Известия о грядущем аресте имущества во Франции и Бельгии по делу о компенсации наследникам ЮКОСа вызвали волну самых разных комментариев. Кто-то говорит о незаконности, кто-то, наоборот, уже делает вывод о том, что Россия потеряет значительные активы. Русская служба Би-би-си поговорила с единственным, кому пока что удалось добиться компенсации от российского государства.
Немецкий бизнесмен Франц Зедельмейер судится с Москвой уже 20 лет, добиваясь компенсации за незаконный отъем его собственности в Петербурге. Процессы всё идут – во вторник суд в Швеции постановил, что аукцион по продаже в счет компенсации Зедельмейеру здания торгпредства России в Стокгольме был законным. Русская служба Би-би-си попросила Франца Зедельмейера объяснить, что такое арест российского имущества и с какой скоростью идут эти дела.
Франц Зедельмейер: Сначала пару слов об аресте, чтобы было понятней: когда вы арестовываете чью-то собственность, это можно делать без каких-либо претензий на права, без ссылок на другие решения суда в других странах – просто утверждая, что должник – в данном случае Россия – не желает платить. Для этого нужны либо свидетельские показания, либо демонстрация того, что в прошлом Россия уже демонстрировала похожее поведение. Этого достаточно для того, чтобы судья постановил – арест можно наложить. Добиться ареста не сложно, сложно удержать его на дальнейших стадиях, которые могут идти вплоть до верховного суда.
Би-би-си: То есть сейчас идет подготовка к аресту, выясняется, в какой мере Россия владеет тем или иным имуществом, потом будет наложен арест, затем уже начнется разбирательство по существу…
Ф.З.: Процесс немножко иной. Когда суды выносят постановление об аресте, они не занимаются выяснением того, в какой мере Россия имеет отношение к той или иной собственности. Арест производится на основании утверждений истца. Все возражения будут рассматриваться потом. Все, что подлежит рассмотрению сейчас – вероятны ли утверждения истца о том, что Россия не хочет платить.
Би-би-си: Ну хорошо, собственность арестована. Что происходит дальше?
Ф.З.: Ну если бы я был должником, давайте я представлю себя в роли России, я определенно иду в тот же суд и жалуюсь. Мне ничего доказывать не надо – это работа истца доказывать связь между Россией и этими активами. Если какой-то актив – например, нефтеперерабатывающий завод – зарегистрирован не на Россию, а на отдельную компанию, в которой российское государство как-то участвует, то эта компания будет заявлять: "Мы непричастны к действиям и долгам России, мы – отдельное юридическое лицо!". Если вы хотите забрать активы этой компании, надо идти туда, где базируется компания. И если это – Россия, то продолжать держать арест в Бельгии будет тяжело.
Би-би-си: C какой скоростью движутся эти дела? В случае со зданием торгпредства в Стокгольме, например?
Ф.З.: Арест – это всего лишь средство обезопасить актив до тех пор, пока суд не разберется с тем, следует ли кому-то чего-то отдавать. Арест может держаться 10-15 лет, а может быть снят через полтора месяца, все зависит от конкретного дела. Если выясняется, что Россия не является владельцем, арест снимают быстро. Наложить арест и удержать его – совершенно разные вещи. Если истец представляет доказательства и арест удерживается, на все остальные стадии – вплоть до присуждения прав – могут уйти годы.
Би-би-си: В случае с торгпредством в Стокгольме прошел уже и арест, и дело по существу, и присуждение прав, и продажа здания на аукционе – а Россия все продолжала апелляции…
Ф.З.: Последний раунд процедур относился к результатам аукциона. Россия утверждала, что суд должен признать аукцион недействительным, вернуть победителю аукциона уплаченные им деньги и вернуть собственность России. Это – тип заседания, которое рассматривается в письменном виде и все там происходит быстро. С арестом суд тоже старается разобраться быстро – решить, удерживать арест или нет. Разбирательство о передаче прав – вот на это уходит долгое время, тут заслушиваются эксперты и так далее.
Би-би-си: Но с торгпредством и это, как выясняется, не окончательная стадия, мы знаем, что будет рассмотрена еще одна апелляция…
Ф.З.: Россия может апеллировать, сколько ей заблагорассудится. Может идти до конца – в Швеции это будет означать Верховный суд. Примет он это дело или нет – другой вопрос. Верховный суд уже высказывался по этому поводу, и я допускаю, что он может и не принять это дело.
Би-би-си: Но вы-то свои деньги от этого уже получили?
Ф.З.: Я получил свои средства в том, что касается присуждения компенсации, но пока ожидаю от России выплаты примерно 600 тысяч евро за судебные издержки. У России – давняя проблема по этой части, она постоянно подает апелляции, судится, но не платит издержки. Моим юристам не платит, иногда даже и своим адвокатам тоже не платит. И это – такое поведение, которое позволяет говорить: "Посмотрите, как ведет себя Россия, она никогда никому не платит, тянет резину и никогда не платит". И в процессе ареста имущества можно указать на такое поведение ответчика. В моем случае такое поведение продолжается уже 20 лет.
Би-би-си: В предыдущем интервью вы обвиняли некоторые суды в Германии в трусости. Какого вы мнения о судах в Бельгии и Франции – они храбрей? Иными словами, есть ли здесь политическое измерение, думают ли они о глобальных отношениях?
Ф.З.: Французское правительство, конечно, будет пристально смотреть за поведением суда, но всё же суд во Франции независим. С делами по моим искам всё было по-другому, иногда было достаточно звонка, иногда как-то вдруг терялась нужная папка с документами. Правда, мы всегда могли вернуть дело на рельсы.
Би-би-си: Вы хотите сказать, что именно из-за того, что дело ЮКОСа в своей основе считается политическим, будет трудней давить на суд?
Ф.З.: Да, именно так. Ну и потом, у акционеров ЮКОСа есть ресурсы, есть много юристов, которые очень тщательно за всем следят. И если запахнет чем-то нехорошим, они немедленно поднимут шум.
Би-би-си: Ваши иски – на миллионы долларов, в делах ЮКОСа – миллиарды. Это значит, работа их юристов в тысячу раз сложней?
Ф.З.: Нет, я бы не сказал. В каком-то смысле она даже легче. Во-первых, они могут ссылаться на прецеденты, которые созданы моими тяжбами, во-вторых, у них достаточно денег для того, чтобы заниматься этими процессами долгое время. В-третьих, они могут показать, как вела себя Россия в отношении этих претензий в последние годы.
Источник: bbc.ru