Не успела утихнуть вспышка эйфории, охватившей российскую прогрессивную общественность после московских муниципальных выборов, чуть ли не объявленных триумфом подрывной деятельности партизанских отрядов Гудкова-Каца в глубоком тылу оккупационного режима, как эта самая общественность погрузилась в энергичное обсуждение слухов о возможном участии в так называемых президентских выборах Ксении Собчак и резкой реакции на это Алексея Навального.

У человека, далекого от российских реалий, при взгляде на происходящее со стороны может сложиться ощущение, что на восемнадцатом году пожизненного путинского правления в России пышным цветом расцвели свобода и демократия: в московские советы избрались оппозиционные депутаты, лидер оппозиции ведет предвыборную кампанию в регионах, обострилась конкуренция в рядах либеральной оппозиции за право "бросить вызов Путину" на предстоящих выборах. При этом как бы за скобки выводится тот факт, что полномочия муниципальных депутатов просто смехотворны, а уровень контроля Кремля над политическим пространством в нынешней России позволяет спокойно формировать какой угодно список массовки из "кандидатов в президенты", дабы максимально легитимизировать запланированную победу диктатора.

Окончательно переместившаяся в параллельную реальность оппозиционная политтусовка в который уже раз упускает из виду одно критически важное обстоятельство: в России не существует выборов, а есть лишь имитационный процесс, решающий две важные для выживания режима задачи. Во-первых, электоральные процедуры играют роль "предохранительного клапана", позволяющего недовольным гражданам (а таких становится все больше по мере того, как постепенно сходит на нет действие "крымского патриотического наркотика" на фоне ощутимого ухудшения качества жизни большинства населения) выпустить свое недовольство безопасным для власти образом. Во-вторых, соблюдение необходимых ритуалов требуется для поддержания видимости легитимности диктаторской власти, в том числе на международной арене, где спецотряды путинских лоббистов денно и нощно работают над отменой санкций. Для чего российские "выборы" точно не предназначены и не пригодны, так это для реальной смены власти.

Навальный упрекает Собчак в том, что она, если примет участие в выборах, сыграет роль "карикатурного либерального кандидата", тем самым лишь поспособствовав кремлевским политтехнологам в создании видимости политического плюрализма и конкуренции. С этим упреком можно было бы согласиться, если бы он в определенной мере не относился к самому Алексею. Российские "выборы" не являются настоящими выборами не потому, что к участию в них не допускают Навального, а потому, что результат их предопределен заранее и никак не зависит от свободного волеизъявления избирателей. Будет ли Навальный допущен к участию в электоральном ритуале или нет, зависит лишь от того, сочтут ли Путин и его ближайшее окружение такое участие тактически выгодным с точки зрения достижения нужного им результата. На сам результат Навальный никакого влияния оказать не сможет по определению.

Разумеется, Навальный и Собчак руководствуются принципиально разными соображениями в своих действиях: Собчак прекрасно отдает себе отчет в том, что в случае своего выдвижения будет играть роль исключительно "технического кандидата" — одной из многих фигур массовки, придающих элемент благопристойности организованному Кремлем балаганному представлению. Навальный же, несомненно, видит в избирательной кампании способ консолидировать свои позиции как оппозиционного лидера. Однако при всех различиях в мотивации их действия в конечном итоге будут схожи в главном — они будут работать на решение политтехнологических задач правящего режима.

Одна из главных болезней российской оппозиции — политическая амнезия. Оппозиционеры очень быстро забывают события совсем еще недавнего прошлого и категорически не желают учиться на его уроках. Возьму на себя труд напомнить, что главным лозунгом протестов 2011-2012 годов, поводом к которым послужили массовые фальсификации на думских выборах, был лозунг "это не выборы, это не Дума, это не президент". Оппозиция тогда не просто противопоставила себя власти, но отказала власти в легитимности. Именно отказ путинскому режиму в легитимности стал отправной точкой для создания Координационного совета оппозиции. КС был избран в ходе свободных выборов и обладал вследствие этого собственной легитимностью. Однако практически сразу выяснилось, что избранные в КС люди слишком по-разному воспринимали цель этой структуры. Попытки радикального крыла членов КС, последовательно отстаивавших идеологические позиции "болотного протеста", превратить новый орган в субъект альтернативной легитимности были заблокированы коалицией сторонников Навального и так называемой "группы граждан", в которую входила и Собчак.

Попытки конвертировать политический вес, набранный в процессе оппозиционной деятельности, в те или иные дивиденды в рамках путинской политической системы, включившие участие Навального в выборах московского мэра, де-факто закрыли вопрос с попытками построения альтернативной легитимности. С этого момента российская оппозиция отказалась от собственной повестки и реальных выборов и превратилась в кордебалет в путинском политическом варьете, где Ксения Собчак примеряет на себя роль "либерального кандидата в президенты", а политик, поддержавший в свое время российское вторжение в Грузию, а позднее обогативший ассортимент международного права "концепцией бутерброда", упрекает ее в "людоедских взглядах".

 Гарри Каспаров