В ДАЛЬНЕЙ АВИАЦИИ СОВЕРШЕННО ДРУГИЕ МЕРКИ

Андрей КАРАУЛОВ. Товарищ генерал! Честно говоря, я не знаю, как к вам теперь обращаться.

Джохар ДУДАЕВ. А как вам привычно, так и называйте.

А.К. Джохар Мусаевич,.став президентом, вы как-то праздновали это событие?.. Я имею в виду — у себя дома, в семейном кругу...

Д. Д. Значит, так: подобные события не празднуют.

А. К. Неужели не отметили?

Д.Д. А у нас в дальней авиации совершенно другие мерки. В авиации отмечают только звания... Должности — никогда.

А.К. Ну выпили хоть?

Д.Д. Какой там выпили! Разве можно отмечать, когда ты сам себе петлю надел. Добровольно.

А.К. Ну все-таки это... очень почетно: быть президен­том.

Д.Д. Могу вас заверить: я не болен тщеславием.

А. К. Понятно. Как вы считаете, какие нужны качества, чтобы прийти сейчас к власти?

Д.Д. Нужно готовиться с детства. Они не приходят в один час. Я к этому шел всю свою сознательную жизнь. Хотел только одного: независимости моего народа, хотел вывести его из позорнейшего колониального ига. И я готов быть простым смертником в этой борьбе. Лишь бы добить­ся победы. Я, по-моему, с детства не давал поводов счи­тать, что я где-то не проявлял себя. А сейчас Россия и ее карательные структуры сделали своей задачей мое физи­ческое уничтожение. Причем не раз...

А. К. Есть факты?

Д. Д. Конечно. Подготовлены конкретные операции... идет заброска сюда, в Чечню, террористических группи­ровок, «Альфы» в частности; фабрикуются уголовные дела на моих сподвижников и тех, кто меня охраняет, чтобы эти

террористические группировки могли бы заявить: вот, они уголовники, нам было оказано вооруженное сопротивле­ние, и поэтому мы их уничтожили.

А. К. Говорят, вы только сейчас сняли бронежилет?

Д.Д. Да, ходил в бронежилете. А сейчас я нахожусь под защитой всего чеченского народа. Террористические группировки собирают деньги на мою голову и готовят к теракту каждого, кто согласен выполнить эту акцию.

А. К. Дорого дают?

Д. Д. Цифры разные. На советские деньги где-то сто миллионов. А теперь уже перешли и на доллары...

А.К. И сколько в валюте?

Д.Д. 5 миллионов, по крайней мере, уже есть. Одного наркомана готовят в смертники, чтобы он подорвал меня вместе с собой. Подготовлено трое снайперов, их обучают, кормят...

А. К. У вас есть своя контрразведка?

Д.Д. Готовящиеся акции известны мне процентов на 80.

А. К. По каким каналам?

Д. Д. По каналам заинтересованности моего народа. Женщины, мужчины, старики, дети где что услышат, то и передают. Часть из них — это провокации, мы их перепро­веряем, но большинство, процентов 80 — 85, — абсолют­но реальные...

А. К. Будут аресты?

Д. Д. До их уровня я не опущусь.

А. К. Никогда?

Д. Д. Никогда.

А. К. Только что, пока вы беседовали с аксакалами, я с некоторым изумлением прочитал на первых полосах мес­тных газет официальные сообщения, что, когда Ельцин ввел в Чечне чрезвычайное положение, ваши снайперы у Белого дома три дня держали «на мушке» Руцкого и могли в любую секунду отправить его на тот свет. Об этом в газетах говорится с гордостью.

Президент Ельцин и вице-президент Руцкой сделали, по-моему, большую глупость, послав в Г розный солдат. Но все-таки, Джохар Мусаевич... может быть, не нужно уби­вать Руцкого?

Д.Д. Он может спать спокойно. До его уровня я не опущусь. В Москве средства массовой информации извра­щают суть нашего движения, обвиняют нас в шовинизме, каком-то сектантстве... одно, другое, третье — вдруг пи­шут, что Дудаев отдал приказ казнить Руцкого и Хасбула­това, потом послал людей для проведения в Москве тер­рористических актов и т. д. Это выдумки.

А.К. Но ведь вы, господин президент, говорили, что чеченцы готовы устроить террор в Москве.

Д.Д. Речь шла не о терроре. Но тех, кто в Белом доме отдают совершенно бездумные приказы и готовы устро­ить на нашей земле глобальное кровопролитие, смею за­верить еще раз: мы нанесем страшный удар. 30 минут будет достаточно, чтобы здесь была гора трупов ваших солдат. И все, «напрасно старушка ждет сына домой», как поется в походной песне. Горе их матерей окажется без­мерным. Но раз речь идет об объявлении войны... от таких мер не уйти. Во всех войнах это допустимо, в любых противостояниях. И сам Ельцин никогда бы не пришел к такому указу, если бы его усиленно не дезинформировали. А еще создали такую ситуацию, когда и писал указ не Ельцин, и объявлял о нем не он.

А. К. А кто?

Д.Д. Руцкой, Хасбулатов, Дунаев и Степанков. Они.

А. К. Какая цель?

Д.Д. У каждого — своя. Каждый отрабатывает свое. Скажем, Хасбулатов — те векселя, которые он раздавал, когда его выбирали в Председатели Верховного Совета. Вот он теперь и отрабатывает на чеченцах, показывая всей России, что для него нет родного народа, что он готов стереть его с лица земли. А уж другие национальности — тем более. Вот на этой волне Хасбулатов и стал Председа­телем Верховного Совета, раньше такой агрессивности у него не было. А Руцкой... он просто человек чрезвычайно низкого уровня. Ему нельзя работать на такой должности. Не тот ранг.

А. К. Раньше вы встречались с генералом Руцким?

Д.Д. С полковником.

А. К. Он уже генерал.

Д. Д. Уже! Будучи вице-президентом... протирая стулья, генералов не получают. Генералов получают на службе.

А. К. У вас, кстати, два советских ордена и орден «дру­гого государства», как говорится в вашей автобиографии, опубликованной в газетах. Это Афганистан?

Д. Д. Нет, я в Афганистане не был и выполнял совсем другие задачи. Я думаю, что на данном этапе еще будет тайной, за что мы получали ордена и в чем суть дальней авиации... А с Руцким — отвечаю на ваш вопрос... знаете, я слышал о нем в Ташкенте от его летчиков, но скажу, что они отзывались очень плохо. Чуть ли не с усмешкой гово­рили, как он своего «Героя» зарабатывал...

Когда Руцкой приехал сюда, у нас был вполне мирный разговор. Сперва, правда, не зная основ, он попытался, значит, ломовыми методами... но я доказал, что у России нет оснований сомневаться в нашем движении и наших планах.

А. К. Ломовые методы — это что?

Д. Д. А дилетантская постановка вопроса. Я-то, могу сказать, занимаюсь этим давно, а он — только понаслыш­ке. Но потом разговор перешел на совершенно мирный лад. Руцкой говорил, что он демократ, что он всегда был за независимость тех, кто стремится к независимости, и уехал в Россию. Проводите, мол, свои выборы, пусть будет свободное волеизъявление народа — мы тепло попроща­лись и, как только он вышел за порог, на этом все и закончилось.

А. К. А Борис Николаевич звонит вам?

Д.Д. Нет, и мне тоже не о чем с ним говорить: звонками здесь вопросы решаться не будут.

А. К. То есть вы готовы к переговорам? Или эти перего­воры состоятся, только если Белый дом официально при­знает вашу независимость?

Д.Д. Это решаю не я, а парламент: в каких условиях нам вести переговоры. Но в связи с последним постанов­лением Верховного Совета России... устроив фарс с отме­ной в Чечне чрезвычайного положения, они сделали не­сколько провокационных заявлений, Во-первых, Россия хочет вести переговоры не с нашей делегацией, а с «обще­ственно-политическими силами». Что это за силы? В Чеч­не законно избрана власть. Для нас это оскорбительно. И здесь нет — смею вас заверить — тех сил, на которые Москва рассчитывает. Труп есть труп, от него может быть только запах. Сейчас Россия штыками хочет его реаними­ровать... но когда мы локализуем их штыки, так и запах уйдет.

А. К. А штыков, кстати, здесь много?

Д. Д. Конечно! И армия стоит, и МВД, и КГБ замешан, войска перебрасывают воздушным путем,.. Вот так.

А. К. Вы не хотите, чтобы Горбачев, который уже был посредником между Хусейном и Бушем, Сербией и Хорва­тией, израильтянами и арабами, взял бы на себя роль посредника между вами и Ельциным?

Д.Д. Вы понимаете, я не хочу возносить себя до такой степени, чтобы уважаемый в мире человек, величайший реформатор нашего времени Михаил Сергеевич Горбачев стал бы между нами посредником.

А. К. Вы так хорошо к нему относитесь?

Д.Д. Да, я его очень высоко ценю. История еще скажет об этом человеке. Ну, а я... не такая уж фигура; я к Горба­чеву и сам могу прийти в любую минуту и переговорить по любому вопросу.

А. К.А Ельцин?

Д. Д. Без прикрас могу сказать, что Борис Ельцин дваж­ды совершил гражданский подвиг. Первый раз — в Прибал­тике. Я был свидетелем, как он...

А. К. Защищал русских?

Д. Д. Ничего подобного. Русских нечего там защищать. Он защитил прибалтийцев от повторения физического на­силия и извращения той ситуации, которая там сложилась, подписав договор о признании трех прибалтийских госу­дарств. Русские как раз угрожали ему, и Ельцина едва оттуда увезли. А могли в общем-то и шлепнуть. Второй раз он поступил с высочайшим гражданским мужеством, когда был ГКЧП.

А. К. Тогда я задаю, господин президент, вопрос, кото­рый действительно волнует сегодня весь мир; зачем Чечне отделяться от России?

Д. Д. Так Россия сама провоцирует нас на это, не остав­ляя никаких шансов на сближение, Еще до введения в Г роз­ном чрезвычайного положения Россия шесть раз ставила нас лицом к лицу с катастрофой и войной.

А. К. Когда это было?

Д.Д. Во-первых, ГКЧП. Мы увидели здесь свою смерть.

А. К. Но смерть увидела вся Россия.

Д.Д. Да. Поэтому мы полностью поддержали прези­дента Ельцина. Но здесь, в Грозном, был полный оплот сторонников ГКЧП. Затем 3 — 4 октября бывший Верхов­ный Совет Чечено-Ингушетии спровоцировал — в самый критический момент нашей борьбы — введение чрезвы­чайного положения. Далее: аналогичное решение руко­водства России, по существу, государственный перево­рот, который они пытались здесь устроить. Нас спасло только то, что самого государства — Чечни — еще не было и я не был президентом. И вот так... шесть раз за несколь­ко недель. Причем сюда (уже после путча) наведывались высшие чины КГБ и МВД... Скажем, подполковник Анике­ев. Он провел здесь крупномасштабную провокационную акцию, которая едва не закончилась сотнями тысяч жертв. В тюрьме... или это лагерь называется?

А. К. Зона, наверное.

Д. Д. Зона... Я в этих структурах пока не очень разби­раюсь, спровоцировали, значит, подключив местную оп­позицию и МВД, побег заключенных. Двух человек убили, семь тяжело ранены, а 30 человек, наиболее подготовлен­ных для совершения террористических актов (их заранее сосредоточили здесь из других лагерей), — вот им устрои­ли побег. И — ура! в зоне бунт!.. Значит, нужна военная помощь. Заранее подготовлены полки МВД, спецвойска, бронетехника, пулеметы, гранаты; здесь, на площади, в 2 часа ночи был устроен митинг, военные демонстрировали свою силу, пуская фейерверками трассирующие пули. На­гоняли страх на людей. Весь город подняли на дыбы.

А. К. Бакатин знал об этом, как вы думаете?

Д. Д. Еще бы. Конечно, знал.

А.К. И как вы вели себя в этой ситуации?

Д. Д. А мы их опередили. О передвижении войск нам было известно заранее. Мы знали, куда они идут, сколько их, — тут же соорудили баррикады из крупных машин. Первый эшелон они пробили, а во втором — застряли, их мы окружили, а там — пожарные машины, до краев зали­тые 53-м бензином. Любым огнеметиком — пух! — и мы могли бы их прикончить.

А.К. Носейчас — другая ситуация. Я верю, очень... хочу верить, что подобные инциденты не повторятся. Так что, Чечня все равно берет курс на отделение от России?

Д. Д. Значит, так; отделение от России — это понятие растяжимое. Нам нужна самостоятельность, и только са­мостоятельность.

А. К. Сейчас ее нет?

Д. Д. Нет. Мы под жесточайшим прессом. Вот уже триста лет.

А. К. Но ведь пришел Ельцин, демократы. Другая власть.

Д. Д. Да, Горбачев, а окружение у него какое? Родился ГКЧП. Ельцин —демократ, а кто его окружает? Вы зайдите в его Верховный Совет и. посмотрите. Вы встречались с ним?

А. К. Да. В Верховном Совете — очень разные люди. С Галиной Старовойтовой, например (именно она занимает­ся сейчас национальными проблемами), вполне можно, мне кажется, разговаривать. Есть концепция Травкина...

Д. Д. Русскую землю никто не отнимает, но и чечен­скую никто не отдаст. Нужно знать: где чеченская и где русская... Если Травкин перепутал границы, мы ему пока­жем... эти границы.,,

А. К. Вы не боитесь, господин президент, что после событий в Чечне в других российских автономиях начнет­ся примерно то же самое и огромная Россия распадется на десятки маленьких удельных государств, которые на­чнут между собой войну за территории. Ведь тогда будет самая настоящая катастрофа.

Д. Д. Я к этому отношусь так: распад России — это проблема России. Пусть сама Россия подумает, как сде­лать так, чтобы она не распалась. Сейчас Дальний Восток объявил о самостоятельности. Красноярский край уже име­ет собственное государственное устройство, даже своего госсекретаря, как это и положено настоящему государству. Также настроены Ростовская область, Ставрополье и Крас- нодарский край. А автономии, то есть колонии, так уж точнее, имеют — я заявляю это — полное право на собст­венный выбор.

Первоначально мы хотели построить в Чечне правовые демократические структуры и избавиться от тоталитарно­го режима, Но потом, когда мы увидели отношение Рос­сии.,, Ведь что получилось? Тот же Хасбулатов, тот же Дунаев из МВД, который раньше работал здесь, в Гроз­ном, и хорошо нас знает, — что они устроили? Видят, что к власти приходит Дудаев, но не те, кого они бы хотели здесь видеть. Значит, нужно скорее прислать своих став­ленников. И началось... При живом министре внутренних дел Дунаев, пользуясь своим положением, присылает сю­да еще одного министра внутренних дел — пусть они столкнутся лбами, понимаете? Тот не прошел — он шлет третьего, всем дает внеочередные звания полковников, всем по 1500 рублей премии — вот что он делает, старая шельма... То же самое и в других структурах. Степанков, Генеральный прокурор России, раздает чины и объявляет благодарность... кому? Пушкину! Прокурору, который стя­жал этот народ, поддержал ГКЧП и только потом, испугав­шись, что ему просто по соплям дадут, взял и что-то там отменил...

А мы провели в Чечне выборы президента — и никто: ни «пятая колонна», ни КГБ, ни МВД, ни террористы, которые сюда прибыли из Москвы... все были бессильны. Сознание масс поднялось на такой уровень, что тех, кто мешает, мы просто смели со своего пути. Эксперты 62-х государств и республик отметили, что выборы президента в Чечне про­шли с высочайшей активностью масс и признаются пол­ностью!

Вот почему я сейчас дал команду и сделал заявление, чтобы меня никто не охранял. Если кому-то нужна кровь чеченцев, пусть я буду первой жертвой. И мы сейчас поти­хонечку растолкали всех, кто хотел меня охранять, оста­лось несколько человек, но и то, я уверен, временно...

А.К. Вы верите, что в Москве существует приказ о вашем аресте?

Д. Д. А есть и соответствующий документ. На нем че­тыре подписи: Руцкого, Дунаева, Степанкова и Иваненко.

А.К. Его можно опубликовать?

Д.Д. Я не опущусь до того, чтобы жаловаться!

А. К. В своей экономической программе вы, господин генерал, рассчитываете прежде всего на помощь братьев по исламу?

Д.Д. Мы рассчитываем на весь мир. На весь мировой потенциал: Японию, Германию, Францию... Но и в Чечне такой потенциал, что мы можем быть самыми богатыми людьми на земле. Самыми! А мы — стадо нищих... По­смотрите на наши города, на наши дороги... Самая низ­кая продолжительность жизни, самая высокая смерт­ность среди детей... Мой народ не может, просто не имеет права так жить.

А. К. Но, наверное, деление на бедных и богатых — это все же естественно.

Д.Д. Это неестественно.