Село Зебир-юрт. Здесь рос и учился мой отец.
В ознаменование 20-й годовщины начала русско-чеченской войны и десятилетие со дня гибели славного сына чеченского народа – Президента ЧРИ Аслана Масхадова мы публикуем замечательный очерк, написанный рукой сына Президента ЧРИ – Анзора Масхадова.
Редакция ГИА Чеченпресс
Этот рассказ я посвящаю своему бесстрашному и многострадальному чеченскому народу. Посвящаю также, своему отцу и всем нашим братьям и сестрам, которые пали в войне против российских оккупантов. Аллах Г1азот къобал дойла церан.
В рассказ вошли материалы из семейного архива и воспоминания близких людей.
Судьба сложилась так, что все члены нашей семьи родились на чужбине и были вынуждены переезжать с одного места на другое. Уверен, это самое тяжелое испытание для людей, которые любят свою родину.
Мой дед и бабушка родились на чеченской земле. И в суровом 1944 году они были насильственно депортированы в Казахстан вместе с другими чеченцами. Весь народ подвергли депортации со своей земли. Людям пришлось покинуть свой родной очаг в течение двадцати четырех часов. В их дома заселили представителей других национальностей, которых завезли из соседних республик. Шло целенаправленное уничтожение чеченского народа. В центре населенных пунктов горели большие костры - чекисты сжигали исторические ценности, книги и древние рукописи. Это произошло в холодный февраль. В результате насильственного переселения, погибло половина численности народа: от холода, голода, болезней и массовых расстрелов. Пожилые женщины, которые были в числе депортированных, не могут вспоминать эти дни без слез. Мужчины молчат - им больно вспоминать.
Мои отец и мать родились далеко на чужбине, во время этой депортации, в Казахстане. И только в 1957 году, после восстановления Чечено-Ингушской АССР, чеченцам было разрешено вернуться на свою землю. После того, как чеченцы вернулись на родину, им приходилось возвращать свои дома у незнакомых им людей, а разрушенные до основания дома, пришлось восстанавливать, не имея на то достаточных средств.
В этот период, после возвращения чеченцев на родину, встретились мои родители.
Село Зебир-юрт. Дом, в котором рос отец и жили его родители.
После окончания средней школы в Зебир-юрте, отец поехал в Грузию, где он поступил в тбилисское высшее артиллерийское командное училище (ТВАККУ) в 1968 году, которое окончил с отличием. После учебы, по настоянию родителей, отец женился и уже по службе был направлен на Дальний Восток, в Приморский край. Они жили в селе Платоновка, недалеко от озера Ханка, которое находится на границе с Китаем. Вокруг села возвышались невысокие горы, которые вписывались в красивый ландшафт этой местности. В 1975 году родился я. Был в то время слишком маленьким, чтобы что-то сейчас вспомнить, поэтому вспоминаю лишь фотографии из семейного альбома. Это маленький деревянный дом, в котором мы жили, где я бегал и игрался с соседскими ребятами. Из рассказа родителей помню, что отец часто брал меня на озеро и купал. Так началось мое знакомство с жизнью и миром.
В 1978 году мы переехали в Ленинград, и отец поступил в военную артиллерийскую академию им. Калинина. Хоть и было мне четыре года, но жизнь в Ленинграде помнится хорошо. Родители часто брали меня в цирк, в зоопарк, в музей, а иногда катались на теплоходе по Неве. Помню также, Эрмитаж и Петропавловскую крепость. В то время у нас была маленькая квартира в общежитии на Литейном проспекте. К нам часто приходили гости, сокурсники отца, а также приезжали наши родственники.
После окончания учебы отца в военной артиллерийской академии в 1981 году, мы переехали в Венгрию, в совсем незнакомую нам страну. В Венгрии я пошел в начальную школу. Там же родилась моя сестра, которая сегодня живет недалеко от меня. Жили мы на территории военного городка, в доме, в которых проживали семьи офицеров.
Венгрия, поселок Байя. Дом в военном городке.
Венгрия. Горы возле поселка Байя.
Это была небольшая квартира, с окна которой были видны горы. Пусть и не родные чеченские, но все же горы. Горы это свобода, это наслаждение красотой и чистый воздух. Бывало часто ходили собирать грибы, ягоды и сливу. Чеченцы любят горы. Испокон веков, наши горы были нам домом и крепостью, защищая нас от нашествий оккупантов.
В артиллерийском полку отца проходили службу вайнахи - чеченцы и ингуши, обычные солдаты призывники. Отец каждую неделю звал их в нашу квартиру. Давал им советы, помогал при необходимости, бывало даже, мог и отчитать за плохой поступок, как любого другого солдата. Мама редко заходила в комнату к собравшимся - была занята на кухне, готовя гостям что-то из наших традиционных блюд. Каждый чеченец любит "жижиг-галнаш", "ч1епалгаш" или "хингалш".
Собственный дом многое значит для нас. Большая часть нашей жизни связана с родным очагом. Дверь чеченского дома всегда открыта для гостей. И при пересечение гостем его порога, хозяин всегда скажет: марша вог1ийла (в переводе - приходи свободным). Отец еще с детства учил нас, своих детей, чеченскому гостеприимству. Когда в наш дом приходили гости, он учил нас встречать их, расспросить об их здоровье, как они доехали, как обстоят дела дома и так далее. После этого я и моя сестра уходили к себе, в другую комнату. У нас говорят: "Гость в доме - радость" или "Куда не приходит гость, туда не приходит и благодать". Есть много чеченских пословиц, легенд и притч о гостеприимстве.
В чеченских семьях за воспитанием своих детей в основном берутся отцы. Это воспитание передается от поколения к поколению и входит в кодекс, который мы называем - Нохчалла, от слова - Нохчо (в переводе - чеченец). Нохчалла является кодексом чести и имеет давние традиции. Он касается большинства аспектов нашей жизни, рассказывая нам, какое давать воспитание детям, как вести себя в общении, при встрече с другими людьми, в тех или иных ситуациях. У чеченцев строгие правила жизни, менталитет, обычаи и традиции. На чеченцев, которые не следуют этим правилам, смотрят у нас с презрением.
Мы ездили домой два раза в год, когда отец брал отпуск. Наша семья садилась на поезд из Будапешта в Киев, а потом, другим поездом ехали в Минеральные воды. Я очень любил сидеть у окна в купе, смотреть и угадывать какие места мы проезжали, считать туннели в Карпатах, большие реки и смотреть на Азовское море. Когда мы, наконец, доезжали до отчизны, душа и тело чувствовали, что этой земле мы и принадлежим.
Спустя пять лет проживания в Венгрии, мы переехали в Вильнюс, в столицу Литвы. Жили мы там шесть лет. Дом наш находился возле военного городка, как его все называли "Северный городок". В то время я уже оканчивал среднюю школу. Там же пришлось учить несколько языков: литовский, английский, французский и русский. Но я скучал, нуждался и желал общаться на своем родном языке, хоть и говорили мы дома исключительно на родном языке. А также скучал по своей родине и родственникам.
Дом в Вильнюсе, в котором мы жили до 1992 года.
Дома у нас была большая библиотека. Родители всегда заставляли нас с сестрой читать книги. Среди этих книг, родители выбирали для нас в основном книги о чеченцах, о нашей истории, традициях и обычаях. Когда отец приходил вечером с работы, я должен был рассказать о прочитанном и ответить на некоторые его вопросы. Родители уделяли много времени нам, своим детям, для воспитания, любви к родине и нашему народу. Для нас это было интересно, тем более, что мы жили вдали от нашей родины.
После того, как отец решил уйти из советской армии, мы, наконец, приехали на свою родную землю. Для меня это был самый прекрасный день в моей жизни. Это было в 1992 году. Мы купили дом с большим садом и квартиру в Грозном. До этого наша семья никогда не имела свой дом на родине. Помню, как отец сказал однажды своему другу, до того как мы приехали в Грозный: "Хочу поехать к себе на родину и хочу свой дом, небольшой сад, хочу работать с землей, так же, как и мой отец. Хочу отвлечься от всего". Это было мечтой для нашей семьи в течение многих лет. Мы думали, что она все-таки сбылась... Но мог ли я знать или даже представить, через что нам придется пройти в будущем.
В 1994 году началась война и трагедия для чеченского народа. Наш дом был разрушен, также как и другие дома чеченцев в разных населенных пунктах Ичкерии. Нет ничего вечного на этой земле и война доказала это в очередной раз. Отец и я, как и многие чеченцы, встали на тропу войны, для защиты нашей земли от российских оккупантов. Во время войны мы не так уж беспокоимся о том, что дом может быть разрушен. Потому что мы уверены, что как бы ни было трудно, но мы его восстановим.
Во время окружения в 1996 году. В двухстах метрах от противника. Веденский район.
Город Грозный. Операция по возвращению столицы Ичкерии у оккупантов завершена успешно.
Спустя два года, в 1996 году, был положен конец войне. Как говорят "Надежда умирает последней". Наша надежда не умерла, как бы трудно нам ни было. Мы начали отстраивать заново наш дом. Через несколько месяцев, отец был избран президентом Чеченской Республики Ичкерия. Мне пришлось быть рядом с отцом, как и в войну, но уже работать и учиться.
В это время я начал думать о будущем, строил свои планы. Начал думать о поездке в другую страну для учебы и стал упрашивать об этом родителей. Родители согласились с моей идеей. Выбор у меня пал на Малайзию, где хотелось поступить в международную дипломатическую школу и университет информационных технологий. Для этого требовалось выучить английский язык и сдать экзамен. Все шло как я и планировал, но...
В сентябре 1999 года началась новая война, все мечты и планы, казалось, рухнули. На этот раз Россия ввела больше военных сил, чем в 1994 году. Было понятно, что на этот раз война будет затяжной. Были бессонные ночи, тревожащие сны и мысли о том, что долгое время не смогу поехать на родину. Наш дом был разрушен в очередной раз, много друзей, родных и знакомых были убиты. Это я узнал от своей мамы из телефонного разговора.
Наш дом в Грозном до начала войны. Как всегда много гостей.
Все что осталось от нашего дома в Грозном, после обстрелов российской артиллерией и авиацией.
В начале 2001 года пришлось уехать из Малайзии в Турцию, так велел отец. Было трудно поддерживать связь с отцом и с матерью из Юго-Восточной Азии. Летом того же года, матери пришлось покинуть республику в связи с преследованиями со стороны российских спецслужб. И спустя несколько месяцев нам пришлось опять переехать, куда нас пригласил наш знакомый и дал свою квартиру на проживание.
Так летело время, но к счастью с отцом наладилась связь. Он присылал письма, аудио или видео кассеты. В ходе нашей переписки, он указал мне встречаться с местными политиками, СМИ, и информировать их о происходящем в Ичкерии. Пришлось заниматься сбором фактов преступлений российских оккупантов и рассылать в разные организации по всему миру. Каждый день приходилось пересматривать фотографии и кассеты с зверствами российской армии. Это разрушенные до основания чеченские населенные пункты, убитые мирные жители, массовые захоронения и потоки беженцев из Ичкерии.
Однажды, мы ехали в машине к себе домой. И вдруг, дочь, которая сидела на заднем сиденье рыдая спрашивает: "Папа, папа, когда Дада выкинет русских солдат и когда мы поедем Нохчийнчоь (в переводе - Чеченская республика)?" Меня удивил ее вопрос - вопрос малолетнего ребенка! Я не знал что ответить ей. Я молчал, но было больно, невыносимо больно. Это было в 2003 году, после того, как она провела несколько дней со своим дедушкой.
Гудермес, 2003 год. В нескольких сот метров от российской базы и администрации марионеток.
Проживать и на новом месте стало небезопасно, к тому же, начались проблемы с документами -заканчивался их срок, а обращаться в посольство вражеской страны мы не хотели. Тем более, работники этого посольства начали интересоваться нашей семьей. Поэтому, мы были вынуждены переехать в Азербайджан. Одно утешало здесь, что мы всего лишь в пару сотен километров от нашей земли. Соответственно, не было дефицита общения с чеченцами.
Рейс Стамбул-Баку. (Рисунок от автора)
Однажды, во время своих передвижений, я летел из Стамбула в Баку. Наш самолет летел над Грузией, откуда четко видны наши горы. Их легко узнать, по вершинам и даже потому, что соседние горы в Дагестане, не такие лесистые, как в Ичкерии. Когда самолет пролетал их с правой стороны, я положил обе руки на иллюминатор, прислонился к нему и думал: "Там моя родина и я не могу туда поехать... Я даже не могу ступить ногой на эту землю. Не могу увидеть своего отца, родственников." Сердце билось все сильнее и сильнее. Вокруг меня сидели люди, разговаривали, а некоторые смеялись и шутили, а я сидел и думал о своем отце, о родине, где каждый день убивали людей.
У меня казалось бы появился шанс попасть на родину. Радости не было предела. Отцу было больно слушать упреки в свой адрес, хотя эта были слухи распространенные врагами чеченского народа. Отец знал, что он не отправлял свою семью из Ичкерии в целях сохранения жизни. Так получилось, и такова судьба нашей семьи. В начале 2002 года отец прислал мне сообщение, в котором говорилось:
«Я обращаюсь к тебе, как говорил раньше, что хотел бы, чтобы ты приехал сюда и встал рядом со мной, как это было в ту войну. И, что будет хорошо, если ты будешь здесь, перед Всевышним и перед народом. Я договорился с некоторыми людьми, которые помогут тебе перебраться, они и должны решить этот вопрос. Еще раз повторяю, это хорошо перед Всевышним, перед народом, а другие - наши недруги, они не перестанут говорить свое. Только Всевышний знает, какие намерения и что у нас в душе».
Он искал дорогу, чтобы я мог беспрепятственно доехать до него. Но в связи с тем, что там, где я должен был пересечь сопредельную с Ичкерией границу, состоялся ожесточенный бой, мне не удалось сделать это. Позже этот участок границы перекрыли, и мне пришлось ждать другого случая.
После этой неудавшейся попытки, я уже сам начал интересоваться у знакомых, какими путями можно пересечь границу, добраться до Ичкерии. Все усложняло отсутствие документов. В это же время отец присылает мне аудиокассету:
«Я хочу в очередной раз обратиться к народу, но забрав тебя сюда, если будет такая возможность. Так как эти предатели используют и твое имя, говоря, что я отправил тебя подальше от войны. Они даже не вспоминают и не говорят о том, что мои родные тоже воюют, что погиб Асланбек, мой брат. Поэтому, я подумал, чтобы привезти тебя к себе и твою сестру. И затем обратиться, сказать: «Вот, я, Президент, я на своей земле. Мои родные рядом со мной и мы все готовы отдать себя, свои души, на пути Газавата. И мы не считаемся с этими предателями и оккупантами. И волей Всевышнего мы освободим нашу землю от этих полчищ. Поэтому я призываю вас, тех, кто считает себя мусульманином, чеченцем, у кого есть что-то в душе, кто ненавидит оккупантов, этих предателей: становитесь в наши ряды, а мы пойдем впереди вас. На последний и решительный удар».
Прошел месяц. Отец отправляет ко мне своего представителя. Он передал такую весть, что в связи с проблемами на границе и убийствами наших проводников, придется отложить и эту попытку.
Говоря о долге и любви к родине, можно добавить интересный случай, который мне часто вспоминается. Отец и его охранники совершали переход в юго-восточном направлении республики, из Аллероя в сторону села Зандак. Были сумерки. Вдруг отец остановился и спросил начальника охраны Ахмеда Авдорханова, где они находятся и как называется село, которое находится неподалеку от них. Ахмед назвал то место, и, отец, вздохнув, велел идти в нужном направлении. Через некоторое время, остановившись отец спросил в очередной раз: «Мы на нашей земле сейчас?». Ахмед ответил отцу и назвал место, где они остановились. Но тут Ахмеда заинтересовал последний вопрос, и он спросил у отца, почему он спрашивал про местность, в которой они находились. Отец ответил: «Беспокоюсь о том, чтобы не ступить ногой на территорию другой республики, когда в моей республике идет война. Завтра мне будет легче смотреть в глаза своему народу, так как не покинул его, свою отчизну, в столь тяжелое для нее время. Еще в начале этой войны я дал себе слово, что не переступлю границу нашей республики».
В 2005 году российские оккупанты убили моего отца, а правительство РФ отказало в выдачи его тела для захоронения. Его убили в то время, когда он приостановил войну в одностороннем порядке, призвал врага к миру и остановить кровопролитие с обеих сторон. Он хотел принести мир в свой дом.
В то время наши близкие родственники находились в заложниках у российских спецслужб в Центорое, к тому же, была попытка похитить члена нашей семьи в Азербайджане. Впервые за все время пришлось подойти к вопросу безопасности всерьез. Враг бывает достойный, но мы столкнулись с самым подлым и бесчеловечным, у которого нет человеческого лица. Мы решили выехать из Азербайджана в другую страну. Нашу семью звали домой, предлагали гарантии и свои условия, на которые честь и совесть не позволила бы согласиться. Но этот дом оккупирован, дом, в котором нет законов, где людей убивают даже за то, что где-то высказались против действий диктаторского режима.
В кругу семьи мы долго обсуждали куда уехать. Приходилось много читать о разных странах и расспрашивать своих знакомых, которые живут в разных уголках мира. Они дали кучу информации и советы, поэтому выбор пал на Норвегию.
В 2005 году я впервые повстречал норвежца, это было в Азербайджане. В то время я ему сказал: "В следующий раз мы увидимся в Норвегии". По приезду в Норвегию в 2006 году, сразу же связался с ним и обрадовал его, сказав, что нахожусь в Осло. Он приехал для встречи со мной, проехав пятьсот километров. Его удивлению и радости не было предела. Мы долго сидели с ним, общаясь на разные темы, о ситуации в Ичкерии, о помощи норвежцев чеченским беженцам, которые проживали в Ингушетии и в Азербайджане.
После нескольких лет проживания в Норвегии, узнал о ней много интересного. Во-первых, как страну с восхитительной природой, с красивыми горами, большими озерами, водопадами и фьордами. Отсюда можно наблюдать за горами далеко на горизонте. Особенно четко они видны на рассвете, так же как и в любимой Ичкерии.
Тяжело начинать жизнь сначала, в новой и незнакомой в первое время стране. Устаешь, конечно, от этих переездов, потому что вся эта жизнь стала большим путешествием. Сейчас твердо решил, что нужно жить здесь, но на время... Есть много чего, которому можно научиться в Норвегии или в любой другой стране. Многое ждет нас и в будущем. Но самое главное и ценное, которое я держал у себя в душе и всегда мечтал - обязательно наступит тот день, когда будет свой дом, на своей родной чеченской земле. Куда мы обязательно вернемся.
Анзор Масхадов
Норвегия, 2015 год