История искусств все больше убеждает нас в том, судьба по-настоящему талантливого человека, художника, повторяет все линии судьбы его народа. Это утверждение как нельзя более полно можно проиллюстрировать на примере жизненного пути Мехди Шепиева (творческий псевдоним М.Эскерханов).
Он родился в 1954 году в Казахстане, где его семья, как и весь вайнахский народ, находилась в то время в сталинской ссылке. В 1956 году, когда в СССР наступила пора хрущевской «оттепели» и Чечено-Ингушская автономная республика была восстановлена, семья Шепиевых вернулась на родину, в отчий Цоцин-Юрт. Там мальчик поступил в местную среднюю школу, которую закончил с отличием. Служил в армии, на территории вассальной тогда от СССР восточной Германии и казарменный быт не мешал юноше наслаждаться старинной архитектурой немецких городов. Отслужив в армии, Мехди решил уехать в Тюмень, где поступил на работу в школу искусств, в которой одновременно учился, оттачивая приемы живописи.
Семейные обстоятельства заставили Мехди прервать обучение и вернуться домой. После этого он работал токарем на грозненском заводе «Красный молот», но нехватка средств заставила его уехать в Ростовскую область и освоить профессию чабана, и в этом он снова повторил судьбу сотен тысяч своих соотечественников, которые посезонно покидали Республику в поисках заработков, и многие из них оседали на чужбине.
Затем судьба забросила Мехди в одно из сел Краснодарского края, где он стал заведующим художественной самодеятельностью. Оценивая эти вехи в его судьбе, понимаешь, что профессии токаря, чабана или завклуба в селе не были его жизненным выбором, его призванием, а являлись временными, во многом случайными способами добыть хлеб насущный для того, чтобы всецело посвятить оставшееся время истинному призванию сердца – живописи.
Рисовать Мехди начал еще с пятилетнего возраста и с этих пор в нем жила, говоря словами поэта, «одна, но пламенная страсть» – отображать на холсте или бумаге мир, в котором ему выпало жить, и людей, своих современников. Но он изображал мир и людей в нем не с той фотографической точностью, которая свойственна старательным ремесленникам от живописи и выдает в них скудость чувств и леность ума. Мехди подходил к действительности как подлинный философ, и мазок кисти или карандашный штрих были тем звучным языком, на котором он говорил и наставлял своих современников, приобщая их к прекрасной и трагической истории своего народа.
Взлет творчества Мехди и обжигающий накал его таланта проявились в годы двух российско-чеченских войн. Он присоединился к чеченским бойцам и вместе с ними шел по дорогам войны, переживая горечь поражений и радость побед. Очевидцы свидетельствуют, что в ту пору у Мехди не было ни красок, ни холста, ни мольберта, но желание отобразить и осмыслить это грозное время было в нем столь велико, что он выжигал свои картины раскаленной проволокой на досках.
Более точно и более профессионально выскажутся на этот счет знатоки живописи, но на мой неискушенный взгляд, именно эти, «выжженные» картины, являются подлинными шедеврами и пиком его таланта. Я думаю, что это понимал и сам Мехди, потому что даже за огромные для него деньги не продал одну из таких картин – «Танец со смертью». Возможно, эта картина была в чем-то провидческой, потому что последние шесть лет своей жизни Мехди находился на самом острие тревожных и опасных событий, говоря языком своих картин, языком разящих аллегорий, настолько острых и прямолинейных, что они не оставляли равнодушными ни друзей, ни врагов гениального художника.
Когда началась Вторая российско-чеченская война, Мехди снова стал солдатом на этой войне, нанося удары по врагу своим оружием – кистью живописца. И как боец погибает с оружием в руках, так и Мехди погиб с кистью в руке. Он стоял у мольберта, когда 21 августа 2000 года российские военные в масках вызвали его на улицу и хладнокровно застрелили. Двумя неделями позже погиб и его сын, сражаясь против российских оккупантов. Описывать картины – это все равно что пытаться передать словами музыку. Музыку нужно слушать, а картины видеть. Ниже выставлены около двух десятков работ Мехди Эскерханова, и многие из них впервые предстанут перед широкой аудиторией. И это – лишь малая крупица того долга, который лежит на нас – соотечественниках и соратниках Мехди, чтобы его картины сохранились для грядущих поколений чеченцев как проявление гениального мастерства и как яркое свидетельство эпохи.
Адам Висханов
