Редакция сайта «Чеченпресс» обратилась к министру иностранных дел ЧРИ, Иналу Шерипу, с просьбой провести анализ потенциального развития ситуации в Чеченской Республике в 2024 году и предложить методы разбора многочисленных противоречивых анализов и прогнозов, циркулирующих в интернете.
Ниже мы предоставляем читателю текст его ответа.
В эпоху информационного изобилия наш взгляд зачастую туманит лавина контрастных политических анализов, пронизанных сквозь призму субъективности и интересов их авторов. Море медийных течений несёт на своих волнах факты, окрашенные в те оттенки, которые удобно ложатся на политическую палитру авторов, искажая их под свои угоды. Нередко эта практика скрыта даже от самих авторов, поскольку глубинные токи подсознания невозможно укротить волей разума; они текут подземными реками, несмотря на наши усилия их направить. Это зыбкий песок под ногами аналитика, который безосознанно выбирает трактовку, выгодную его мировоззрению или стоящим за ним интересам. Мы, читатели, обречены плыть по этому океану противоречий, и порой, чтобы распутать узлы причин и следствий, полезно перевернуть шахматную доску, посмотреть глазами оппонента, разыгрывая партию с обеих сторон. Такая методика ведёт нас к более глубокому пониманию, освещая тени, которые мы могли упустить, стоя лишь на одной стороне баррикад. Как шахматист, одиноко противостоящий себе в тишине уединённого зала, мы должны осмелиться сделать ход в непривычном направлении, чтобы обрести полноту понимания игры.
Чтобы взглянуть в лицо будущему, мы должны проникнуть в суть функциональных нарративов, которые привязаны к определённым политическим фигурам. Слишком часто наше внимание монополизируют личные характеристики и амбиции этих персон, между тем забывая, что в шахматной партии государственной политики каждая фигура играет свою уникальную, предопределённую роль. Задачи и действия каждого политического актора должны рассматриваться через призму тех стратегий и политических целей, которые ставит перед ними государство, а не лишь через их индивидуальные желания и мотивации. Когда мы обсуждаем роль различных чиновников России на Северном Кавказе, важно тщательно разобраться в их функциях и роли в рамках политики российского государства в этом регионе. Политическое влияние чиновника определяется тем, насколько уникально и эффективно он выполняет поставленные перед ним государственные задачи и насколько устойчиво он продолжает это делать со временем.
Если чиновник не соответствует ожиданиям, поставленным государством, и не решает возложенные на него задачи, то его близость к руководству России не будет иметь значения. Государственная система, в таком случае, будет настаивать на его замене на кого-то, кто способен эффективно решать эти задачи. Ведь невыполнение ключевых задач представляет угрозу не только для государства, но и для политической элиты, а обеспечение безопасности и стабильности государственной элиты является приоритетом.
Ахмад Кадыров сыграл ключевую роль в современной истории России, закрепив позиции "традиционного ислама" на Северном Кавказе. Основной его задачей было предотвратить распространение влияния Ближнего Востока через религиозные каналы не только в Чеченской Республике, но и на всем Северном Кавказе. Ахмад Кадыров успешно справился с этой задачей, и теперь обязанность Рамзана Кадырова состоит в том, чтобы продолжать и укреплять этот курс, о чем он сам регулярно и заявлял. Известно, что Рамзан Кадыров жестко реагировал на любые проявления влияния исламских проповедников из Ближнего Востока среди жителей республики. Кадыров регламентировал многие аспекты повседневной жизни, включая дресс-код, правила ношения бороды и усов, а также особенности религиозных обрядов, например, как именно следует совершать молитву и сколько раз необходимо произносить благословения в честь пророка Мухаммеда (Да благословит его Аллах и приветствует). Он утверждает, что различить бороду «ваххабита» от бороды обычного чиновника довольно просто: представители ваххабитского течения, как правило, сбривают усы. По его мнению, это считалось одним из явных индикаторов принадлежности к радикальным исламистским направлениям - ваххабитам. А ваххабиты, как он неоднократно заявлял – это «дети дьявола», и их следует убивать, что он и с особым рвением и делал.
В этом контексте логика государственной политики России, когда она закрывала глаза на его многочисленные преступления, становится понятной, это соответствовало ее стратегическим интересам. Через так называемую мягкую силу ислама и его проповедников осуществляется влияние иностранных государств и спецслужб, что Россия стремится предотвратить. Стоит подчеркнуть, что Россия не единственная держава, использующая религиозный раскол в качестве инструмента защиты своих интересов.
Активное отстаивание интересов России и защита традиционных исламских ценностей в противовес салафитскому течению стали отличительной чертой деятельности Рамзана Кадырова. Столкновение с радикальными идеологиями и готовность к крайним мерам против них ранее считалось его профессиональным кредо. Однако возникают вопросы о том, произошли ли изменения в его подходах сегодня. Переломный момент в понимании его политики мог состояться в 2016 году, когда Кадыров организовал Грозненскую исламскую конференцию с вопросом-лейтмотивом: "Кто они – последователи сунны?". Это событие может быть важным индикатором его текущих взглядов и стратегий в отношении ислама на Северном Кавказе, и возможно, оно отразило изменения в его восприятии религиозной политики и государственным интересам. По итогам исламской конференции в Грозном, состоявшейся 27 августа, была принята Грозненская фетва. В этом документе было заявлено, что истинные мусульмане – это последователи школ калама (ашариты и матуридиты) и одного из четырёх мазхабов (ханафиты, маликиты, шафииты или ханбалиты), а также приверженцы суфизма. Салафиты, в свою очередь, были объявлены опасными отклонениями от истинной веры. Такое определение, которое, по сути, исключает салафитов из исламского сообщества, безусловно, отражало государственную политику РФ в религиозной сфере, подчеркивая стремление к унификации религиозных практик в соответствии с государственной идеологией и потребностями региона. Указание в фетве, что её положения обязательны к принятию всеми мусульманами России, подчеркивает монолитный и регламентированный подход к религиозной жизни, который стремится укрепить традиционные для Северного Кавказа формы ислама и предотвратить распространение влияния радикальных течений из вне.
Для Кадырова последствия Грозненской фетвы оказались неожиданными. Документ вызвал широкую критику, как внутри России, так и за её пределами. Особенно заметной была реакция на московском исламском форуме 18-20 октября, где участники выразили своё несогласие с фетвой. Также от неё отказались два арабских теолога, принимавших участие в конференции в Грозном — ректор каирского университета Аль-Азхар Ахмад Мухаммад Тайиб и суфийский лидер Хабиб Али Джифри. Совет муфтиев России подчеркнул, что фетва отражает специфику лишь отдельных регионов Северного Кавказа и не может быть принята без широкого всероссийского обсуждения. Это подчёркивает, что Кадырову была предоставлена власть лишь в пределах Северного Кавказа, и его попытки расширить своё влияние на всю страну столкнулись с препятствиями. Реакция не только арабского мира, но и основного государственного органа России, отвечающего за исламскую политику, была весьма решительной и ограничивающей амбиции Кадырова. Несмотря на тесные связи Кадырова с президентом Путиным, государственная система России отстояла эксклюзивное право Совета муфтиев России на роль главного органа, регулирующего жизнь мусульман в стране. Амбиции Кадырова, видимо, не позволили ему учесть влиятельную позицию системных генералов и "Героев России" внутри Совета муфтиев, которые также вносят значимый вклад в безопасность страны, даже если их деятельность не столь публична, как у Кадырова. Более того, авторитетный салафитский теолог из Саудовской Аравии Мухаммад аль-Арифи осудил Кадырова в своём Twitter, признав его неверующим и даже призывая к его убийству. Кадыров, по-видимому, рассчитывал на расширение своего влияния в исламском мире, но столкнулся с решительным сопротивлением со стороны конкурентов, которых он стремился превзойти.
В этой связи, визит бывшего главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова в Саудовскую Аравию является довольно интересным событием для нашего анализа. Евкуров, который ранее не проявлял значительной внешнеполитической активности и не мог похвастаться такой же плотной сетью ближневосточных контактов, как Рамзан Кадыров, внезапно оказался в центре внимания королевской семьи. Ситуация становится ещё более примечательной на фоне того, что Чечня традиционно занимала более весомое положение в отношениях с Ближним Востоком по сравнению с Ингушетией. Тем не менее, после Грозненской фетвы, которая вызвала резкую критику со стороны Саудовской Аравии, саудиты, кажется, изменили свой подход: вместо привычной поддержки Кадырова, они предпочли наладить контакты с Евкуровым. Этот ход со стороны саудовского королевства интерпретирован как жест, направленный на демонстрацию их недовольства по отношению к позиции Кадырова.
Для Рамзана Кадырова наступил момент истины — ему предстояло сделать сложный выбор. С одной стороны, продолжать исполнять свою роль в рамках государственной политики России на Северном Кавказе, борясь против вахабизма и укрепляя позиции "традиционного ислама", а с другой — стремиться сохранить дружественные связи с лидерами стран Персидского залива, включая королевскую семью Саудовской Аравии, которая, несмотря на все, остается крепостью вахабизма, официальной государственной идеологией королевства. Теперь перед Кадыровым стояла сложная дилемма: остаться верным своим прежним обещаниям и принципам, защищая интересы России, или искать пути примирения и сотрудничества с важными арабскими игроками, что может потребовать от него извинений перед теми, кого он ранее рассматривал как противников.
Саудовская Аравия, как и любое другое государство, преследует свои собственные интересы и стратегии на мировой арене, в том числе и в умении тактично маневрировать в политических отношениях. В этом контексте стремление превратить Рамзана Кадырова в своего союзника внутри России стало отражением стремления Саудовской Аравии к дипломатическому превосходству. Примером такой политики может служить гостеприимство, оказанное Рамзану Кадырову королем Саудовской Аравии Абдаллой II в 2007 году. Кадыров был лично приглашен на священную территорию Каабы и удостоен особой чести участвовать в ритуале омовения святого камня. Во время этого мероприятия Кадыров получил от короля ценные подарки, символизирующие связь с исламскими святынями. Продолжение взаимодействия Кадырова с королевской семьей Саудовской Аравии и его встреча в 2015 году с Королем Салманом ибн Абдул-Азизом Аль Саудом, а также с наследным принцем Мухаммедом бен Салманом, подчеркивали укрепление "братских" отношений между ними, демонстрируемых в международной прессе.
Об успешной дипломатической игре Саудовской Аравии, можно судить по тому, что после широко обсуждаемой Грозненской конференции 2016 года и последующей критики со стороны саудовских ученых и духовенства, Кадыров выразил готовность извиниться за принятую на конференции фетву, что свидетельствует об изменениях в его позиции.
Публичные извинения Кадырова во время встречи с Мухаммадом ибн Салманом, как было отмечено в прессе, стали важным моментом в его внешнеполитической деятельности. Это указывает на то, что к 2016 году Кадыров добился значительного политического статуса, что позволило ему выйти за рамки традиционной роли, предписанной ему в контексте государственной политики России на Северном Кавказе. Решение Кадырова выбрать путь, который ранее казался противоположным его обязанностям – от яростного защитника "традиционного ислама" до сателлита лидеров Персидского залива, которые экспортируют иные течения в исламе – ставит под вопрос преданность его исходной миссии. Такое изменение позиции указывает на готовность Кадырова адаптироваться к меняющимся политическим реалиям и выстраивать новые союзы, которые, по его мнению, могут принести ему дополнительные преимущества на внутренней и международной арене.
Отсутствие официального подтверждения об извинениях от представителей Кадырова может указывать на стратегию двойной игры, которую он ведет. Совершенно очевидно, что Кадыров стремится войти в элитный круг влиятельных лидеров Персидского Залива, что предполагает более тесное взаимодействие с ближневосточными государствами. С другой стороны, он продолжает формально придерживаться роли, предписанной ему в рамках государственной политики России, в отношении борьбы с радикальными религиозными течениями. Что свидетельствует о том, что основная стратегия остается в силе и не была пересмотрена государством. Заявление Духовного управления мусульман Чечни, опровергающее информацию об извинениях, но одновременно подтверждающее разъяснение Кадыровым недопониманий, возникших вокруг Грозненской фетвы, говорит о его попытке усидеть на двух стульях.
Борьба с внешним влиянием и одновременная роль его проводника — задачи, которые находятся в принципиальном противоречии друг с другом. Статус защитника "традиционного ислама" и роль неофициального посланника политической элиты России в странах Ближнего Востока сильно различаются по степени важности и влияния. Занимая позицию защитника "традиционного ислама", Кадырову дали уникальные обязанности, которые предполагают наличие значительного влияния и авторитета, формируемого государством на протяжении долгих лет. В этот процесс были вложены значительные ресурсы: финансовые, административные и влияние спецслужб. Россия сфокусировало работу своих агентов влияния в мусульманском мире, как внутри страны, так и за её пределами, на поддержке имиджа Кадырова. Это отражает масштабную работу, проводимую государственными структурами России. С другой стороны, роль неофициального посланника, хоть и важна, не требует уникальных качеств и может быть поручена любому доверенному представителю. Лидеры Ближнего Востока готовы для диалога с любым эмиссаром, назначенным Путиным. Здесь можно перефразировать изречение императора Павла I, применительно к современной политике: "На Ближнем Востоке диалог вести только с теми, на кого я (Путин) укажу, и столько, сколько я сочту нужным".
Независимо от того, какие новые роли Кадыров может себе присваивать или как он пытается оправдать свои действия, ссылаясь на государственные интересы, можно сделать два ключевых вывода. Первый заключается в том, что Кадыров, по-видимому, перестал соответствовать стратегическим интересам России в регионе Северного Кавказа. Второй вывод заключается в том, что масштабные амбиции Кадырова и его стремление войти в круг ближневосточной элиты повлияли на его выбор, который оказался не в интересах стратегического положения России. Здесь также стоит вспомнить о влиянии подсознания на процесс принятия решений, что было упомянуто в начале статьи. Подсознательные стремления могут привести к выборам, которые таят в себе потенциальные риски и могут порождать непредвиденные проблемы, о которых человек может даже не подозревать. Изменения во внешнем виде Кадырова и его ближайшего круга свидетельствуют о важных изменениях. Вчера он преследовал тех, кто носил длинные бороды без усов, а сегодня он сам и его окружение вызывающе демонстрируют подобный стиль. Это непроизвольное подражание тому образу жизни и тем образцам, которые он стремится имитировать и с которыми желает ассоциироваться. Это обстоятельство представляет собой вызов для безопасности страны. Его прежняя уникальная роль как защитника "традиционного ислама" на Северном Кавказе обеспечивала ему мощную политическую позицию в России. Теперь же изменение его роли в рамках государственной политики делает его проблемой, и государству придется реагировать на новую сложившуюся ситуацию. Учитывая концентрацию личных миллиардов долларов в странах Персидского залива, возрастает его зависимость от монархов этих государств, что в свою очередь еще больше увеличивает потенциальную угрозу для безопасности России.
Политическое сближение России со странами Персидского Залива на фоне обострения конфликта между Палестиной и Израилем не влияет на основополагающие принципы российской стратегии. Политические альянсы могут быть эфемерными и определяться текущими обстоятельствами, но это не означает, что Россия готова ослабить позиции "традиционного ислама" на Северном Кавказе или отступить от своей многовековой стратегии в пользу продвижения других исламских течений, за которыми стоят интересы иностранных государственных структур.
Что касается участия Кадырова в войне в Украине не укрепило, а, напротив, ослабило его статус. Прежде брутальный имидж его и его окружения служил инструментом запугивания, но теперь, после того как он не смог продемонстрировать военную эффективность и прибегнул к использованию постановочных видеоматериалов для поддержания своего имиджа, его положение в этом контексте также оказалось подорванным. Это напоминает о шахматном правиле, согласно которому «угроза страшнее исполнения», — правиле, которому Кадыров не смог соответствовать.
Это не означает, что Кадыров должен быть незамедлительно смещен с поста главы Чеченской Республики. Кремль рассматривает эту возможность с учетом ряда факторов. Необходимо также учитывать личные интересы президента Путина, который исторически ставил их над государственными. В этой перспективе он рассматривает Кадырова как инструмент внутриполитических игр, обеспечивая тем самым баланс власти в своем окружении. Однако это положение не является неизменным и не может продолжаться бесконечно. Ситуация, угрожающая государственной безопасности, потребует изменений, в результате которых необходимость примет верх над текущим политическим интересом президента. Важно будет не только найти подходящую замену в рамках текущей политической парадигмы, но и возможно, пересмотреть саму парадигму, чтобы под новые стратегические цели подобрать другого лидера. Кроме того, в условиях украинского кризиса, который требует концентрации на более насущных вопросах, Кадыров может быть полезен для решения краткосрочных, тактических задач. Тем не менее, можно утверждать, что эра Рамзана Кадырова как ключевого фигуранта в политике России на Северном Кавказе подходит к концу. Это не значит, что его отставка произойдет немедленно, но это указывает на то, что это может произойти в любой момент.
Инал Шерип, министр иностранных дел ЧРИ