Записки обозревателя XIII
(Чеченский дневник, часть 13. Двенадцатая часть здесь)

В сущности, сегодня осуществляется тот самый реванш, о котором демократы говорили в конце 80-х – начале 90-х. Только они предполагали, что всё повторится, как в 60-х: придёт новый Брежнев, возродится КГБ, вернутся коммунисты... Коммунисты не вернулись. А всё остальное, к сожалению, случилось. Особенностью нынешнего имперского реванша является то, что его осуществляют МОЛОДЫЕ ПОКОЛЕНИЯ. Либеральные ценности псевдоморфированы. Это гораздо страшней, чем если бы к власти пришёл Зюганов, потому что сегодняшний неосталинизм основан на молодых, либерально-репрессивных, «мочистских» энергиях.

Или посмотрите на репрессивные институты. Таких институтов, как раньше, нет. Нет партии, нет – в былом виде – КГБ. Зато посмотрите на МВД: сегодня это такая же тотальная организация, какой раньше был КГБ. Фильмы «про ментов» теперь смотрят так же, как раньше – «Семнадцать мгновений весны». Ментура заменила гебуху. Даже с экстремизмом борется сегодня почему-то не ФСБ, а МВД. День милиции отмечают так же – с тем же размахом – как раньше День Советской Армии. Люди, участвующие в карательных операциях, в борьбе с «внутренним врагом», награждаются – вопреки всем русским традициям – как ЗАЩИТНИКИ ОТЕЧЕСТВА. Опричнина!

25 февраля

Постоянно можно слышать: обновление отрядов боевиков в Чечне происходит за счёт молодёжи; у них там, на Кавказе, мол, взрыв демографический.

Очень мало кто задумывается о том, что здесь, в России, сейчас… тоже демографический взрыв.

Я не оговорился: мы переживаем сейчас демографический подъём. Падение рождаемости, начавшееся с конца 80-х, на нас ещё не сказалось, в то время как пик рождаемости в конце «застоя» сказывается как раз сейчас, через двадцать лет.

Посмотрите вокруг: огромное количество молодёжи. Шквал омоложения. Эту парадоксальную картину в «вымирающем» Рыбинске я вижу собственными глазами: не успели одни в армию уйти, другие уже на очереди. (Единственное, что, может, сглаживает это «агрессивное омоложение», - пожалуй, это преобладание девочек.) Но даже и с учётом «женского фактора», агрессивность молодых россиян прёт, как только может. Работать – негде, учиться – денег нет (часто, кстати, желания и способностей). Остаётся одно – силовая реализация. Мускулы накачал, голову обрил, стал либо бандитом, либо ментом. Но и этого мало. Хочется ещё куда-то. Куда?

В Чечню!

Не здесь ли искать ответ, почему Россия начала чеченскую войну? Пусть меня на копья поднимут из-за моего цинизма: ну, не вижу я там никакой «спасительной» миссии России; не вижу, чтобы русские матери особенно уж отрывали от себя чада и посылали их «жизнями защищать» чеченский народ. Вижу другое: как у этих чад, извините, руки чешутся, и в голове один вопрос: кто бы дал «легально» пострелять нам, побить, похерачить, «школу жизни» пройти, «бабок» поднабрать и вернуться обратно героями, мужчинами.

Меня упрекнут в предвзятости: всем молодым хочется «попробовать себя». Проба пробе рознь. В 50-70-ые молодёжь «пробовала» себя в геологических экспедициях, в освоении Севера, строительстве БАМа. Сейчас – иная молодость и иное время. Не могу забыть сценку, увиденную на Курском вокзале: пьяный в доску, только что с Кавказа, солдат кричит кому-то: «Я мужчиной знаешь, когда стал? Когда десять «чехов» замочил». Стою рядом, за столиком, вглядываюсь в лицо этого негодяя, который, может быть, приехал в Москву Героя России получать, и вижу в нём не юное существо, а череп и кости. Как в войсках СС. Прёт от него ненавистью, злобой и паскудством русского оккупанта. «Мужчиной» он стал! Жаль, его там чеченцы женщиной не сделали…

Будем говорить прямо: война нужна молодым как способ личностной силовой реализации. Тянет их романтика «спецназа» – не меньше, чем чеченских юношей, желающих подражать Шамилю Басаеву. А на очереди новая афганская война в Средней Азии, «антитерроризм» и борьба с преступностью в самой России. Мочить нам не перемочить всех врагов Родины!

Из истории хорошо известно: силовые сценарии – войны, революции, диктатуры – и вообще силовые стили жизни (от постреволюционного «я б тебя, контру» до современного «мочистского») вызываются потребностью молодых в «силовой самореализации». Крестовые походы, начало завоеваний Чингисхана, наполеоновские войны, революция в России, немецкий фашистский Рейх – все они своим прологом имели ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ВЗРЫВЫ. Подчеркну: не в процессе, а за двадцать пять лет до. Скажем, солдаты Рейха родились ещё в кайзеровской Германии, перед первой мировой войной. Участники гражданской войны в России – в конце XIX века. Солдаты Наполеона – в благополучные дни царствования Людовика XVI. Сегодняшние спецназовцы, которые едут «пробовать себя» в Чечню, родились между 1980 и 1970 гг., то есть, в брежневский «сытный» период, когда хлеб свиньям скармливали, таким он дешёвым был.

И напротив: «ужасные годы» сталинских репрессий, войны и «тяжёлого» послевоенного времени породили романтичное поколение «шестидесятников». Не парадокс ли?

Всякий раз, когда я слышу, что «у нас мало осталось народа», мне становится смешно. Вот чего-чего, а говна всякого сейчас до фига стало. Почему-то когда я иду по Рыбинску, не вижу никакого «демографического спада». Вижу, напротив, откормленные молодые рыла, которым энергию свою деть некуда. Так на лицах и читаешь: замочить бы нам негра какого-нибудь. Негры! очень хочется набить вам рожу, а нету вас! За всё ваше паскудство, за нашу великую Родину, которую вы разграбили во главе с Горбачёвым и Ельциным! Нет негров, можно «мочить» кавказцев. (Тех же «чёрных», по беложопой классификации.) Не будет кавказцев, рыжих будем «мочить». Не просто же так бьём – за Родину! Переизбыток у нас народа-то, господа.

…«Недостаток» будет потом. Лет через десять.

3 августа

Вот уж чего я никогда не понимал, так фразы: АРМИЮ У НАС ПОДСТАВИЛИ.

Кто – подставил? Где – подставили?

Вы вообще хоть раз слышали, чтобы у нас судили военного? Вы знаете хотя бы одно дело, которое возбудила бы военная прокуратура и довела при этом до конца? Покажите мне хоть одного военнослужащего, отбывающего наказание за военные преступления, совершённые в прошлую чеченскую кампанию?

Нет таких военнослужащих. Просто нет.

Такое ощущение, что все эти трюизмы о «наших ребятах» и «подставленной армии» сочиняют либо идиоты, либо непорядочные журналисты. Парадокс нашей современной истории в том, что «стрелочниками» оказываются именно политики, а не «исполнители». И ещё. Прекратите это сюсюканье по поводу «наших ребят», гибнущих в Чечне. Во-первых, это ВАШИ ребята. Я не понимаю, почему их, как космонавтов, объявляете общенациональным достоянием. Поговорите с обычными людьми из глубинки, у них о «наших» ребята совсем другое. Слышал собственными ушами, как пожилая женщина в Рыбинске говорила: «НА ЭТУ ВОЙНУ НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК НЕ ПОЕДЕТ. ТОЛЬКО УБИЙЦЫ».

Общество, к вашему сведению к этим «нашим ребятам» относится намного хуже, чем пропаганда. (Говорят, правда, в основном о контрактниках, но мне доводилось слышать нечто подобное даже о «срочниках»).

Далее. Давайте исходить из того, что раз они отправляются на войну, то ЭТО ЕСТЕСТВЕННО, ЧТО ИХ ТАМ УБИВАЮТ. Вот когда мирное население гибнет на войне, это неестественно. Оно гибнуть как раз не должно. Солдат же, воюющий на войне с оружием в руках, самим фактом существования своего поставлен в условия смерти. Всё это странно даже объяснять, настолько это естественно.

Несколько омоновцев «замочили» (стилистические претензии к г-ну Путину) в условиях партизанской войны. СМИ поднимают истерику, будто это какое-то чрезвычайное происшествие. «Бандитская пуля сразила героя…» - Простите, но когда Ковпак «мочил» (стилистические претензии к г-ну Гитлеру) оккупантов, немцы относились к этому более естественно, чем мы.

Единственный способ сохранить их жизни: дайте им всем по лопате и отправьте в колхоз, пусть там картошку копают. Вот там они будут «на своей земле». Там у них будет конституционная картошка. (Неконституционную можно выбрасывать.) Единственные партизаны, которые на них там могут напасть по ночам, это разве что комары. Комаров можно убивать. Трибунала за это не будет. Кроме того, комаров можно НАСИЛОВАТЬ. И за это трибунала не будет. Можно даже изнасиловать беременную комариху, а потом убить, правда, после этого лучше всё-таки показаться психиатру. Большие скопления комаров можно уничтожать авиацией и установками залпового огня «Град». На худой конец, если ничего не получится, на комаров можно сбросить атомную бомбу. Правда, меньше от этого их всё равно не станет.

12 февраля

Постоянно слышится: в Чечне никто не работает, только оружие держат в руках.

Вот вам для сравнения Рыбинск. Нельзя сказать, что у каждого здесь в подвале автомат Калашникова, но в целом ситуация ненамного отличается от чеченской. Чудовищная безработица. Город как закупоренная банка: уехать из него простому человеку очень трудно. И на фоне этого – быстрорастущая молодёжь, которая не то чтобы «безработная», - нет, вообще никогда не работала. (Это совсем, совсем другое, чем «просто безработный».

А выход из этого следующий. ОЧЕНЬ МНОГИЕ МОЛОДЫЕ ЛЮДИ ЖЕЛАЮТ СЛУЖИТЬ В АРМИИ. Если вы считаете, что этого «не может быть», приезжайте и посмотрите сами. Раньше «косили» от армии, теперь рвутся в неё, потому что видят в военной службе единственную возможность устроиться в жизни. Многие мечтали поехать в Чечню контрактниками и заработать там «кучу бабок». Вообще, всё, что связано с силовыми структурами, пользуется сейчас спросом у молодых людей. Я разговаривал на улице с мальчиком 13 лет, который говорил, что мечтает стать омоновцем: «А не получится, так просто ментом».

В тренажёрные залы Рыбинска страшно даже заглядывать: они работают как инкубаторы по отращиванию телес. Приходит пацан – выходит динозавр с маленькой бритой головкой.

Честно говоря, я не совсем понимаю, когда слышу слюнявую фразу: «наши мальчики». Можно подумать, что эти мальчики на физтехах учились, а их на войну послали. Неправда! Многие, очень многие из них не случайно на войне оказались. Есть среди них и просто убийцы: злобные, циничные, матерящиеся через слово, ненавидящие всё вокруг. Причём тут Чечня? Скажите им завтра Москву взять, возьмут и Москву.

Сейчас много говорят о военно-промышленном комплексе. Но мне кажется, более точным здесь был бы другой термин: ВОЕННО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС. (Хотя даже термин «война» здесь малоприменим: это ведь не подготовка к войне, которая была в 30-ые годы в СССР. Это что-то другое, чем война: военно-полицейский режим, «Русь ментовская».)

2001

Затонувшая в Баренцевом море атомная подлодка «Курск» стоит – со всеми своими торпедами, ракетами, бортовыми компьютерами, ложками из корабельного буфета – около ОДНОГО МИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ.

Для того чтобы поднять субмарину, требуется сумма В ПОЛМИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ.

Это предприятие может быть соизмеримо только с такими проектами национального масштаба, как запуск космической орбитальной станции, освоение Антарктиды, строительство Байкало-Амурской магистрали и ещё Бог знает с чем.

Это не просто дорогостоящее, а СУПЕРДОРОГОСТОЯЩЕЕ ПРЕДПРИЯТИЕ. Половины этой суммы хватило бы, чтобы купить с потрохами НТВ, купить всех независимых журналистов и, установив вокруг «Курска» завесу молчания, похерить атомный подводный крейсер навсегда в Баренцевом море. Забыть о нём НАВСЕГДА – как забыли о подлодке «Комсомолец».

Если бы властью перед масс-медиа была поставлена такая задача, они бы её, я уверен, выполнили за 3-4 месяца, взяв за это «недорого».

Возникает вопрос: зачем Кремлю нужно ухлопать ПОЛМИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ на то, чтобы поднять «Курск»? Зачем ему нужно, чтобы в каждом выпуске новостей звучало – «Курск», «Курск», «Курск»? Кто способен здраво объяснить смысл производимой шумихи?

Родственников – купили (будем называть вещи своими именами). Нужное количество тел достали. Все почести отданы. Того, что случилось, назад не воротишь.

Тогда – ЗАЧЕМ?

Объяснение здесь может быть только одно: Кремль готовит какую-то грандиозную идеологическую провокацию и не жалеет выбросить на неё полмиллиарда долларов. Подниматься при этом будет вовсе не «Курск», а национальное достоинство державы, которая не может допустить, чтобы виновником происшедшего был объявлен её военно-промышленный комплекс. Следовательно, виновником должен стать Запад.

Поднять «Курск» и доказать, что его протаранила американская, английская или любая другая натовская подводная лодка – вот идеологическая цель, на которую не жалко денег. Шоу этого грандиозного спектакля будет выплёскиваться на зрителя, отвлекая его от других тем дня. С помощью «Курска» Кремль собирается начать в стране долгосрочную антизападную истерию. Цена этого шоу – ПОЛМИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ. По дороговизне оно должно даже превзойти чеченскую войну…

Разумеется, я, простой российский гражданин, не могу знать, кто в действительности протаранил «Курск». Теоретически допускаю, что это могла быть иностранная подлодка. Также готов поверить тем представителям ВМФ России, которые утверждают, что американские подлодки не раз преднамеренно шли на таран российских субмарин.

Всё допускаю. Только одного не могу понять: почему мы за всё это время не протаранили и не потопили ни одной западной подлодки? Они нас таранили без конца, а мы их почему-то ни разу! Или они «не топятся», потому что лучше сделаны? Или ещё по какой-то причине?

Вообще, мне это напоминает анекдот про пьяного гражданина, который упал, выпачкался, а затем пришёл домой и говорит: на меня напал. – Кто? – Ну, такой большой, мокрый и грязный. Как асфальт.

Субъективизация происшествий, имеющих объективную природу – заведомый блеф. Собственно, давайте подумаем: кто бы это ни сделал, проблема-то остаётся – ЛОДКА ЗАТОНУЛА. Можно подумать, что атомный подводный крейсер – это хрустальный дворец какой-то. Извините, но она создавалась-то на случай ведения войны! Её и таранить должны, и торпеды в неё пускать, и бомбы глубоководные бросать. А людей в любом случае спасать нужно, хоть в условиях атомной войны. Так что никакая версия о «таране» не может отменить главного вопроса: ПОЧЕМУ НЕ СПАСЛИ ЛЮДЕЙ. В этом – главная проблема, а вовсе не в вопросе «кто виноват».

…А сумма в полмиллиарда долларов, о которой упомянул Клебанов, меня, честно говоря, пугает. Не верю, ох, не верю я, чтобы мёртвую лодку тянули наверх за такие деньги. Значит, с треском будут тянуть. С фанфарами…

5 февраля

Удивительно, как только в России начинается очередное государствостроительство, сразу усиливается репрессивная практика МВД. Как только дело идёт к «реформам», объявляют амнистии. В чём причина этой связи? В том, что наше государство изначально имеет репрессивную, «ментовскую» природу.

Другие государства своим источником имели завоевания (как Рим, например) или торговлю (как Америка). Источником русской государственности всегда была тюрьма, лагерь. Мы сажаем людей, как картошку, а потом собираем урожай. Гражданин у нас равен, по сути, заключённому. Так было и так будет, пока есть Россия. Для самодержавия это было крепостничество, для коммунистов – ГУЛАГ. Для нового российского государства, утверждающегося сейчас – вероятно, какая-то подобная социальная технология. В сущности, жизнь, управляемая по законам «зоны», – то, что мы называем криминалитетом, – и есть новая версия русского тоталитаризма. Лагерь вошёл в жизнь людей. То, что раньше государство делало с людьми, теперь люди делают друг с другом. Это уже самодостаточный лагерь, не требующий внешнего вмешательства.

Рассказывают, что фашисты создавали «самодвижущийся конвейер смерти»: стоявшие сзади тащили к газовой камере передних, и очередь шла порой без вмешательства капо. Не это ли мы получили сегодня в России? Люди толкают друг друга и идут дальше. Лагерная цивилизация продолжается.

25 мая

Иду со знакомым по Москве. Он идёт звонить, я остаюсь на улице. Не успеваю оглянуться и мороженое откусить:

– Ваши документы!

Два молодых милиционера с наглыми улыбками. В чём дело? Что я сделал?

А ничего.

– Ваши документы!!

Потом (когда всё проясняется) знакомый говорит мне:

– А знаешь, что вообще это напоминает (он меня старше раза в полтора)?

– ?

– Не догадаешься: ТО, ЧТО ПРИ АНДРОПОВЕ БЫЛО. Только тогда в универмагах и люди в штатском, в основном. А всё остальное то же самое: ни с того ни с сего подходят и – «ваши документы»! Лёгкий испуг – это как минимум. Человек-то уже преступником начинает себя чувствовать!

Откуда вообще взялась эта странная манера тотально проверять документы? На первый взгляд, это естественная прерогатива милиции. А мозгами пораскинуть – НЕТ НИЧЕГО В ЭТОМ ЕСТЕСТВЕННОГО, это форма какого-то комендантского часа на улицах.

Судите сами. Обывателю кажется, что таким образом милиция эффективнее борется с преступностью. Чушь! С преступностью бороться с помощью проверок документов невозможно. С преступностью нормальная полиция в нормальном государстве борется оперативными методами, заглядывая не в паспорт, а в подсознание человека. Паспорт здесь вообще ни при чём, он может быть в полном порядке и у серийного убийцы. Напротив,

«неправильным» у обыкновенного иногороднего вроде меня, живущего в Москве неделю. Это не борьба с преступностью, а создание полицейского государства с комендантскими функциями. Или какая-то тотальная проверка «на сословность»: ты кто – иногородний, артист народный, бомж, лицо кошачьей национальности? Гав-гав-гав. Не положено!

Что вообще в стране происходит? Кто мне объяснит, почему посреди бела дня у меня спрашивают документы?

Во всех западных государствах предъявление документов носит УВЕДОМИТЕЛЬНЫЙ характер. Это я, гражданин, должен решать, заявлять о себе или нет. А может, я Майкл Джексон и путешествую инкогнито? Я имею право на инкогнито, или нет? Я ничего никому не обязан показывать! Арестуйте меня, но только ПО ПОДОЗРЕНИЮ В КОНКРЕТНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ. «Выяснение личности» – это ещё не преступление. Это вообще-то ВАША, полиции, проблема, как вы мою скромную личность выяснять будете: можете ходить за мной, фотографировать, компьютер свой запрашивать. Я же ничего никому не должен!

Право на анонимность является элементом, если разобраться, общечеловеческого права «правити». (Замечу, что с непониманием этого связано и ещё одно позорное явление в нашем обществе – вопросы во всех подъездах: «кто вы»? – Какая разница, мадам? Че-ло-век. Вы что, консьержка здесь?)

А вот если кто и обязан представляться, так это ЧИНОВНИК. Он – представитель власти. Это я могу сказать про себя: я Билл, иду себе по ночной Москве, воздухом дышу в три часа. Билл я, понял? Все Биллы, как известно, любят дышать ночным воздухом (помните фильм «Осенний марафон»). Вот я, Билл, и дышу. Отвали, если я не совершаю преступление. А вот ты, полицейский, ты действительно обязан представиться, потому что являешься официальным лицом в отношении гражданина, производящего ингаляцию воздушно-дыхательных путей выхлопными газами проезжающих автомобилей типа «Вольво», «БМВ» и т.д. (далее идут номерные знаки).

У нас же всё на голову поставлено! Граждане только и делают, что показывают милиционерам паспорта, а вот они… Много ли видели ментов, готовых показать свои «корочки»? В Москве я таких видел. В провинции – почти никогда.

Вот идёт по поезду «Ярославль – Рыбинск» патруль. Бросает мне небрежно: «Документы!». Показываю своё удостоверение и в ответ тоже прошу представиться. Если бы вы видели реакцию! Небрежный поворот головы («чо тебе, представиться?!), и молча развязной походкой удаляются. Причём хорошо, если просто удаляются. Очень часто взгляд в таких случаях начинает шнырять по одежде, по сумке, ища, за что бы зацепиться: мол, сяс в отделении тебе представимся!

Пункт 92 «Устава патрульной службы» гласит: сотрудник милиции при обращении к гражданину обязан поднести руку к козырьку и назвать себя (фамилию и должность), а по требованию гражданина – предъявить ему служебное удостоверение. Я за свою жизнь видел такое только однажды в переходе на Пушкинской площади; но патруль, который там стоял, был явно декоративный. Ни одна милицейская душа нигде больше руку к козырьку не подносила. В Рыбинске видишь какую-то подчёркнутую развязность: когда они идут (в поезде или на улице), стреляя глазами, ощущение такое, что дело происходит в казарме. Нет гражданского общества. Дают понять всем своим видом, что они здесь хозяева, что МОГУТ ВСЁ; что повод задержать для них не проблема.

Удивительно, но мало кто из нас, кажется, вообще задумывается о том, что ЗАДЕРЖАНИЕ СОТРУДНИКАМИ МИЛИЦИИ С ЦЕЛЬЮ «УСТАНОВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ» ГРУБЕЙШЕ НАРУШАЕТ ПРЕЗУМПЦИЮ НЕВИНОСНОСТИ. Министерство внутренних дел издало антиконституционный ведомственный акт, нарушающий права человека и права гражданина РФ. Я не совершал никакого преступления, почему же вы меня задерживаете? Почему так нагло вмешиваетесь в мою (как Майкла Джексона) частную жизнь?

Ужасно, что мы живём и даже в ус не дуем, что милиция ежечасно попирает Конституцию. Запасаемся «правильными» документами, вклеиваем фотокарточки, добываем регистрацию – и ради чего? Чтобы тешить это обнаглевшее полицейское государство, для которого человек без документов УЖЕ ВИНОВЕН?

Давно уже думаю, откуда вообще повелась эта манера – документы спрашивать. Ну, ладно – комендантский час. Там идёт по городу патруль и арестовывает всех без пропуска. (Повторяю, мы, если разобраться, и живём при комендантском часе, а патрули милиционеров – это на самом деле комендантские патрули – давайте поставим все точки над «i»).

Второй вариант: закрытое режимно охраняемое предприятие. Факт нахождения в нём тоже должен быть подтверждён документально. Но ведь Россия, слава Богу, ещё не режимное предприятие. Я иду по улице Москвы и не обязан обосновывать факт своего существования абсолютно никак

Существует ещё один вариант, более понятный с точки зрения наших традиций. Называется он КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Буквально – «прикреплённость к земле». Прописка, регистрация. В широком смысле – вообще сословность. Непризнание за человеком его ЛИЧНОСТНОГО права быть там, где он есть.
3 июня

Наступило время всеобщей аполитичности.

Разговор о политике считается теперь дурным тоном. Политические разделы в газетах и журналах пролистываются, не читаясь.

Александр Сергеевич Щербаков, - мой начальник в «ЛГ», где я работаю, редактор отдела «Общество», сказал как-то мне:

– Не обижайтесь, но пишущие о политике кажутся мне ограниченными людьми.

И что с того? Есть масса аполитичных людей, которые, несмотря на это, не менее ограничены.

Занятие политикой само по себе ограниченностью не является. Я знаю немало посредственных умов, пишущих, например, о литературе. Или о культуре. От слова «культура» теперь хочется рыгать – его опошлили, кажется, ещё больше, чем «политику». «Литература» тоже непонятно во что превратилась: то ли в «зону премиабельности» (выражение ярославского критика Е. Ермолина), то ли в ту литературу, которую действительно читать хочется.

Мне кажется, «пошлость» политики создана, прежде всего, пошлыми людьми, которые что угодно опошлят, хоть религию. Сам я публицист, возник в 80-х, в реторте очень мощных политических пертурбаций, и хорошо представлял пошлость всеобщей политизации уже тогда. Но если тогда партбилеты прилюдно жгли, то теперь их в музей ставят. («Музей», как вы понимаете, в данном случае – это метафора культурного отношения к артефакту в противоположность политическому, манифестационному: вместо того, чтобы прямо плюнуть в рожу, берут плевок и кладут его под стекло с надписью: «Я плюнул ему в рожу!».) Непонятно, почему одна пошлость ставится выше другой. Можно эти партбилеты ещё кисточкой разрисовать и сделать из них произведение искусства. Можно превратить их в виртуальную реальность. Набор вариаций бесконечен. Но вот Марк Захаров сжёг. Новодворская плюнула. Андрей Дмитрич налил стакан воды. Жириновский выплеснул этот стакан кому-то в рожу. Да, это политика. Но она ничем не хуже других видов деятельности.

Для моего поколения ПОЛИТИКА была каким-то метафизическим правом говорить то, что раньше говорить было нельзя. Тогда, в 80-х, ПОЛИТИКА была экзистенцией свободы. Вспомните, как люди приходили на Пушкинскую площадь (в Ленинграде – к Казанскому собору) и говорили, говорили… В этом было такое же упоение, как в двадцать лет до того у памятника Маяковскому взбираться на постамент и читать стихи. (Ох, сколько взобралось тогда на этот самый постамент; сколько поэтов стало.) Точно такая же история произошла с «политикой» в 80-ые годы. Люди стояли, как зачумленные, и говорили, говорили. Это только потом из этой говорильни ушёл смысл. Ушёл дух. Отхлынула волна, осталась пена, набор деланных жестов, выспренних фраз, опустошённых понятий вроде «права человека», «демократия», «тоталитаризм». Но начиналось-то не с этого!

Для меня «политика», политическая культура речи, публицистизм – род метафизической манифестации. Я свои плевки под стекло не кладу. Политик в моём понимании тот, кто способен сформулировать и выразить то, что он чувствует в данный момент. Это жанр ПРЯМОЙ РЕЧИ, вклиненный в прозу Истории. Христос был публицистом, а не прозаиком. Все великие личности были публицистами, они говорили ОТ СЕБЯ ЛИЧНО И ПРЯМОЙ РЕЧЬЮ, а не занимались толкованиями, комментариями. «Политика» – это меч цезаря, вонзённый в землю, и слово пророка, и изречение философа, и стих поэта. Есть все основания считать политическую манифестацию явлением, предшествующим и «культуре», и «литературе». Всё зависит от того, какой смысл вкладывать в это слово – ПОЛИТИКА.

Политикой в Древней Греции называлось право свободных граждан высказываться по различным вопросам общественной жизни. Рабы политикой заниматься не могли. Я всё время привожу этот пример тем, кто говорит, что их «политика не интересует», что они «вне политики». Если вы вне политики, то вы, извините, рабы. Любой гражданин, коль он считает себя свободным, имеет право высказать то, что он думает по тому или иному вопросу – вот хотя бы по тому, что у него во дворе происходит или на работе; это, строго говоря, и будет по-ли-ти-ка. Свободное мнение свободного человека. Не надо только превращать это в фарс.

К сожалению, сегодняшняя внешняя «аполитичность» не соответствует тому, что есть на самом деле. Если общество «политика» не интересует, то кто же, извините, Путина выбрал? Неужто те пять-десять процентов экзальтированных «идиотов», которые могут увлечь себя политическими дебатами? В том-то и дело, что нет! А кто чеченскую войну поддержал? Тоже ведь не пять процентов. Б-о-л-ь-ш-и-н-с-т-в-о!

Выходит, если разобраться, народ у нас очень политичная скотина. Прекрасно соображает, что нужно в данный момент поддержать, за кого проголосовать. Прямо диву даёшься. Вот, например, девушка на остановке в Рыбинске:

– Всех чеченцев нужно побыстрей уничтожить.

(Воспроизвожу в точности так, как было сказано: именно «всех» и именно «побыстрей».) При этом девушка вроде не кровожадная и клянётся мне, что её политика не интересует. Как же так: политика не интересует, а чеченцев нужно уничтожить! (Прямо как с романом Пастернака: «Я его не читал, но гневно осуждаю»).

Ещё один пример. Моя очень хорошая знакомая рыбинская писательница Наталья Викторовна Потапова. Более аполитичного человека я за всю жизнь не встречал. У неё дома даже телевизора нет. Принципиально. Но… начинаю с ней говорить, и она объясняет, почему она за Путина: оказывается, он… государство укрепляет. Вот уж курам на смех. Человек даже не знает, из чего это государство состоит и где кончается, а усилия «по укреплению его» приветствует! Если Вас «политика» не интересует, то какого чёрта вы на выборы ходите и всяких козлов выбираете? Не ходите на выборы! Сидите дома!

К сожалению, история показывает, что именно «аполитичные люди» оказываются самыми политизированными – в худшем, суггестивном смысле этого слова. Отсутствие интереса к партикулярной политике оборачивается государственной политизацией в национальном масштабе. «Аполитичные люди» становятся электоральным сырьём для своего государства.

25 июня

Появились в огромном количестве странные люди. В камуфляжах, с обезьяньими жестами, мутными глазами, похожие на ящериц, они наводнили собой улицы городов, организации, транспорт.

Кто они? Военные? Нет. Охранники? Тоже далеко не всегда. Ещё каких-то структур? Чёрт их знает. «Настоящих» служилых людей среди них раз, два и обчёлся. Основная часть «ящериц» к правоохранительным и охранным структурам вообще не имеет никакого отношения, просто человек хочет показаться «силовиком» в толпе и шьёт себе куртку из камуфляжной ткани, поди проверь, кто он.

Бывший мэр С.-Петербурга Анатолий Собчак, говорят, выпустил в своё время специальное постановление, запрещающее лицам, не имеющим отношения к правоохранительным органам, носить в публичных местах одежду, напоминающую форму таких органов, - и правильно сделал, наверное. Нельзя пользоваться имиджем государственного чиновника. Помните кадр из фильма «Вокзал для двоих»: к мирному человеку подходит проводник в форме, требует паспорт и – тю-тю – уезжает с ним. «Зачем же ты отдал?» - говорят ему. «Как зачем, - удивляется герой (которого играет Олег Басилашвили), - подходит человек в форме, требует паспорт, я и отдаю!»

Теперь представьте, что человек в форме или камуфляже потребует открыть дверь в вашей квартире? Или подойдёт без очереди к железнодорожной кассе? Или, хуже того, похитит вас?

Общество, играющее во власть. Приватизация государства – так можно определить это явление. Когда государства больше нет, люди сами для себя становятся государством.

Посмотрите, сколько вокруг людей в военной форме! Даже женщины-депутаты и те не упускают случая попозировать в камуфляже.

В истории нашей страны мода на военную униформу случалась неоднократно. Вот, например, после Великой отечественной: сколько было кителей, шинелей на улицах. Рассказывают, что военную форму надевали бандиты для того, чтобы «вписаться» в окружающую обстановку (один такой случай запечатлён в фильме «Место встречи изменить нельзя»). Кстати, подобное не новость и сейчас: вот ищут маньяка, а он, оказывается, ходил в камуфляже. То есть ящероподобным оказался. Просто какая-то мутация общества: превращение в ящериц.

Или возьмите первые послереволюционные годы: сколько людей ходило в кожаных тужурках (матросская униформа первоначально). Женщины надевали эти кожанки! Чекисты ходили в кожаных куртках. Да кто только там в кожанках не ходил…

Или взять время перед первой мировой: среди интеллигенции были популярны френчи. Керенский во френче. Ленин во френче. Во френчах студент, кадет, гимназист. Тоже ведь признак военщины.

Милитаризм в стиле одежды – это почти всегда признак скорее хаоса, чем порядка. Когда государство есть, в него не играют. Оно подразумевается. Вот действует сильная американская полиция: часто полицейские даже и форму не надевают, довольствуются бляхой. Развитое государство невидимо и само стремится подражать обществу. (Взять хотя бы аппарат КГБ в 60-80-ые: ходили хоть и в однотипных серых костюмах, но всё же в цивильном).

И наоборот: как только государственная власть ослабевает, сразу же возникает культ силы – своего рода «компенсаторная реакция» общества.

Собственно, государство и может быть только гражданским явлением. Как только в нём появляется милитаризм, оно и государством в строгом понимании быть перестаёт. В этом смысле милитаризация стиля – признак того, что идея гражданского общества в России потерпела неудачу.

Продолжение следует

Андрей Новиков, для Чеченпресс, 22.07.04г.