А.Закаев: «Я был готов прибыть в Беслан»
Предлагаем вниманию читателей интервью Председателя Кабинета Министров ЧРИ Ахмеда Закаева с руководительницей комитета «Голос Беслана» Эллой Кесаевой.
Элла Кесаева: Как вы узнали о захвате школы в Беслане?
Ахмед Закаев: О захвате школы в Беслане я узнал от Ани Политковской. Она мне позвонила утром и спросила, что я думаю о происходящем в Беслане. В тот момент, в принципе, я ничего не знал об этом и спросил у нее: «А что там происходит?». Аня очень эмоционально стала мне рассказывать о захвате детей в Бесланской школе и убеждать меня в том, что мы должны сделать все возможное для спасения детей, чтобы власти России не привели ситуацию к кровопролитию и не совершили второй Норд-Ост. Она говорила, что в случае необходимости мне нужно приехать туда, а Аслану Масхадову – выйти из подполья. Я спросил: «Аня, ты хоть сама толком понимаешь, что там произошло?». Она ответила, что нет. Я тогда сказал, что нам, в первую очередь, необходимо точно выяснить, что там происходит. Единственная информация, выданная УФСБ по Северной Осетии к тому моменту, заключалась в том, что в Бесланской школе удерживаются в заложниках около 300 человек и террористы, захватившие школу, не выдвигают никаких требований. После этого мы с Аней договорились, что она поедет в Беслан и на месте узнает, что там происходит, а потом снова свяжется со мной и мы тогда решим, что нам делать.
В этот же день со мной связался Андрей Бабицкий, который также надеялся узнать у меня какие-то подробности происходящего. Андрей сказал, что он тоже собирается вылететь в Москву, а оттуда поехать в Беслан. Но вскоре российские СМИ передали, что Андрей Бабицкий снят с самолета и задержан, и что он, якобы, собирался пронести на борт самолета какое-то взрывное устройство. Потом те же СМИ передали, что он ввязался в драку и его «за хулиганские действия» забрали в милицию. Позже ФСБ опровергла некоторые из этих заявлений, но российские спецслужбы добились главного: Андрей Бабицкий до Беслана не доехал. А оттуда не поступало никакой достоверной информации.
Ближе к вечеру мне снова позвонила Аня Политковская и сообщила, что в аэропорту ей помогли добрые люди, она садится на самолет и по прибытию в Беслан со мной свяжется. Но больше она мне не позвонила. Поздно ночью со мной связался Дмитрий Мурадов, главный редактор «Новой газеты», и сообщил, что Аня помещена в больницу с отравлением. Дима сказал мне, что врачам с трудом удалось вернуть Аню в сознание и спасти ее. То, что Аня Политковская и Андрей Бабицкий не попали в Беслан, означало, что мы не будем иметь оттуда достоверную информацию. Аню утром доставили в московскую клинику и Дима сказал, что результаты анализов по выяснению характера отравления станут известны только через несколько дней.
ЭК: Кто вышел на связь с вами и когда именно по поводу приезда А. Масхадова в Беслан?
АЗ: На второй день, 2-го сентября, меня пригласили на телевидение BBC для интервью о событиях на Кавказе и в России. И уже находясь в студии, я по телевизору увидел репортаж с участием Руслана Аушева, бывшего президента Ингушетии. Он уже побывал в школе и разговаривал с захватчиками. Они передали ему свои требования и выпустили с ним женщин с грудными детьми, всего 26 человек: 15 детей и 11 женщин. Руслан Аушев был первым, кто сообщил, что в школе удерживаются более 1000 заложников. Вскоре после этого со мной через моего помощника связался Руслан Аушев. Он был очень взволнован. Коротко рассказал мне, что происходит в школе. Я спросил у него, кто захватил школу – ингуши или чеченцы? Руслан ответил, что не знает этого, так как захватчики разговаривали с ним только на русском языке, хотя он несколько раз сделал попытку перевести беседу на вайнахский язык. Потом Руслан спросил у меня, есть ли у меня связь с Асланом Масхадовым и знает ли он о происходящем? Я сказал, что у меня с Асланом связь односторонняя, то есть, он может связаться со мной в любой момент, а я не имею такой возможности. И добавил, что последние несколько дней Аслан со мной не связывался. Руслан сказал, что рядом с ним находится Александр Дзасохов, президент Северной Осетии, и хочет со мной поговорить.
Александр Дзасохов взял телефонную трубку, подчеркнуто дружелюбно поздоровался со мной и спросил, чем мы с Асланом Масхадовым можем ему помочь в сложившейся ситуации? Я действительно был перед Александром Дзасоховым в долгу. Как я уже рассказывал, он очень помог мне, то есть, благодаря ему я, находясь после тяжелой травмы в беспомощном состоянии, оказался в безопасном месте в Грузии. Я сказал Дзасохову, что готов сегодня же вылететь в Беслан, если он считает, что я могу быть ему хоть как-то полезен в деле освобождения детей и других заложников. Дзасохов сказал, что он сейчас не готов ответить мне на этот вопрос, но, на его взгляд, было бы очень полезным, если бы я установил связь с Асланом Масхадовым и попросил его выступить с заявлением, чтобы повлиять на захватчиков, так как их требования напрямую касаются Чечни. И, таким образом, именно от Александра Дзасохова я впервые узнал о требованиях захватчиков. Я сказал Дзасохову, что постараюсь сделать все возможное, чтобы связаться с Масхадовым, и уверен, что он сделает все от него зависящее, чтобы спасти детей. Мы с Александром Дзасоховым договорились созвониться на следующий день, 3-го сентября, в первой половине дня.
Сразу же после нашего разговора с Дзасоховым я связался с радио «Маршо», непосредственно с директором Асланом Дукаевым, и дал ему небольшое интервью, то есть рассказал, что со мной связывались Аушев и Дзасохов, а также рассказал о просьбе Дзасохова относительно того, чтобы Масхадов выступил с заявлением по поводу ситуации в Беслане. Мне было известно, что Аслан Масхадов и бойцы Сопротивления регулярно слушают радио «Маршо» и я рассчитывал, что сказанное мною в радиоэфире тем или иным путем дойдет до чеченского президента. И действительно, через короткое время после того, как мое интервью вечером вышло в эфир, со мной связался Аслан Масхадов, на что я и рассчитывал. Аслан сказал мне буквально следующее: «Ахмед, срочно вылетай в Беслан и сделай все возможное, чтобы предотвратить эту катастрофу, то есть штурм и гибель детей, и спасти заложников. Также передай президенту Северной Осетии, что я готов прибыть туда без каких-либо предварительных условий и спасти детей, даже если для этого понадобится моя жизнь. Мы не воюем с детьми и женщинами».
Третьего сентября в 12 часов по московскому времени мне позвонил Александр Дзасохов и я передал ему слова Масхадова, а также сказал, что готов вылететь в Беслан. И спросил у него, куда именно мне прибыть – в Минеральные воды, Москву или Тбилиси? И, конечно, спросил у него, гарантирует ли он, что я смогу добраться до Беслана. Дзасохов сказал, что он от нас с Асланом другого ответа и не ожидал и добавил, что ему нужно два часа, чтобы согласовать вопросы нашего с Асланом прибытия в Беслан. Мы договорились, что через два часа он мне перезвонит.
Утром, еще до нашего разговора с Александром Дзасоховым, со мной встречались представители правительства Великобритании и я им сказал, что по согласованию с президентом ЧРИ Асланом Масхадовым я намерен вылететь в Беслан. Дело было в том, что в моем паспорте было указано, что я могу ездить по всему миру, кроме России. Представители правительства ответили, что они не могут мне запретить эту поездку, но я должен буду решить этот вопрос в российском посольстве. Но до этого дело не дошло. Через полчаса после нашего разговора с Дзасоховым российские силовые структуры начали штурм школы. Я не буду описывать эти события в виду того, что об этих трагических событиях очень много написано непосредственными свидетелями штурма и его последствий, а также выжившими в этом аду жертвами.
ЭК: Кто может засвидетельствовать о ходе переговоров и ваших действий?
АЗ: Из тех, кто сегодня остался в живых, о ходе наших переговоров могут засвидетельствовать бывшие президенты Ингушетии и Северной Осетии Руслан Аушев и Александр Дзасохов.
ЭК: Можно ли ваши ответы передать в Страсбург, в Суд по правам человека?
АЗ: Да, можно.
ЭК: Какими были последствия трагедии в Беслане для движения Сопротивления и для чеченского народа в целом?
АЗ: Последствия трагедии в Беслане для чеченского Сопротивления были резко отрицательными во всех отношениях: в идеологическом, политическом и, самое главное, нравственном. Вы знаете, российские войска и каратели принесли на чеченскую землю неисчислимые бедствия, уничтожили сотни тысяч нашего населения, в том числе и десятки тысяч детей: данные об этих чудовищных преступлениях задокументированы правозащитными организациями. Однако после террористической акции, совершенной как бы от имени чеченского Сопротивления в Беслане, после трагической, ничем не оправданной гибели сотен детей и взрослых, инициаторы этой акции лишили нас морального права говорить о массовом убийстве наших собственных детей и взрослых. Чеченский народ, как и все кавказцы, воспитан на кодексе глубокого почитания жизни и достоинства других людей, неприкосновенности женщин и детей. И когда кошмарные телевизионные кадры трагедии в Беслане стали увязываться с бойцами нашего Сопротивления, многие чеченцы пережили шок, отвернулись от наших бойцов, чтобы в моральном плане не стать соучастниками этого преступления.
То есть, инициаторы и устроители этой террористической акции за эти три сентябрьских дня добились того, чего кремлевская пропаганда не смогла добиться за десятилетие российско-чеченской войны: представить чеченскую армию как группировки террористов. Это был для нас громадный пропагандистский урон. Позже появились факты участия в этой акции российских спецслужб, и было даже инициировано обсуждение в Госдуме РФ вопроса, каким образом многие люди, находившиеся в специальных тюрьмах ФСБ, такие как братья Кулаевы, Шайбекханов и другие вдруг оказались среди захватчиков школы в Беслане. Это обсуждение перекинулось также и в зарубежные СМИ, российские журналисты стали выявлять все новых участников захвата школы в Беслане, которые до этого находились российских тюрьмах. Назревал крупный политический скандал, тем более, что российские спецслужбы, благодаря мужественному расследованию Ани Политковской, «засветились» до этого также и в теракте в «Норд-Осте». Но все эти обсуждения резко прекратились после заявления Шамиля Басаева, взявшего на себя – и, как это стало выглядеть в глазах всего мира, на весь чеченский народ, – ответственность за этот террористический акт.
ЭК: А какие дивиденды получил Кремль в результате Бесланской трагедии?
АЗ: Частично на этот вопрос я ответил выше, но здесь добавлю, что международно сообщество, в частности, западные страны, преодолев долгие колебания между защитой прав человека и осуждением терроризма, после Беслана стали рассматривать Чечню как один из очагов международного терроризма. И администрация США, которая в 1999 году резко осудила российскую агрессию против Чечни, после Беслана, выражая солидарность с Путиным, заявила, что США «стоят плечом к плечу с Россией в ее борьбе с международным терроризмом». И это, конечно, была окончательная пропагандистская победа Путина в его колониальной войне против чеченского народа.
