Кажется, только мудрый Леонид Гозман заметил, как небольшим искажением знаменитейших слов партийного гимна, Путин превратил их в пошлую поговорку.
Сравните чеканное начало второго куплета "Интернационала": "Никто не даст нам избавления – ни бог, ни царь и не герой" с президентским "никто, как поется в одной песенке, нам не поможет…"
Но на самом деле сказано это было российским либералам. Вот уже 9 лет подряд, после страшных разгонов "Маршей несогласных" в Москве и Питере, они ждут либеральных перемен.
От "бога" - от проявления исторических закономерностей в виде наступления очередной циклической либерализации режима, от "раскола элит"; от "царя" - от прихода правителя-реформатора – нового государя императора Александра Николаевича, нового генсека Горбачева, от того, что подобно тому, как граф Витте объяснял необходимость либерализации политики государю императору Николаю Александровичу, так и некий Греф-Кудрин втолкует нечто похожее Лучшему другу виоланчелистов; от "героя" - внезапно появившегося харизматического лидера, за которым пойдёт общество – нового Ельцина, нового Сахарова, нового Солженицына, нового Льва Толстого…
28 лет назад, на волне второй – самой высокой – перестроечной волны и поражения постсталинистов, сделавших своим манифестом мартовское (1988) "Письмо Нины Андреевой", произошло невиданное еще в СССР событие - в газете "За рубежом" были опубликованы обширные выдержки из "Политической биографии Бухарина" (Bukharin and the Bolshevik Revolution: A Political Biography. 1888-1938) пристонского профессора Стивена Коэна (Stephen Frand Cohen).
Это было первое легальное издании в СССР "советолога-антисоветчика". Вообще, профессор Коэн был выдающимся ревизионистом в стане советологов. Все остальные, вместе с советской внешней и "внутренней" эмиграцией, были убеждены, что коммунистический тоталитаризм непоколебим и любая его внутренняя эволюция возможна только в сторону неосталинизма или перерождения в русский фашизм.
Коэн же считал (если огрубить), что в недрах КПСС уже полвека идет борьба тоталитарной ("сталинской") и умеренно-реформаторской ("бухаринской") традиций, что задавленное "бухаринисткое" движение рано или поздно придет на вершину советского политического Олимпа и начнутся либеральные (в хорошем смысле слова) экономические, идеологические и политические реформы.
Горбачевцам, исподволь готовившим переход от коммунистической олигархии к надпартийному государственно-капиталистическому режиму (я это называю "Путинизм-0"), очень нравилось, что их уподобили просвещенным реформаторам в духе "пражской весны", которых должны поддерживать и Запад, и советская интеллигенция.
Да еще придумали, что они – последователи идеолога большевизма и лидера НЭПа (на самом деле – деятеля, совместно со Сталиным во второй половине 20-х голов полностью подавившего внутрипартийную демократию, остатками которой пыталась пользоваться "левая оппозиция").
И вот – советским либералам 1986-88 годов сказочно повезло. Вновь, как и в 1955 году, временно победившая партийная группировка призвала их на подмогу, в т.ч. для адаптации государственной идеологии и поиска для партократии "новой идентичности".
В хрущевскую оттепель это был "восстановленный ленинизм", в горбачевскую перестройку – реанимированный "бухаринизм", которого, впрочем, надолго не хватило: в стране поднимались те самые национально-антикоммунистические революции, которые – по мнению классических советологов – только и могли похоронить совдепию.
Но пример "подаренной перестроечной свободы" оказался слишком сильным соблазном. И вот уже полтора десятилетия отечественные умеренные либералы только ждут нового исторического чуда: что "элиты" расколются, "царь" - вдохновится либерализмом, "бог из машины" поднимет на политическую сцену по-ангельски целомудренного вождя гражданского общества…
Вот им всем и объяснили… словами одной "старой песенки".
И не надо иронизировать – когда в 1871 году, когда еще звучало эхо расстрелов последних парижских коммунаров, Эжен Потье писал свои знаменитые стихи, за его спиной был 80-летний исторический опыт четырех французских революций.
И триумф его гимна показал, что какие-то важные социальные закономерности он уловил четко.