего насаждения чуждых, причем, не только мусульманам, а в общем-то даже и христианам новомодных идеологических установок, таких как продвижение лгбт, феминизма, гендерной идеологии и т.п., чего на Западе не было еще во время прошлой Холодной войны. Готовы ли вы в этом вопросе четко, публично и транспарентно прочертить в разговоре с потенциальными партнерами красные линии и зафиксировать, в чем народы Кавказа могут пойти навстречу потенциальным партнерам ради получения их поддержки, а что они не позволят себе диктовать и где попытки такого навязывания будут контрпродуктивными? Готовы ли вы к открытию публичной общественной дискуссии об этом в кавказско-мусульманской среде и подключению ее видных представителей к обсуждениям этих вопросов с потенциальными партнерами?
АЗ: Я отвечу очень коротко. Нам сегодня не надо выдумывать какие-то истории. Я верю в то, что существующий миропорядок очень гармонично распределяет эти возможности. Возьмем к примеру Турцию. Это член НАТО, она входит во многие международные институты, однако никто ей насильно ничего не навязывает и не насаждает. Я уверен, что такой задачи не будет ни у кого. Если почва в том или ином регионе позволяет, то это решается не путем насаждения, а происходит естественным образом.
Мое мнение, то о чем вы говорите, в ближайшие 200 лет на Кавказе не сможет принять такие формы, как в других европейских странах. Это мое мнение, я знаю психологию и менталитет этого региона. Я не думаю, что это станет «яблоком раздора» на пути создания этого государственного образования. Сколько сегодня в Европе находится кавказской молодежи, чеченцев, ингушей, дагестанцев? Сегодня молодежь разговаривает на десятках языков мира, они получили колоссальное образование, они интегрированы в существующие институты и страны и цивилизации. Они абсолютно адекватны всем вызовам. Не думаю, что сегодня мы должны начинать обсуждение создания конфедерации народов Кавказа и международный протекторат, [подразумевая], что за этим последует что-то, что будет неприемлемо и не воспринято [народами Кавказа].
Международный протекторат это структура, которая защищает интересы этого региона и его населения. Я не думаю, что кто-то будет насаждать что-либо, что не в интересах этого региона и его населения, потому что это исключено.
ГИ: Сегодня можно говорить о том, что в ценностном отношении чеченское и другие кавказские сообщества расколоты на несколько лагерей. Первый уровень – сторонники независимости и сторонники России. Второй – религиозные и светские сторонники независимости. Третий – противоречия между сторонниками т.н. «традиционного» и «чистого» ислама.
Не считая активных коллаборационистов и вовлеченных в преступления против народа, можно ли будет восстановить единство между сторонниками независимости и России внутри чеченцев и остальных кавказцев, и как этого добиться? На каких принципах возможно сосуществование в будущем представителей нерелигиозного и религиозных лагерей внутри чеченцев и остальных кавказцев? На каких принципах могут строиться отношения между приверженцами т.н. «традиционного» и «чистого» ислама?
АЗ: Давайте начнем с того, что нет ни «чистого» ни «традиционного» ислама. Ислам есть ислам, это единая религия. Если мы говорит о кавказском регионе, Кавказ всегда был многоконфессиональной страной. На Кавказе жили разные люди, которые исповедовали разные убеждения, и я думаю, что этот принцип должен будет сохраняться. А вот упомянутое вами противопоставление светского и исламского, «традиционного» и «чистого» ислама, это исключительно ситуация надуманная российскими спецслужбами, врагами этого региона.
Хотя вы сказали, что это не всегда пропаганда, но в данном случае это всегда пропаганда. Все течения, которые противопоставляется, за ними всегда стоят их кураторы. Мы прошли этот этап с 90-х годов, мы знали, как все это по нарастающей шло, и как в конечном итоге к 99-му году нас противопоставили. Люди, которые вчера стояли на одной позиции, плечом к плечу отражали российскую агрессию, были готовы физически уничтожить друг друга. Вот до чего была доведена ситуация. Но с началом второй чеченской кампании очень многое прояснилось в этих вопросах, откуда это шло и кто противопоставлял.
Я не хочу сейчас переходить на личности, поясняя почему это произошло. В общем, я считаю, что это было искусственное противопоставление. С достижением свободы и независимости, когда ученые, алимы, имамы в мечетях начнут реально работать с населением, эти вопросы отпадут, я уверен в этом. Мы сейчас имеем опыт по разрешению этих вопросов без кровопролития, конфликтов и военного столкновения. Опыт у нас уже есть — Чечня, в последующем Сирия. Мы все это уже прошли, я не думаю, что мы настолько безмозглые, что будем все время наступать на одни и те же грабли.
ГИ: Помимо противоречий по принципиальным идеологическим вопросам, мы видим, что не исчезают политические, партийные и личные противоречия между сторонниками независимости ЧРИ, которые вроде бы придерживаются единых принципов. Есть ли перспективы выхода из этого противостояния и достижения хотя бы внутриичкерийской консолидации? Готовы ли вы с трибуны нашего издания призвать своих оппонентов с чистого листа начать или возобновить такой процесс?
АЗ: На самом деле я не вижу никакого противостояния. Знаете почему? Когда мы начинали в 90-е годы, до первой войны и после первой войны, между двумя войнами, вот тогда было противостояние. Это было очень серьезно и болезненно для нашего общества и народа, очень опасно для того дела, которое мы делали, то есть достижение независимости и укрепления нашей государственности. Сегодня такого противостояния даже близко нет. Тогда чеченскому государству и сторонникам чеченской независимости противостояли очень сильные и серьезные фигуры, которые имели серьезное влияние и в чеченском обществе и на всем постсоветском пространстве.
Если даже поименно их назвать, это Руслан Хасбулатов, человек, обладавший огромным влиянием и в России, и в Чечено-Ингушетии. Это Хаджиев Саламбек, у которого был опять таки огромный авторитет. Это Доку Гапурович Завгаев, который имел очень серьезное влияние и на чеченцев и на ингушей. Это были люди, которые противостояли чеченской государственности. Это были серьезные вызовы, а за ними стояла очень сильная мощная страна, Россия, мечтавшая восстановить СССР. И они планировали это делать только через Чечню. Война за подавление чеченского суверенитета должна была стать кошмаром для Грузии, Украины и других союзных республик, которые претендовали на независимость от России, от Российской империи. Вот тогда эти процессы были очень серьезны. [Как] сегодня, такого единства в чеченском обществе и столького количества сторонников чеченской независимости никогда не было.
Да, у нас есть сегодня какие-то интернет-баталии, между блогерами, в группах, чатах на тысячу или две тысячу человек. Если считать даже с троллями это не противостояние, это не тот ресурс, на который мы должны отвлекаться.
А вот насколько мы открыты: Да, безусловно, мы провели два-три раза круглый стол, приняли меморандум, и все кто имеет политические претензии или амбиции, у них есть возможности реализовать себя. Сегодня самое главное, это молодые люди, о которых я выше говорил. Люди с высшим образованием, колоссальным образованием, и светским и исламским, эти люди сегодня работают в наших структурах, в государственных структурах.
Они сегодня готовятся принять на себя ответственность, провести выборы после деоккупации, создать исполнительные структуры власти и укреплять нашу государственность. Все кто не запачкан кровью, все кто сегодня мало-мальски беспокоится за будущее нашего народа, нашего будущего, для них двери открыты. У нас нет правительства в классическом понимании, которое получает зарплаты и распределяет бюджетные деньги. Мы сегодня энтузиасты. Мы просто добровольно взяли на себя ответственность в этот сложный исторический период. И эту ответственность, взятую нами на себя, мы готовы разделить с кем угодно. Лишь бы это было на пользу.
Но мы никогда не пойдем на отказ от достижений, которые есть у нашего народа. Это та цена, которую мы заплатили за свободу и независимость. Сегодня сделать вид, что ничего этого не произошло и оставить это, начав все с чистого листа, на это мы никогда не пойдем, потому что считаем это предательством по отношению и к живым и к погибшим и к будущему нашему потомству. Если мы сумели сохранить это до сегодняшнего дня, когда уже мир меняется и признает, что мы всегда были правы и что есть наше государство, а наша борьба за независимость была оправдана, то в этой ситуации отказываться от этого было бы предательством с нашей стороны. На что мы не пойдем ни при каких обстоятельствах.
Кто хочет видеть себя в политике и государственном строительстве, для того двери открыты. Я старый человек, мне за 60 лет. Есть молодые люди, которые взяли и несут бремя ответственности на себя и они будут двигаться вперед, иншаЛлах. Мы будем со своей стороны им помогать.
ГИ: Ранее вы заявили о том, что по вашей информации Тумсо Абдурахманов жив и находится в безопасности. Не вдаваясь в подробности, хотелось бы узнать, можете ли вы это подтвердить и планирует ли он возвращаться в публичное медийное поле?
АЗ: Не могу ответить на вторую часть этого вопроса, а что касается первой — да, я подтверждаю, что по нашей информации он жив-здоров и находится в безопасности. А когда он вернется к публичной деятельности, это уже он будет решать сам, учитывая обстоятельства, которые его к этому вынудили.