ТЕКСТ: ИГОРЬ РЕЦ
ВЕРСТКА И ФОТО: АНАСТАСИЯ ЛЕСЫК
18 февраля 2015-го после недель ожесточенных противостояний украинская армия покинула Дебальцево. В боях за крупнейший железнодорожный узел Донбасса погиб командир международного добровольческого батальона им. Джохара Дудаева Иса Мунаев. Боец батальона Александр Коломийцев рассказывает читателям Segodnya.ua об ожесточенных сражениях, которые происходили вокруг Дебальцево ровно три года назад, о роли Дебальцевского узла и о том, как видел войну знаменитый чеченский командир
Александр Коломийцев
Почетный консул Чеченской республики Ичкерия в Украине. Служил в Международном добровольческом батальоне им.Джохара Дудаева. До войны жил и работал в Луганске.
ЯНВАРЬ:
НАЧАЛО
НАЧАЛО
"На тот момент уже начали стягиваться военные со стороны России, и все понимали, что будет большое боестолкновение"
Александр Коломийцев: Луганск относился к Дебальцевской дирекции железных дорог, это был центральный железнодорожный узел. Несмотря на то, что Дебальцево - небольшой городок, он имел стратегическое значение, потому как все железные дороги Луганского и Донецкого направления сходились именно на этой узловой станции. Удержание такого узла было для нас, для украинской армии, стратегически необходимым, потому как снабжение между Луганском и Донецком по железной дороге могло быть налажено со стороны России в случае успешной операции.
Это был январь 2015 года. Взятие этого пункта под контроль давало им возможность наладить бесперебойное сообщение между Луганском и Донецком: быстрый подвоз снарядов, ракетных систем, передвижение танков на платформах. Это быстрее, чем автомобильным транспортом.
Это был январь 2015 года. Взятие этого пункта под контроль давало им возможность наладить бесперебойное сообщение между Луганском и Донецком: быстрый подвоз снарядов, ракетных систем, передвижение танков на платформах. Это быстрее, чем автомобильным транспортом.
С 15-го года было понятно, что Дебальцевский узел с военной точки зрения, как линия обороны, выглядел не очень уверенно - он выглядел как аппендицит, он уходил в глубь оккупированной территории и представлял собой перешеек Ростовской трассы, так называемой Дебальцевской трассы. Если посмотреть в google-картах - она уже не выделена как трасса, настолько она повреждена.
С января 2015 года все понимали, что на территории Дебальцево назревала большая военная активность. На тот момент уже начали стягиваться военные со стороны России, и все понимали, что будет большое боестолкновение. С точки зрения обороны это был очень сложный участок: достаточно было перекрыть движение по Дебальцевской трассе, и это отрезало все части, которые находились в глубине. Это Углегорск, Чернухино и само Дебальцево.
ДЕБАЛЬЦЕВСКИЙ
СТАЛИНГРАД
СТАЛИНГРАД
"Тогда в Дебальцево мы встретились с остатком батальона "Донбасс". Они вышли на МТ-ЛБ, это тягач. Мы спросили по поводу Углегорска, они сказали - это и все, кто вышли"
В январе нам позвонил Семенченко и попросил помощи, потому как его батальон попал в окружение в районе Углегорска. Углегорск - крайняя точка линии обороны со стороны Донецка; на тот момент по нашей информации, а она была противоречивой, несмотря на современные средства связи, на территорию Углегорска зашли танки.
Когда мы с группой уже заехали на территорию Дебальцево, город был полностью без света, постоянно находился под обстрелом, в городе шли локальные боевые столкновения, были слышны и автоматные очереди, и работа "Градов". Это было очень похоже на Сталинград: полная темень и постоянные обстрелы. 30-31-го января мы разместились вместе с батальоном "Донбасс" на территории или училища, или дома культуры, точно не скажу, таблички там уже не рассматривали. Было темное время суток, холодный январь, слякоть. Сверху вода, снизу снег.
Тогда в Дебальцево мы встретились с остатком батальона "Донбасс". Они вышли на МТ-ЛБ, это тягач, на этой машине они смогли приехать. Машина стояла рядом с этим зданием. Мы спросили по поводу Углегорска, они сказали - это и все, кто вышли. Они смогли отступить.
Когда мы с группой уже заехали на территорию Дебальцево, город был полностью без света, постоянно находился под обстрелом, в городе шли локальные боевые столкновения, были слышны и автоматные очереди, и работа "Градов". Это было очень похоже на Сталинград: полная темень и постоянные обстрелы. 30-31-го января мы разместились вместе с батальоном "Донбасс" на территории или училища, или дома культуры, точно не скажу, таблички там уже не рассматривали. Было темное время суток, холодный январь, слякоть. Сверху вода, снизу снег.
Тогда в Дебальцево мы встретились с остатком батальона "Донбасс". Они вышли на МТ-ЛБ, это тягач, на этой машине они смогли приехать. Машина стояла рядом с этим зданием. Мы спросили по поводу Углегорска, они сказали - это и все, кто вышли. Они смогли отступить.
Александр Коломийцев
Отрывок из интервью для Segodnya.ua
БЛОКПОСТ "БАЛУ"
"Мы подъехали, "Балу" горел. Там был подбит наш БМП и горела в кювете "таблетка"-УАЗик"
Координировались мы штабом. Никакой самодеятельности на тот момент уже не было, командование взяло управление на себя, и в штабе знали, где и какие подразделения работают. В Дебальцево есть место "Крест". Местные его знают, кафе на пересечении дорог. На "кресте" находился штаб, по дороге прямо в сторону Красного Луча, там находился крайний блокпост "Балу".
фото из архива Александра Коломийцева
Мы подъехали, "Балу" горел. Там был подбит наш БМП и горела в кювете "таблетка"-УАЗик. Недавно туда вышел российский танк, отработал по двум единицам техники и уничтожил их. В 100 метрах стоял танк Т-72, российский, на бруствере, он заскочил на блокпост и пытался раздавить его гусеницами. Был закидан гранатами, подбит. Люди, оборонявшие блокпост, говорили что весь экипаж был взят в плен и передан в ВСУ. Танк Т-72 российский, экипаж российский, потому что на тот момент у нас были только Т-64.
Блокпост "Балу"
Видео: Госпогранслужба Украины
ЧЕРНУХИНО
"Две дороги, которые вели в Чернухино, были уже перекрыты, там велись боевые действия. Сообщение с Чернухино шло только по полям. Часть полей уже была заминирована, потому что шли танки"
Чернухино представляло собой закрытую со всех сторон территорию. На окраине находились российские войска.
Часа в три ночи мы получили указание ехать в Чернухино. Если "Балу" находился на грани передовой, то Чернухино - уже легкий "котёл". Две дороги, которые вели в поселок, были уже перекрыты, там велись боевые действия, сообщение с Чернухино шло только по полям. Часть полей уже была заминирована, потому что шли танки. На таблетке нас вывезли на Чернухино, мы сделали несколько ходок, потому что другая техника не прошла бы. Попали в штаб Чернухино. Там был маленький брифинг-совещание с военными по ситуации.
Чернухино уже представляло собой закрытую со всех сторон территорию, на окраине находились российские войска, много было казаков. Их было видно, они в папахах. Пол улицы - наши, пол не наши. Половина Чернухинской станции (она была одной из узловых) - наша, половина не наша. Где чьи подразделения, было уже непонятно, это был уже, легкий хаос. Те опорные пункты, которые находились на окраине села, были освобождены, уже оставлены. Все силы были стянуты ближе к центру - это улица Ленина, там находился штаб. Еще один штаб находился на железнодорожной станции.
Чернухино уже представляло собой закрытую со всех сторон территорию, на окраине находились российские войска, много было казаков. Их было видно, они в папахах. Пол улицы - наши, пол не наши. Половина Чернухинской станции (она была одной из узловых) - наша, половина не наша. Где чьи подразделения, было уже непонятно, это был уже, легкий хаос. Те опорные пункты, которые находились на окраине села, были освобождены, уже оставлены. Все силы были стянуты ближе к центру - это улица Ленина, там находился штаб. Еще один штаб находился на железнодорожной станции.
Все, кто остались в живых, стягивались ближе к центру. У нас имелась радиостанция, наша задача была - выйти на позицию, скорректировать огонь артиллерии и провести разведку. Тогда объективной картины у штаба не было. Телефоны не работали, если же включать радиостанцию, она некоторое время работала, но с шумом и пропаданием сигнала. Постоянно действовала, по данным разведчиков, машина радиоэлектронной борьбы: направленная антенна включает сигнал и глушит все. В радиостанции - постоянный вой и писк.
Нас было немного, часть мы оставили на базе в Дебальцево, часть на блокпосту "Балу", часть отправили назад к Семенченко, двоих парней. Мы заночевали прямо на станции в Чернухино, в одном из штабов. Утром 1-го февраля, в семь утра попали под обстрел "Града". Один из снарядов пробил крышу, провалились плиты. Тогда, Слава Богу, никто не пострадал. Когда первая кассета отстреляла, мы спустились в подвал, а когда уже поднялись, то поняли, что плиты проломлены, то есть, второй кассетой они попали точно по штабу.
Нас было немного, часть мы оставили на базе в Дебальцево, часть на блокпосту "Балу", часть отправили назад к Семенченко, двоих парней. Мы заночевали прямо на станции в Чернухино, в одном из штабов. Утром 1-го февраля, в семь утра попали под обстрел "Града". Один из снарядов пробил крышу, провалились плиты. Тогда, Слава Богу, никто не пострадал. Когда первая кассета отстреляла, мы спустились в подвал, а когда уже поднялись, то поняли, что плиты проломлены, то есть, второй кассетой они попали точно по штабу.
ИСА МУНАЕВ
"Видя ситуацию, видя, что мы находимся в полном окружении, он сказал: "Ребята, все мы умрем. Кто-то молодым, кто-то старым, а сегодня нам выпала честь умереть за Украину"
фото из архива Александра Коломийцева
Мы переместились на улицу Ленина, разделились на две группы. Нашей задачей было пройти на край села. Там остались погибшие ребята из ВСУ. Нужно было забрать тела, провести разведку и скорректировать огонь артиллерии.
Перед выходом Иса Мунаев собрал нас в доме. Видя ситуацию, видя, что мы находимся в полном окружении, он сказал: "Ребята, все мы умрем. Кто-то молодым, кто-то старым, а сегодня нам выпала честь умереть за Украину". Несмотря на то, что он был чеченцем, он очень любил Украину.
Он говорит: "Посмотрите на тех воинов, которые остались здесь. Здесь нет уже духа, тут люди боятся воевать, вы должны показать, что вы умеете, должны поднять боевой дух. Мы не самоубийцы, мы пойдем и сделаем то, что умеем. Мы должны, в первую очередь, показать, как надо воевать. Именно здесь. Сдадим Дебальцево - сдадим Украину". Это были его слова.
Перед выходом Иса Мунаев собрал нас в доме. Видя ситуацию, видя, что мы находимся в полном окружении, он сказал: "Ребята, все мы умрем. Кто-то молодым, кто-то старым, а сегодня нам выпала честь умереть за Украину". Несмотря на то, что он был чеченцем, он очень любил Украину.
Он говорит: "Посмотрите на тех воинов, которые остались здесь. Здесь нет уже духа, тут люди боятся воевать, вы должны показать, что вы умеете, должны поднять боевой дух. Мы не самоубийцы, мы пойдем и сделаем то, что умеем. Мы должны, в первую очередь, показать, как надо воевать. Именно здесь. Сдадим Дебальцево - сдадим Украину". Это были его слова.
Иса Мунаев
справка от Segodnya.ua
Командир Международного добровольческого батальона им.Джохара Дудаева. Чеченский полевой командир, участник первой и второй чеченских войн. Погиб в боях в Чернухино под Дебальцево 1 февраля 2015 года
Иса учил нас работать головой. Для того, чтобы уничтожить точку, нужно иметь хорошую информацию. А чтобы получить информацию - нужно выйти на точку, отрезать к ней сообщения. Иса учил воевать малыми силами. Опыт Чеченской войны вошел в учебники американской армии. На тот момент чеченцы имели мизерное оружие, по сравнению с Россией, но они их сдерживали 20 лет.
ОТКРЫТАЯ ВОЙНА
"Улица - часть наша, часть не наша. Уже видели врага в лицо. Видишь, как в тебя стреляют, видишь, как люди умирают, как мирных подбивают. Было очень страшно"
фото из архива Александра Коломийцева
Иса у всех спросил, все ли готовы пойти. Потому, что операция была очень опасная. Все прекрасно понимали, что мы находимся в самом очаге. Если Дебальцево - котел, то Чернухино было котлом, который сварился. Все, кто там находился, были солдатами-героями. Они отбивались из последних сил. Все дороги были перерезаны. Когда мы с солдатами смотрели карту, они спрашивали, как мы заехали. У меня был GPS, я показываю трекер, они говорят - "Да это же поле!". Я говорю: "Да, мы заезжали по полю". Я говорю - а вы как? Они говорят: "Две недели назад по этой и по этой дороге". Я говорю - там уже блокпосты сепаратистов. Мы их называли сепаратистами, но там фактически были российские танкисты. Тогда там все уже было занято. Нас просто окружали и обстреливали. Цель была либо всех убить, либо дождаться, пока закончатся боеприпасы. Это уже была не позиционная, а открытая война, буквально "в глаза друг другу". Улица - часть наша, часть не наша. Уже видели врага в лицо. Видишь, как в тебя стреляют, видишь, как люди умирают, как мирных подбивают. Было очень страшно.
"МАТЬ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО"
"Видно было, что она очень слабенькая, явно уже не могла выехать. Она, плакала, говорила: "Сыночек, мне очень очень страшно"
Был пример, мы пошли по улице рано утром, искали где расположиться. Зашли в один из домов, там была женщина. Видно было, что она очень слабенькая, явно уже не могла выехать. Иса подошел, обнял ее, говорит: "Мать, как ты?". Она плачет, говорит: "Сыночек, мне очень-очень страшно, у тебя есть что-то покушать? У меня вообще ничего нет, совсем". Иса говорит: "Саша, отдай сухпайки". У нас были такие сухпаи, в зеленых упаковках, я говорю: "Иса, у нас больше ничего нет, только эти сухпаи". Он говорит: "Отдай, ей очень надо". И мы отдали все продукты. Такие моменты, наверное, на всю жизнь останутся в памяти яркими картинами. Чеченец, который обнимает украинку, и говорит: "Мать, все будет хорошо". Мы прекрасно понимали, в каком положении мы находимся. Каждый выполнял свой долг до конца. Наверное, в этом суть добровольцев. Мы шли не за что-то, а во имя чего-то. Мы шли во имя Украины, хотя знали, что, возможно, сегодня погибнем. Мы знали, что здесь нужно остановить войну. Но, к сожалению, Дебальцево сегодня находится на той территории.
ГИБЕЛЬ ИСЫ МУНАЕВА
"Нельзя было закрывать подвал, ведь нас могли взять в кольцо и забросать гранатами. Поэтому Иса остался наверху. Смотрел, чтобы никто не мог подойти. Снаряд разорвался в нескольких метрах от него"
1 февраля мы двумя группами выдвинулись на окраину села. Дошли до наших блокпостов и впереди увидели два разворачивающихся танка и роту. Я думаю, это были казаки, они были в папахах, но точно я не знаю, документы мы у них, понятное дело, посмотреть не могли.
Во время выхода группа была встречена двумя дозорными. Тактика применения войск такая: выпускаются дозорные, а потом идет основная группа. И мы попали на дозорных. Они… "вознеслись". После этого мы вступили в локальное боестолкновение, локальный бой. Мы отходили. Там была рота на окраине - человек 120, они уже шли на зачистку села, у нас была группа до 10 человек, Иса был с нами и шел впереди.
На улице Ленина было полуподвальное помещение, и начался обстрел. Было не ясно, то ли мины, то ли снаряды. Вся группа ушла в подвал. Но нельзя было закрывать подвал, ведь нас могли взять в кольцо и забросать гранатами. Поэтому Иса остался наверху, смотрел, чтобы никто не мог подойти. Снаряд разорвался в нескольких метрах от него. Осколком пробило ключицу и сердце. Он сразу умер. Так погиб Иса Мунаев.
Во время выхода группа была встречена двумя дозорными. Тактика применения войск такая: выпускаются дозорные, а потом идет основная группа. И мы попали на дозорных. Они… "вознеслись". После этого мы вступили в локальное боестолкновение, локальный бой. Мы отходили. Там была рота на окраине - человек 120, они уже шли на зачистку села, у нас была группа до 10 человек, Иса был с нами и шел впереди.
На улице Ленина было полуподвальное помещение, и начался обстрел. Было не ясно, то ли мины, то ли снаряды. Вся группа ушла в подвал. Но нельзя было закрывать подвал, ведь нас могли взять в кольцо и забросать гранатами. Поэтому Иса остался наверху, смотрел, чтобы никто не мог подойти. Снаряд разорвался в нескольких метрах от него. Осколком пробило ключицу и сердце. Он сразу умер. Так погиб Иса Мунаев.
"У вас все получится, украинцы очень сильные, вы все сделаете, освободите свои земли, только не останавливайтесь"
Для нас это был шок. Иса для нас был человеком, который всегда шел впереди и знал что делать. Все мы можем теоретически знать, как вести боевые действия, но не имеем психологической возможности их вести. Сломать психологический барьер сложнее, чем накачать мускулы. Иса - тот человек, который объяснил нам, кто такие русские. Когда было подписано первое Минское перемирие, я говорю: "Иса, Минск подписали, война сейчас закончится!".
Он говорит: "Да это ерунда, не верьте русским, они всегда обманывают. Они и нас обманывали. Ничего не будет. Поверьте, они вас обманут. Никогда им не верьте, у вас все получится, украинцы очень сильные, вы все сделаете, освободите свои земли, только не останавливайтесь, я вас прошу". Очень часто чеченцев брали коварством. Они побеждали, но на каком-то этапе русские заставляли их подписать документы, договориться, и они, веря слову, как настоящие мужчины, считали, что русские поступят именно так, как они и сказали, но к сожалению, их обманывали.
Однажды был случай: у нас была локальная засада, мы знали о месте передвижения вражеской группы. Заняли позиции, и на нас вышли двое местных боевиков (по одежде было видно, что это не россияне). Все приготовились к боестолкновению. Но Иса сказал: "Ребята, не стреляйте. Это ваши братья, это люди, которых обманули. Их обманули русские. Ваш враг - ФСБ, ваш враг - ГРУ, ваш враг - кадыровцы. А это - ваши братья. Они еще поймут свою ошибку, и будут перед вами извиняться".
Он говорит: "Да это ерунда, не верьте русским, они всегда обманывают. Они и нас обманывали. Ничего не будет. Поверьте, они вас обманут. Никогда им не верьте, у вас все получится, украинцы очень сильные, вы все сделаете, освободите свои земли, только не останавливайтесь, я вас прошу". Очень часто чеченцев брали коварством. Они побеждали, но на каком-то этапе русские заставляли их подписать документы, договориться, и они, веря слову, как настоящие мужчины, считали, что русские поступят именно так, как они и сказали, но к сожалению, их обманывали.
Однажды был случай: у нас была локальная засада, мы знали о месте передвижения вражеской группы. Заняли позиции, и на нас вышли двое местных боевиков (по одежде было видно, что это не россияне). Все приготовились к боестолкновению. Но Иса сказал: "Ребята, не стреляйте. Это ваши братья, это люди, которых обманули. Их обманули русские. Ваш враг - ФСБ, ваш враг - ГРУ, ваш враг - кадыровцы. А это - ваши братья. Они еще поймут свою ошибку, и будут перед вами извиняться".
БОИ В ЧЕРНУХИНО
"Вечером к нам подъехал "Урал". Я спрашиваю, что сейчас в Дебальцево. Они говорят: "Мы не из Дебальцево, мы из штаба Чернухино". Между нами было расстояние 500-1000 метров, и это они назвали "пробились".
Мы отошли до наших позиций. До самого вечера было так: 20 минут обстрела, снаряды, мины, покрывали всю улицу. Потом тишина. Потом видишь трассеры, как светлячки в небе. Улица наполняется людьми, и начинается наступление. Завязывается стрелковый бой. После того, как волна отбивается, начинается новая волна обстрелов. Так могло идти нескончаемой чередой. Нужно было просто успевать менять рожки и отстреливаться. Часть улицы была занята, часть не занята, неясно было, где какие подразделения.
Вечером к нам подъехал "Урал", я говорю: "Молодцы, ребята, прорвались!", обнимаю. Они говорят: "Да! Пробились". Я спрашиваю, что сейчас в Дебальцево. Они говорят: "Мы не из Дебальцево, мы из штаба Чернухино". Между нами было расстояние 500-1000 метров, и это они назвали "пробились". Потому что улицы были усеяны снарядами, разрывами, дома складывались. Сам видел, как танк проскакивал, бил между простенков домов, и дома просто разлетались. Это был Сталинград.
К вечеру атака полностью прекратилась, потому что они не могли идти в наступление, ничего не видели. Было принято решение выходить малочисленным отрядом из окружения. "Таблетка", на которой мы въезжали, была подорвана. Водитель погиб. Никого из живых не осталось, кто бы знал дорогу. Я поговорил предварительно с двумя водителями, спрашиваю, как заезжали? Он показывает дорогу. Я говорю - там сепары. Он показывает другую. Я говорю - там тоже сепары. Он говорит - а ты как заезжал? У меня был GPS-трекер Garmin, и я, когда заезжали, трекером отбил путь. Показываю. Он говорит - да это же поле. И мы по трекеру ехали по полю.
Вечером к нам подъехал "Урал", я говорю: "Молодцы, ребята, прорвались!", обнимаю. Они говорят: "Да! Пробились". Я спрашиваю, что сейчас в Дебальцево. Они говорят: "Мы не из Дебальцево, мы из штаба Чернухино". Между нами было расстояние 500-1000 метров, и это они назвали "пробились". Потому что улицы были усеяны снарядами, разрывами, дома складывались. Сам видел, как танк проскакивал, бил между простенков домов, и дома просто разлетались. Это был Сталинград.
К вечеру атака полностью прекратилась, потому что они не могли идти в наступление, ничего не видели. Было принято решение выходить малочисленным отрядом из окружения. "Таблетка", на которой мы въезжали, была подорвана. Водитель погиб. Никого из живых не осталось, кто бы знал дорогу. Я поговорил предварительно с двумя водителями, спрашиваю, как заезжали? Он показывает дорогу. Я говорю - там сепары. Он показывает другую. Я говорю - там тоже сепары. Он говорит - а ты как заезжал? У меня был GPS-трекер Garmin, и я, когда заезжали, трекером отбил путь. Показываю. Он говорит - да это же поле. И мы по трекеру ехали по полю.
ПРОРЫВ
"Я сидел впереди в кабине, автомат в окне, и говорил "правее", "левее", следуя трекеру"
Я сидел впереди в кабине, автомат в окне, и говорил "правее", "левее", следуя трекеру, т.к. поля были заминированы, проехать можно было только по этой дороге, а водитель, который знал путь через минное поле, погиб.
Когда выезжали, метрах в 150 от нас стоял танк. Там был разведен огонь, стояли русские, грелись у костра. Открывать огонь было совершенно безрассудно. Тогда все ездили без фар, зрение привыкает, и света звезд достаточно, чтобы видеть дорогу.
Мы проехали без фар, тихонько, и, видимо, они подумали, что мы "свои". Потому, что нужно быть идиотом, чтобы выехать из окружения мимо вражеских позиций, спокойно, на машине, в сторону Дебальцево. Они не дернулись на нас, а мы не открыли огонь. Когда выехали на Дебальцевскую дорогу, говорю: "Ну что, ребята, выехали!". Они говорят: "Хорошо, что ты не стрельнул по танку". Потому, что все были на взводе, после двух суток боев легко могли сдать нервы, и запросто могли открыть огонь.
Когда выезжали, метрах в 150 от нас стоял танк. Там был разведен огонь, стояли русские, грелись у костра. Открывать огонь было совершенно безрассудно. Тогда все ездили без фар, зрение привыкает, и света звезд достаточно, чтобы видеть дорогу.
Мы проехали без фар, тихонько, и, видимо, они подумали, что мы "свои". Потому, что нужно быть идиотом, чтобы выехать из окружения мимо вражеских позиций, спокойно, на машине, в сторону Дебальцево. Они не дернулись на нас, а мы не открыли огонь. Когда выехали на Дебальцевскую дорогу, говорю: "Ну что, ребята, выехали!". Они говорят: "Хорошо, что ты не стрельнул по танку". Потому, что все были на взводе, после двух суток боев легко могли сдать нервы, и запросто могли открыть огонь.
ДЕБАЛЬЦЕВО
"Когда мы выходили из Чернухино в Дебальцево, техники я уже не видел. Когда заходили, видел САУ, "Грады". Но на тот момент их уже не было"
Позвонили ребята из Троицкого, сказали: помогите с эвакуацией. У нас были машины, мы помогали отойти. Там русские танки стояли на позициях, но боялись идти вперед.
Выехали, первый блокпост увидели уже "на кресте". Остановили машину, говорят: "Документы!". Я говорю - какие документы, показываю - мы "оттуда", где горит. У меня лицо было закопченное, дым, гарь. Они говорят - что там? Я рассказал вкратце ситуацию, они так печально посмотрели... На тот момент все в Чернухино горело. Там была станция, стояли цистерны, и они вспыхнули.
Выехали в село Луганское. Тогда это считался глубокий тыл, а сейчас - передовая. Там мы заночевали. Нужно было подвести итоги и собрать силы. Потом попали в село Троицкое, помогали с эвакуацией. Это тоже была крайняя передовая. За время войны сектор "А", Луганский сектор, стал для нас родным.
Тогда позвонили ребята из Троицкого, сказали: помогите с эвакуацией. У нас были машины, мы помогали отойти. Там русские танки стояли на позициях, но боялись идти вперед. Окопы наши были пустыми, но танки стоят. Они не идут, ведь знают, что поле впереди заминировано, и наши стоят. Только два смелых автоматчика бегают вдоль, стреляют, создают видимость. Ведь если они поймут, что в наших окопах пусто, то просто пехотой зайдут.
Когда мы выходили из Чернухино в Дебальцево, техники я уже не видел. Когда заходили, видел САУ, "Грады". Но на тот момент их уже не было. Фактически, мы вели огонь стрелковым оружием. Максимум - у нас были "подручные средства пехоты" - РПГ7, АГСы, ПТУРы. Мы координировали огонь, и когда мы просили отработать квадрат, где готовилось наступление, то получили отказ. Нам сказали "Мы работаем по другому квардрату, сейчас открыть огонь туда не можем". Хотя наступление готовилось, зачистка готовилась, и скопление было удачное. Проблема всех войн - отсутствие координации.
Выехали в село Луганское. Тогда это считался глубокий тыл, а сейчас - передовая. Там мы заночевали. Нужно было подвести итоги и собрать силы. Потом попали в село Троицкое, помогали с эвакуацией. Это тоже была крайняя передовая. За время войны сектор "А", Луганский сектор, стал для нас родным.
Тогда позвонили ребята из Троицкого, сказали: помогите с эвакуацией. У нас были машины, мы помогали отойти. Там русские танки стояли на позициях, но боялись идти вперед. Окопы наши были пустыми, но танки стоят. Они не идут, ведь знают, что поле впереди заминировано, и наши стоят. Только два смелых автоматчика бегают вдоль, стреляют, создают видимость. Ведь если они поймут, что в наших окопах пусто, то просто пехотой зайдут.
Когда мы выходили из Чернухино в Дебальцево, техники я уже не видел. Когда заходили, видел САУ, "Грады". Но на тот момент их уже не было. Фактически, мы вели огонь стрелковым оружием. Максимум - у нас были "подручные средства пехоты" - РПГ7, АГСы, ПТУРы. Мы координировали огонь, и когда мы просили отработать квадрат, где готовилось наступление, то получили отказ. Нам сказали "Мы работаем по другому квардрату, сейчас открыть огонь туда не можем". Хотя наступление готовилось, зачистка готовилась, и скопление было удачное. Проблема всех войн - отсутствие координации.
ЛИНИЯ ОБОРОНЫ
должна быть ровной
Отток шел волнами, сначала отводилась техника. Те, с кем мы координировались в ВСУ, тоже говорили: "Приказа мы не слышали, отходили по факту, когда стало ясно, что ситуация накалилась и надо отходить".
"Ситуация накалилась" - это когда ты выходишь, у тебя потеряны блокпосты, и ты находишься в круговой обороне. Что такое круговая оборона? Это когда ты ведешь огонь по кругу. Ты понимаешь, что ты находишься в котле. И чтобы продержаться, тебе нужно получить подкрепление, которого нет. Если на тебя идут 120 человек, то тебе нужно минимум 360 человек, чтобы выйти, и зачистить позиции. Ты же не можешь воевать малочисленным отрядом против 120 человек. В фильмах, конечно, можешь, а по-факту нужно численное превосходство.
По технике то же самое. Если у нас было 2 БМП ВСУшные (там где 128-я горнопехотная рота стояла), то у них были 2 танка Т-72, которые даже мощнее наших Т-64.
Мы выехали на базу, Адам Осмаев был заместителем Исы Мунаева. Командование перешло к нему. Мы отправились в Троицкое. Нашей задачей было выйти, локально помочь, и отойти. Диверсионно-штурмовой отряд. Троицкое находится ниже Попасной. Было не ясно, отдадут его или не отдадут. Предварительное решение было отдавать, и первые позиции были оставлены. Ребята просили помочь с эвакуацией, потому, что у них даже техники не было, пришлось бы отходить пешком. Троицкое - прямой выход из Дебальцево на Попасную. Если отдать Троицкое, открылся бы прямой выход на Попасную. Поэтому они отошли в лесок на километр и ждали нас. Когда мы зашли, увидели, что ситуация развивается плачевно. Достаточно было танком зайти на наши позиции, и Троицкое тоже было бы занято.
Буквально через несколько дней поступила команда снова занять позиции, и мы опять вернулись туда. Охарактеризовать происходящее можно как хаос. Никто не знает, что происходит, какая приходит команда. А во время боя все зависит лично от тебя.
"Ситуация накалилась" - это когда ты выходишь, у тебя потеряны блокпосты, и ты находишься в круговой обороне. Что такое круговая оборона? Это когда ты ведешь огонь по кругу. Ты понимаешь, что ты находишься в котле. И чтобы продержаться, тебе нужно получить подкрепление, которого нет. Если на тебя идут 120 человек, то тебе нужно минимум 360 человек, чтобы выйти, и зачистить позиции. Ты же не можешь воевать малочисленным отрядом против 120 человек. В фильмах, конечно, можешь, а по-факту нужно численное превосходство.
По технике то же самое. Если у нас было 2 БМП ВСУшные (там где 128-я горнопехотная рота стояла), то у них были 2 танка Т-72, которые даже мощнее наших Т-64.
Мы выехали на базу, Адам Осмаев был заместителем Исы Мунаева. Командование перешло к нему. Мы отправились в Троицкое. Нашей задачей было выйти, локально помочь, и отойти. Диверсионно-штурмовой отряд. Троицкое находится ниже Попасной. Было не ясно, отдадут его или не отдадут. Предварительное решение было отдавать, и первые позиции были оставлены. Ребята просили помочь с эвакуацией, потому, что у них даже техники не было, пришлось бы отходить пешком. Троицкое - прямой выход из Дебальцево на Попасную. Если отдать Троицкое, открылся бы прямой выход на Попасную. Поэтому они отошли в лесок на километр и ждали нас. Когда мы зашли, увидели, что ситуация развивается плачевно. Достаточно было танком зайти на наши позиции, и Троицкое тоже было бы занято.
Буквально через несколько дней поступила команда снова занять позиции, и мы опять вернулись туда. Охарактеризовать происходящее можно как хаос. Никто не знает, что происходит, какая приходит команда. А во время боя все зависит лично от тебя.
Александр Коломийцев
Доброволец
САНКЦИИ В ОБМЕН НА ЗЕМЛЮ
"Либо из Дебальцево мы должны были развить наступление по освобождению территорий, либо надо было выравнивать линию обороны"
Линия обороны должна быть прямой. Такой "аппендицит" может быть плацдармом для развития дальнейшего наступления, но как линия обороны это не годилось. Либо из Дебальцево мы должны были развить наступление по освобождению территорий, либо надо было выравнивать линию обороны. К сожалению, это так. Потому что держать такой "аппендицит", обстреливаемый со всех сторон, действительно было очень сложно.
На тот момент был подписан "Минск". Отход из Дебальцево послужил новым поводом для санкций, возложенных на Россию. Посмотрим по хронологии:
1. Была команда "держать Дебальцево любой ценой" - держим Дебальцево.
2. Потом команда "выйти". Она была после того, как подписали "Минск". А подписантом был Путин. Он лично гарантировал, что территории останутся в том виде, в котором есть.
3. Мы выходим, и россияне сразу занимают Дебальцево. И тут начинается международная политика. Тогда были значительно усилены санкции.
В войне, к сожалению, цена - жизнь человеческая. Так что важно запомнить, что пакет санкций дался нам ценой жизни наших ребят, которые остались там.
Мое видение ситуации по Дебальцево - мы должны были полностью зафиксировать территории. А в Минске, вероятно, Путин говорил: "Ваши войска в котле, если нужно, я дам команду, их уничтожат". И это длилось около двух суток. В этой ситуации наша внешняя политика была такая, что котла нет, а мы держим позиции. Это ощущалась на передовой по приказам "Держать позиции". И мы держали позиции. А потом он подписал, что эти территории относятся к нашей стороне линии разграничения. Потом была команда отойти. И тут последовал пакет санкций. Это логично. И сейчас, когда мы открываем Минские соглашения, то читаем, что Дебальцево - украинское. И это повод для санкций. Сейчас, в теплом месте, это звучит просто. Находясь там, понимая, что рядом гибнут ребята, а тем временем идет большая геополитическая игра, воспринимаешь все совсем по-другому.
На тот момент был подписан "Минск". Отход из Дебальцево послужил новым поводом для санкций, возложенных на Россию. Посмотрим по хронологии:
1. Была команда "держать Дебальцево любой ценой" - держим Дебальцево.
2. Потом команда "выйти". Она была после того, как подписали "Минск". А подписантом был Путин. Он лично гарантировал, что территории останутся в том виде, в котором есть.
3. Мы выходим, и россияне сразу занимают Дебальцево. И тут начинается международная политика. Тогда были значительно усилены санкции.
В войне, к сожалению, цена - жизнь человеческая. Так что важно запомнить, что пакет санкций дался нам ценой жизни наших ребят, которые остались там.
Мое видение ситуации по Дебальцево - мы должны были полностью зафиксировать территории. А в Минске, вероятно, Путин говорил: "Ваши войска в котле, если нужно, я дам команду, их уничтожат". И это длилось около двух суток. В этой ситуации наша внешняя политика была такая, что котла нет, а мы держим позиции. Это ощущалась на передовой по приказам "Держать позиции". И мы держали позиции. А потом он подписал, что эти территории относятся к нашей стороне линии разграничения. Потом была команда отойти. И тут последовал пакет санкций. Это логично. И сейчас, когда мы открываем Минские соглашения, то читаем, что Дебальцево - украинское. И это повод для санкций. Сейчас, в теплом месте, это звучит просто. Находясь там, понимая, что рядом гибнут ребята, а тем временем идет большая геополитическая игра, воспринимаешь все совсем по-другому.
4 ГОДА ВОЙНЫ ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ
Александр Коломийцев, как и его побратимы-ичкерийцы из международного батальона, не может вернуться в родной дом. Как и в случае с чеченскими бойцами, Александр на родной земле оказался вне закона. Сейчас его дом в Луганске захвачен россиянами, и, пока не закончится война, путь на родной порог для него закрыт
После того, как началась война, я вывез свою семью. Мой дом был захвачен, и я знаю кем. Я выиграл суд по факту российской агрессии. Мне удалось получить информацию о них, я передал в СБУ данные о тех, кто оккупировал мой дом. Это конкретно россияне.
Никто кроме нас не может защищать наш дом. Не придет мифический воин и не спасет. Только мы сами. И на тот момент мы это делали. Промах путинской войны в том, что он не рассчитал того факта, что есть отчаянные люди - добровольцы, которые, не координируясь и не организуясь никем, смогли сплотиться единой идеей и пойти "надрать попу" его войску.
Для того, чтобы сплотиться, собрать костяк людей, которые способны воевать, нужен человек, имеющий боевой опыт. Такой опыт мы хотели получить в "Айдаре". Но мы не встретили там классических наставников, которые могли бы передать его. Тот опыт который у них был - опыт отчаянных: пойти без тактики и стрелять.
Вступить в ВСУ я не мог, потому что мое личное дело осталось "там", и с точки зрения Вооруженных сил я отсутствую, потому что мое личное дело в военкомате на неподконтрольной территории. Единственный возможный формат - добровольческий вариант.
Мы приехали в "Айдар" и увидели Ису Мунаева. Подошли, попросили, чтобы он был нашим наставником, ведь он человек, который имеет опыт. Мы подтянули местных, а он научил нас воевать, потому, что воевать мы тогда не умели.
Никто кроме нас не может защищать наш дом. Не придет мифический воин и не спасет. Только мы сами. И на тот момент мы это делали. Промах путинской войны в том, что он не рассчитал того факта, что есть отчаянные люди - добровольцы, которые, не координируясь и не организуясь никем, смогли сплотиться единой идеей и пойти "надрать попу" его войску.
Для того, чтобы сплотиться, собрать костяк людей, которые способны воевать, нужен человек, имеющий боевой опыт. Такой опыт мы хотели получить в "Айдаре". Но мы не встретили там классических наставников, которые могли бы передать его. Тот опыт который у них был - опыт отчаянных: пойти без тактики и стрелять.
Вступить в ВСУ я не мог, потому что мое личное дело осталось "там", и с точки зрения Вооруженных сил я отсутствую, потому что мое личное дело в военкомате на неподконтрольной территории. Единственный возможный формат - добровольческий вариант.
Мы приехали в "Айдар" и увидели Ису Мунаева. Подошли, попросили, чтобы он был нашим наставником, ведь он человек, который имеет опыт. Мы подтянули местных, а он научил нас воевать, потому, что воевать мы тогда не умели.
Источник: segodnya.ua