|  Записки
обозревателя XII
(Чеченский дневник, часть 12. Одиннадцатая часть здесь)
25 апреля
Очередной теракт – и новый всплеск репрессивных
эмоций в нашем обществе. Я называю это «контртеррористическим
синдромом» – героизация спецслужб, борющихся с терроризмом.
Боюсь, что такая «спецназивизация» конфликтных
ситуаций может быть ничем не лучше их «терроризации». Не
нужно героизировать спецслужбы, нужно делать так, чтобы
у них работы было поменьше.
При всём осуждении терактов я всё-таки
не могу согласиться с тем всплеском репрессивных эмоций
в обществе, которые можно было видеть в эти дни. Например,
я слышал, как в одном городе схватили ни в чём не повинного
чеченца и начали избивать. В другом случае накинулись на
чеченскую девушку с криком «Сука!».
Я очень опасаюсь роста в обществе вот этого «контртеррористического
синдрома». Давайте научимся бороться с терроризмом без всплеска
репрессивных эмоций.
7 мая
Почему-то я думал, что бомбардировки собственного населения
– изобретение чеченской войны.
В самый канун 55-летия Победы довелось узнать удивительные
подробности. При освобождении Украины, Белоруссии, Смоленска
советские лётчики сбрасывали бомбы на города, уничтожая
вместе с фашистами мирное население. Партизаны на оккупированных
территориях регулярно устраивали «контртеррористические
операции». Расстреливали любого, заподозренного в сотрудничестве
с врагом. Я уж не говорю о том, что происходило на «освобождённых
территориях», когда туда вслед за Красной Армией входили
подразделения НКВД. Там просто лагерный конвейер работал,
не хуже СС.
Чеченская война имеет глубокие истоки в российской истории.
Русский империализм в силу известных геополитический причин
отличался от западного. Он был повёрнут внутрь себя. Колониальные
войны происходили внутри страны. Так эта империя собиралась.
Так её генетика давала о себе знать и во всех последующих
– даже «священных» – войнах.
Хорошо известно, что даже советские партизаны на оккупированных
территориях вели себя как НКВД. (И это в славянских республиках:
России, Белоруссии, Украине! А что говорить о Латвии? Можно
только представить, что там делали люди типа Ивана Кононова,
которого теперь так защищает «русскояичная» пресса). Мы
на своей земле всегда ведём себя как на чужой, а на чужой
– как на своей. Это особенность нашего менталитета. Но мы
всегда проигрываем в таких войнах.
9 мая
Война в Чечне в такой же степени преступна, сколь и «справедлива».
Давайте это признаем.
В русской истории были такие «справедливо-преступные войны».
Например, взятие Казани Иваном Грозным, во время которого
мирное население города было безжалостно вырезано. Преступление
это было? Безусловно. Казань в глазах русских олицетворяла
рудимент Орды. Из неё всё ещё шли набеги татар. Психологически
эта война была «справедливой», хотя Грозный, захватывая
Казань, явно не ставил «контртеррористических целей». Цель
у него была одна – геополитическая экспансия.
Но «справедливо-преступная война» стала прологом и другой
бойни, которую Иван Грозный устроил в покорённом им Новгороде.
Это было уже преступление «в чистом виде»: новгородских
бояр топили в реке, детей малых выбрасывали из окон, а в
«Москву-освободительницу» шли обозы, груженные награбленным
добром…
В русской истории тонка грань, отделяющая преступление
от справедливости. Одно оборачивается другим.
Я часто думаю: не окажется ли Путин вторым Грозным (тем,
что Иван, а не тем, что город)? Его война в Чечне «праведная»,
но кто поручится, что за Чечнёй не последует Новгород? Что
тень от «справедливой» войны не опрокинется на всю Россию?
Что русские омоновцы не будут убивать русских же детей?
Россия, останови своего деспота!
24 мая
В российском обществе нарастают антиисламские настроения.
В прошлом году в Ярославле повесили плакат «Смерть мусульманам!»
Немудрено создать образ врага из того, что не знаешь. Ислам
для нас загадка, мир, никак не пересекающийся с нашим.
И всё же: так ли это? Я как-то спросил своих знакомых
в Рыбинске: чего вы всё «Хоттаб, Хоттаб». А старика Хоттабыча
забыли? Кстати, знаете, как его в натуре звали? Хоттабом.
Ибн аль и т.д., и т.п. Вы чо, ребята, вообще оборзели: он
же к тому ещё и с бородой был!..
Чёртова русская душа! Так мы, видно, устроены, что переври
немного имя, сразу всё меняется. Ну вот, к примеру, назовите
Радуева не Радуевым, а как-нибудь Салманычем, никакой он
уже не террорист, а «наш» в стельку. Пьёт вместе с какими-нибудь
«омонычами», «спецназычами», «прокурорычами», да – и «Владимыч»
- он тоже, небось, на подкате. Страна мудаков, честное слово…
Так вот, главный вопрос, который меня волнует, ваххабит
был старик Хоттабыч или не ваххабит?
Если не ваххабит, то чего, спрашивается, дурью всякой
занимался? Например, на ковре-самолёте с Волькой летал?
В бутылках прятался? И потом: Волька – он, извините, кто?
Жертва коварного старика, вовлечённая в бандформирование?
Предатель Родины?..
Честное слово, в этом сюжете есть какая-то загадка. Выпущенный
из бутылки Ибн аль Хоттаб символизировал ВОЛШЕБСТВО, способность
к мгновенному сказочному перевоплощению – то есть, по большому
счёту, то же, что и САМА СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ. Старик Хоттабыч,
олицетворяющий и технократическое могущество, и вместе с
тем, архаизм древнего человека, попавшего в новый мир, был
ничем иным, как иносказательным синонимом творящей чудеса
Страны Советов. (Удивительно, что реальная советская власть
и воплотила в себе соединение этих двух качеств: модернизма
и архаизма).
Трудно говорить, в самом деле, что русская культура «пропитана
исламом» (хотя невозможно представить россиянина, не завороженного
сказками из «Тысячи и одной ночи», высокими образами любви
в поэмах Низами и Навои), – нет, ислам далёк, очень далёк
от России, как далеко небо от земли. Но вот в этой детской
сказке о старике Хоттабыче, несущем на ковре-самолёте советского
школьника Вольку, есть какая-то удивительная параллель двух
миров: волшебного исламского и мечтательного, устремлённого
в полёт русского. Хочется, ах, как хочется расцеловать этого
Ибн аль Хоттаба и воскликнуть: мать честная, до чего же
здорово!
Вряд ли старик Хоттабыч был ваххабитом, хотя отдельные
стороны его поведения (он часто клянётся Аллахом, но никогда
Магометом и ни разу не цитирует Коран) дают основание рассматривать
его как представителя «нетрадиционного» ислама.
Вряд ли Ленин был ваххабитом, но это не помешало ему видеть
в учении Ваххаба родственное по стилю революционное движение,
направленное на радикальное изменение мира. Ваххабизм отвергает
авторитет религиозных институтов и обращён непосредственно
к воле Аллаха. Поставьте вместо Аллаха «священную волю истории»,
и получите в общих чертах коммунистическое учение. Поставьте
на место шариатских судей комиссаров, и получите подобие
революционного трибунала.
И ваххабизм, и коммунизм одинаково состоят из огня. Ваххабизм
– это огонь исламской традиции, коммунизм – «огненное православие»,
радикальная точка русского духовного сознания, обращённая
к упразднению «ветхого» мира.
Мы, русские, по самой своей истории ваххабиты. Тот факт,
что мы не способны сегодня адекватно оценить ваххабизм,
говорит, на мой взгляд, только об одном: мы утратили в себе
«огненное», духовное начало, утратили дух революции, превратившись
в «ветхую цивилизацию», занятую лишь охранительскими функциями.
(В этом, кстати, сущность нашего сегодняшнего патриотизма,
не способного к радикальному мироощущению, столь свойственному
ваххабитам). По этой же причине мы блокируемся с «ветхим
исламом», представляемым «кагебешными муллами». Что муллы
в погонах, что православные батюшки – всё едино, ибо и в
том, и в другом случаях речь идёт о религии как форме государства.
Подлинное религиозное чувство в обеих этих конфессиях стоит
выше религиозных институтов.
Увы: до тех пор, пока мы видим в ваххабитах только «террористов»
(то есть только материальное проявление их духовного радикализма),
нам не понять это явление. Не понять, что заставляет их
идти на верную смерть «во имя Аллаха», - точно так же, как
белой армии было непонятно, что заставляет умирать коммунистов.
Коммунисты победили. Победят и ваххабиты. И те, и другие
представляют собой один человеческий тип: МЕТАФИЗИЧЕСКОГО
ЧЕЛОВЕКА, живущего не «здесь», а «там».
…Когда-нибудь старик Хоттабыч – Ибн аль Хоттаб – пронесётся
на ковре-самолёте над утратившей дух Россией. Вместе с ним
будет русский мальчик Волька, поверивший в чудо и волшебство.
А рядом будет лететь вертолёт с ОМОНом и не понимать, что
происходит.
1 июня
Кому в теперешнее время нужен КГБ?… Разговариваю с ярославским
писателем Леонидом Королёвым. Человек он необычайно отзывчивый,
сердечный, но… как бы сказать: несколько легкомысленный,
что ли. Во время президентской кампании Путина печатал в
своей литературной газете «Полушкина Роща» лозунги: «Народ
сейчас за путиных, а не за распутиных». Вот об этих самых
«путиных» и «распутиных» мы говорили с ним солнечным днём
на улице Ярославля.
– Видите ли, Андрей. То, что к власти пришёл КГБ, в этом
трагедии нет. Я сам пострадал от этой организации в 70-ые
годы. Меня пятнадцать лет не печатали из-за неё. А сейчас
думаешь: ну и хорошо, что не печатали; сколько глупостей
я написал бы!
Поразительное признание: я писал «глупости», поэтому КГБ
мне был нужен. На самом деле Леониду Викторовичу Королёву
в 70-х был нужен не КГБ, а хороший редактор (если он действительно
писал глупости). Увы, но он согласен на КГБ. Не то же ли
самое, кстати, происходит и теперь? Кому опять нужен КГБ
– уж не тем ли, кто «пишет глупости»? Так не пишите их,
и не понадобится вам никакого КГБ!
Кстати: мне лично КГБ не нужен. В 80-х он изъял у меня
несколько рукописей, которые я до сих пор восстановить не
могу. Благодарить его за это у меня желания не возникает.
4 июня
«КГБ у власти!» - кричат теперь.
Позвольте вас спросить, господа демократы, почему он у
власти? Как у власти вообще могла оказаться организация,
которую вы в конце 80 – начале 90-х, казалось, выкорчёвывали
всеми силами: организация, которая была, наряду с КПСС,
символом Системы?
В тёмную августовскую ночь 91-го крюком крана под вой
толпы выдирали с Лубянской площади, точно гриб, огромную
статую Дзержинского. Сотни холодных глаз смотрели, затаившись,
на это действо. Подумал ли кто-нибудь тогда о корнях этой
организации, не выкорчеванных этими идиотами?
Кто виноват в последующем реванше КГБ? Кто проводил непродуманную
«декоммунизацию», уничтожая КПСС, но забыв о её стальной
сердцевине, о той внутренней «корпоративной партии», которая
была партией, может быть, даже больше, чем сама КПСС?
Кто, наконец, верещал о кастах «профессионалов», оставленных
после себя коммунизмом, о тех, для кого Система была не
лозунгом, а кровью?
Превратить КГБ в «КПСС-2», в «руководящую и направляющую
силу» было идеей Андропова. Но не эта ли идея спустя семнадцать
лет после его смерти восторжествовала теперь, после того,
как «декоммунизация» расчистила место для Организации, тайно,
в союзе с демократами рвавшейся все эти годы к власти? Падение
КПСС – не стало ли оно, по известной формуле Авторханова
(«партия – армия – КГБ») в действительности трамплином для
КГБ?
Вот какие вопросы задаю себе я, глядя на проросшие корни
Лубянки. Не Гавриил ли Харитонович Попов, валивший тогда
Дзержинского, пропагандирует теперь Путина? Не он ли был
тайным агентом Организации, не позволившим уничтожить её
всю?
Или вот Александр Кабаков, тоже либерал и тоже «приемлющий
Путина». Мне всё время вспоминается его «Невозвращенец».
Помните, там есть интересная деталь: гость в Будущее посылается
ПО ЗАДАНИЮ КГБ! Ах, г-н Кабаков, да не Вы ли сами были этим,
с позволения сказать, а г е н т о м? Что: хорошее будущее
получилось? А теперь возвращайтесь обратно! Вот Ваше начальство
едет на мерседесе.
…В реванше КГБ виноваты «демократы», просравшие перестройку,
превратившие её в фарс, в клип политический. Вы были передовым
отрядом КГБ, господа либералы. Что же удивляться тому, что
вы забыли в 91-ом разнести Лубянку по кирпичику, как французский
народ – свою Бастилию.
Так что ж: корни КГБ будут выкорчёвывать уже другие. ВМЕСТЕ
С ВАМИ.
2 августа
Просмотрел телеэпопею «Империя под ударом», о работе царской
охранки. Сюжет следующий: доблестная охранка сражается с
террористами-эсерами. Ракурс прямо противоположный тому,
в котором охранку показывали у нас до этого всегда. Эсеры
представлены фанатиками-негодяями, жандармы – добросовестными
молодцами-патриотами, которые кровь из носу делают свою
работу «на благо Отечества».
Я думаю, если и впредь будут сниматься фильмы в том же
духе, то скоро уже и работники НКВД начнут показываться
как «положительные герои», борющиеся с троцкистскими заговорами
(чует-чует моё сердце: и до этого доживём!).
Политический подтекст фильма «Империя под ударом» напрашивается
сам собой: царская охранка вела борьбу с террористами, и
сейчас спецслужбы ведут войну с терроризмом. Тогда была
«империя под ударом», и теперь она под ударом.
Что удивительно, здесь есть симметрично-незаметная (это,
знаете, как отражение в зеркале – то, да не то) подмена.
С КАКИМ ТЕРРОРИЗМОМ ТОГДА БОРОЛИСЬ, И С КАКИМ ТЕПЕРЬ.
Можете представить такой, к примеру, инцидент: эсер N-ский
бросил бомбу в толпу на многолюдной улице. Или: эсеры взорвали
многонаселённый жилой дом. Или: планировали провести диверсию
на промышленном заводе (это как сейчас бы – ГЭС).
Видит Бог, не было таких терактов. Ни домов, ни подземных
переходов, ни улиц «те» террористы не взрывали. Покушались
на градоначальника Кутепова, на жандармских офицеров, на
царя, а массовых терактов не было.
Сегодняшний терроризм имеет прямо противоположный характер.
Мы не видим почти ни одного покушения на представителя власти
(говорю «почти» – потому что те, которые происходят, как,
например, на Орджоникидзе, одного из членов правительства
Москвы – носят весьма странный характер, и уж ни с каким
«революционным подпольем» точно не связаны. Другие, как
покушение в 95-ом в Чечне на генерала Романова, вызваны
скорее логикой военных событий.). Устранение неугодных политиков-депутатов
тоже трудно отнести к «революционному терроризму». Это избирательные
убийства, причём скорее криминальные, чем политические (хотя
и имеющие подчас широкий политический резонанс – как в случае
с убийством Г.Старовойтовой).
А вот о покушениях на начальников наших полицейских департаментов,
или на «ненавистных жандармов» (ну, скажем, бросил бы кто
лимонку в казарму внутренних войск) – об этом я что-то не
слышал.
Террор, да не тот! (Кстати, не могу удержаться от вопроса:
«а та ли» это империя, хоть и орёл у них одинаков?) Может,
кому-то эти уточнения покажутся лишними, но для меня они
имеют принципиальный характер. Дело в том, что терроризм
терроризму рознь. И действия спецслужб – как реакция на
теракты – тоже имеют различный характер. Нет ничего более
ужасного в истории, когда борются с одним врагом, а уничтожают
другого. Скажем, татары принесли неисчислимые страдания
русскому народу в период владычества Орды, но когда Иван
Грозный в середине XVI века вырезал до последнего младенца
Казань, он в определённом смысле сам стал татарской Ордой.
Или когда наша российская армия начала контртеррористическую
операцию в Чечне, она сама превратилась в террориста.
Различия между двумя типами терроризма, которые были в
«той» Империи и в сегодняшней, огромны. Царская охранка
действовала как защитная сила от нарастающего революционного
террора. Сегодня никакого революционного террора нет. Есть
бомбы, которые регулярно подкладывают в подземных переходах
с целью не столько убить кого-то, сколько просто взвинтить
атмосферу в обществе. Вызывать массовый психоз. Будь у нас
сейчас «настоящие террористы», они мочили бы ОМОНы или всякую
там десантуру во время «их» праздника 2 августа, взрывали
бы воинские казармы и отделения милиции. Если чеченские
диверсанты этого не делают, то, скорей всего, их нет в глубине
российской территории. Есть другие «диверсанты» – те, которые
всякие учебные тренировки проводят, подкладывая жителям
домов муляжи… Таким диверсантам надо просто морду бить.
Я уже неоднократно писал, что терроризм является интегративным
понятием. Он подразумевает слишком разные виды терроризма,
которые сваливают в одну кучу. Терроризм становится мифом,
путём которого власть конструирует себя. (Замечу, что что-то
подобное было и век назад, когда охранка часто сама инспирировала
теракты; но к чести её нужно сказать, что никто в то время
бомбами в гуляющую по бульварам толпу не бросался.) Сегодняшнее
«зеркало терроризма», в которое Власть смотрится и хочет
увидеть себя «на белом коне», гораздо более цинично. Непонятно
кто, непонятно в каких целях сжигает ежегодно людей в подземных
переходах. Причём, судя по всему, это становится уже привычным
допингом властного мифа. Полгода – взрыв. Полгода – взрыв.
После каждого взрыва «активные мероприятия», зачистки. Каждый
теракт заставляет сплачиваться вокруг власти. (Удивительнейший
парадокс, кстати; по идее-то теракты должны выводить людей
на улицы, в ответ должны лететь головы руководителей спецслужб,
неспособных обеспечить безопасность граждан. А происходит
прямо противоположное: чем больше терактов, тем больше авторитет
власти. Я всё время думаю в этой связи о директоре ФСБ Владимире
Владимировиче Путине, который в августе 99-го просрал вторжение
боевиков в Дагестан. С него тогда должны были погоны за
это сорвать, вместо этого его сделали президентом, и его
рейтинг на тысячу процентов вырос. Мы что, все свихнулись,
извините?)
Массовый терроризм сегодня – это миф. Есть единичный терроризм,
затрагивающий массы. Вот в чём принципиальное отличие сегодняшней
ситуации от той, которая существовала в России в начале
XX века. ТОГДА террористом было быть модно. СЕЙЧАС, извините,
за это замочить могут в любом сортире. ТОГДА студенческие
массы шли в терроризм как в революцию. СЕЙЧАС не в террористы
идут, а в менты. Есть разница?.. ТОГДА во власть летело
множество бомб с разных сторон. Сейчас берут одну бомбу
и шарашат ею сразу несколько десятков людей. Вот вам и эффект
несуществующего «массового террора». А там, где «массовый
террор», там и контртеррор тоже должен быть массовым. Не
так ли?..
10 августа
Понятие «террористы», произносимое во множественном числе,
заведомо провокационно. Оно предполагает, что среди нас,
граждан, есть маргинальные коллективные общности, потенциально
и, так сказать, «кинетически» враждебных обществу. Потом
это множественное понятие «террористы» трансформируется
в «чеченцев», «бомжей», «приезжих» и т.д. То есть возникает
ощущение, что среди нас есть «коллективный враг», который
где-то ходит, высматривает и норовит бомбу подложить. У
меня был случай в прошлом году: зашёл случайно на чужое
садоводческое товарищество и сразу же оказался «террористом».
Ничего хорошего в таком мышлении я не вижу. Террористы –
такие же преступники, как и остальные. Не говорим же мы
«маньяки», «насильники», «убийцы». Не вкладываем в это какой-то
множественный смысл. Насильник – тот, кто совершил изнасилование.
Убийца – тот, кто убил. Точно так же и с террористами, которые
«среди нас». Среди нас в метро ежедневно и воры ходят, и
убийцы. И что? Прикажете шарахаться от любого незнакомца?
Давайте условимся: террористы – такие же люди, как и мы.
Да, в общем-то, судя по телефонным звонкам о «подложенных
бомбах», ЭТО МЫ И ЕСТЬ. Раз они занимаются «виртуальным»
террором, то по мышлению это уже террористы. Те зеваки,
которым хотелось посмотреть на обожжённых людей, разве не
«визуальные террористы»? Ведь террорист для чего взрывает:
взорву-ка я, а потом ПОСМОТРЮ. Посмотреть ему хочется! Да
у нас половина населения «захочет посмотреть» на то, как
корчится вторая половина! Разве не так?..
Ежедневно совершенно обычные люди в результате каких-то
обстоятельств становятся убийцами. Взял убил, и вот уже
ты убийца. То же самое и с терроризмом.
В принципе, каждый десятый в силу каких-то обстоятельств
(хотя бы из любопытства) может стать террористом. С этим
явлением вообще невозможно никак бороться. Терроризм – это
лицо человека, обращённое к толпе. До тех пор, пока он воспринимает
толпу как что-то «отчуждённое» от себя, он враждебен ей.
В принципе, даже контроль за взрывающимися устройствами
(который невозможен) ничего не решит. Можно поставить на
рельс булыжник, и не потребуется никаких устройств. Корни
терроризма – в психике человеческой.
Больше всего я боюсь, что средством борьбы с терроризмом
будут избраны социальные технологии. Как в 30-ые годы. Заставьте
людей снова строем ходить, и терроризмом, онанизмом заниматься
будет некогда. Руки будут заняты!
Самое страшное последствие терроризма – то, что для борьбы
с ним может быть ограничена индивидуальная свобода. В принципе,
терроризм – это «бунт против общества». В тоталитарном обществе
терроризма не бывает. Вернее, там бывает другой терроризм…
12 августа
Если уж на то пошло, руководство операцией в Чечне С САМОГО
НАЧАЛА должно было быть в руках ФСБ.
Удивительно, но официально война до сих пор не признана.
Существует термин «контртеррористическая операция», – хотя
в этой так называемой «к.о.» применены почти все рода войск,
за исключением разве что Ракетных сил стратегического назначения.
Создана гигантская армейская группировка, комендатуры, оккупационные
зоны – а война как юридический факт не признана!
Путин с самого начала, то есть ещё когда он был директором
ФСБ, должен был проводить специальную операцию в Чечне с
участием спецназов, а не бомбить города, не вводить танковые
полки в Чечню, не запускать огромную армейскую машину.
Но – если уж довести эту логику до конца – то с Путина
нужно было сорвать погоны ещё в 99-ом за то, что он дал
Басаеву и Хаттабу войти в Дагестан. ФСБ тогда просрал ситуацию;
где гарантия, что он и сейчас её не просрёт?
В том-то и дело, что у нас нет никакого нормального ФСБ.
Есть ЧЕКИЗМ – как стиль политический. Как провокация. Как
способ запустить карательную машину. А вот профессионализма
в этом ФСБ – ни на йоту…
10 декабря, День конституции
Президент Путин утверждает, что его реформа региональной
власти «не противоречит Основному закону страны». – Откройте
текст Российской Конституции, и вы не найдёте там даже термина
«федеральный округ». Субъектами Российской Федерации названы
89 регионов России (края, области, республики), а не 7 «федеральных
округов». Как можно в День Конституции так нагло врать?
Вот Ельцин – он хоть в 93-ем прямо признал: да, меня не
устраивает старая Конституция, в результате была принята
новая. Путин так прямо не может заявить, хотя его реформа
носит конституционный характер – это ежу ясно. А знаете
почему? Потому что Ельцин в 93-м мог опереться на «волю
народа» (какую никакую, но такая была). А Путин – не может.
Что ему мешает провести референдум, как Ельцину? Не хочет
он референдума. Чеченская война стала ему референдумом,
и крики заживо сожжённых – его голосами. На них он прошёл
к власти. Уберите эти дымящиеся декорации – и не будет никакого
Путина…
12 декабря
Сейчас много говорят о Пиночете и его «экономическом чуде».
Честно говоря, меня всегда удивляла безнравственность наших
российских либералов, способных поставить экономические
достижения выше человеческих. В сущности, это свойство всё
того же материализма – что в социалистическом, что в либерал-капиталистическом
вариантах. Ни один уважающий себя либерал (слово «либерализм»
происходит от слова «свобода» а не от слова «рынок») на
Западе не станет расписываться в такой горячей любви к Пиночету,
как это делают Хакамада и Немцов. (Думаю, подтекст этой
«пиночетофилии» очевиден: Путин).
Хочу заметить, что очень многие диктатуры можно назвать
«экономическим чудом». Например, Адольф Гитлер за шесть
лет сумел восстановить поверженную армию, оснастить её вооружениями
и подготовить к войне. Чем не «чудо» (экономическая составляющая
её очевидна)?
Возьмите нашего Иосифа Виссарионовича Сталина. Я понимаю,
если то, что он делал в области экономики, рассматривать
с рыночных позиций, то он загнал страну в тупик. Но посмотрим
на его индустриализацию и даже в какой-то степени коллективизацию
с точки зрения собственных российских традиций, и мы увидим,
что это было тоже в своём роде «чудо». Взять хотя бы электрификацию,
строительство металлургических комбинатов – это было чудо
для того времени, для задач, стоявших тогда перед русской
цивилизацией. Другое дело, какую цену пришлось заплатить
за эту зажжённую «лампочку Ильича».
Давайте признаем: чудес в экономике ни с того ни с сего
не бывает. За всё надо платить. В моём понимании Пиночет
такой же мерзавец, как и Сталин: обоих их объединяет то,
что за «экономикой» они не увидели жизни конкретных людей.
В определённой степени и определённом смысле мерзавцем был
и Ельцин, «защитивший демократию» ценою расстрела парламента.
И Путин, «защищающий» ныне Конституцию страны путём войны
в Чечне.
Я не проповедую морализм в политике и истории. Я просто
говорю: нация измеряется не только тем, чего она ДОСТИГАЕТ,
но и тем, чем она готова ПОЖЕРТВОВАТЬ ради своих достижений.
14 декабря
Все пытаюсь понять: в чём причина прагматического выбора,
сделанного Россией в 1999-2000гг.?
Ведь что произошло? Общество сделало ставку НА ВЛАСТЬ,
«на порядок» как на главную свою ценность. Возникла некая
pragma власти, идея «действия», «решительного поступка»,
но оторванного от культурного своего содержания.
Прагматика власти приобрела самодовлеющее значение. Кто
угодно, пусть КГБ, лишь бы «порядок навели». Как именно
будет наводиться порядок, неважно. Лишь бы навели! Для миллионов
моих соотечественников Власть стала экзистенциальной провокацией.
Не выходит из головы та сухонькая женщина в Волгограде,
которая кричала Путину: «Поворачивайте, Владим Владимыч,
всё к ЯДРЁНОЙ ФЕНЕ!» Что такое эта «ядрёная феня», понять
было невозможно. Но если к ней, по мысли этой дамы, «всё
повернуть», то «всё у нас наладится».
Власть для миллионов людей стала провокацией. Люди упоены
Властью как наркотиком. Не случайно такой бешеный успех
имел ЖЕСТ властителя, ставший как бы артефактом, квинтэссенцией
нового властного стиля: выражение «мочить!»
Сама чеченская война, имеющая, как мне кажется, весьма
сомнительное практическое значение, была камертоном для
настройки России на какой-то новый, военно-полицейский лад.
Возникла своего рода идеология «мочизма» – артефакт якобы
решительного, силового действия, способного враз разрешить
(я чуть было не написал: разрушить) те проблемы, с которыми
демократическая власть не справлялась годами.
Будем говорить прямо: власть, – причём власть насильственная,
репрессивная, – пользуется сегодня повышенным «спросом».
(Достаточно привести такой пример: многие молодые люди сегодня,
как в 30-ые годы, желают служить в органах МВД.) Большой
популярностью стали пользоваться также социальные спецдеятельности:
спецназы, спецвойска, спецслужбы, спецагенты, и даже – «телеспецназы»
(которые я лично назвал бы «телеомонами», а ещё проще «телементурой»).
Однако было бы ошибкой думать, что это и есть государство
в цивилизованном смысле слова. Институционное государство
как раз разрушено, и вместо институтов возникают спонтанно-направляемые
токи самого общества, чувствующего необходимость в репрессиях.
Милиция, действующая по бандитским законам – это не «государство».
Армия, которой позволяют мародёрствовать, – тоже не государство.
Неразличение этих понятий есть нравственная драма той
части нашей интеллигенции, которая позволила увлечь себя
мифом власти, якобы «наводящей порядок».
Таким стал, например, мой земляк из Рыбинска Юрий Кублановский
и многие его коллеги по ПЕН-клубу, оправдавшие чеченскую
войну необходимостью «наведения порядка».
Таким был и Глеб Павловский, заявивший: «Власть – это
то, что не можем сделать мы». Власть в такой негативной
формулировке предстаёт как что-то абстрактное: это напоминает
женщину, которая не может вбить гвоздь и потому готова согласиться
«на любого мужика». К сожалению, власть может не только
то, что «мы не можем», она – в таком прочтении – может и
то, что мы не хотим. В этом тупик прагматического понимания
Власти.
Любая власть, любая государственная и корпоративная традиция
несёт в себе культурную идею. МВД, «наводящее порядок» в
Чечне – это именно МВД, а не войска ООН или американская
полиция. Российская армия, которой даётся карт-бланш «в
разгроме бандитов» – это не войска НАТО. Она будет действовать
в силу своих традиций, своей психологии, своего понимания
добра и зла.
Интеллигенция, участвовавшая в «мочистской революции»
99-2000 года, закрывавшая глаза на КУЛЬТУРУ власти, на её
ГЕНЕТИКУ, её ЯЗЫК, – эта интеллигенция совершила нравственную
провокацию. На руках её – кровь тех, кто погиб от залповых
установок «Град», кто был забит сапогами в милицейских участках.
Когда Александр Кабаков заявляет, что «ему лично Путин
не мешает», это говорит только о его, кабаковском понимании
Путина. Лично мне Путин мешает. Я не могу смотреть на президента
с глазами койота. Мне не безразлично, какой актёр играет
роль президента. Мне не безразличны его жесты, его язык,
его культура мышления. Кабакову Путин не мешает. Так что
ж: ему когда-то и Андропов не шибко мешал…
Вопрос нашего дальнейшего существования в истории состоит
в том, готовы ли мы «во имя порядка» жертвовать человеческим
достоинством и правами. В современной российской истории,
кстати, уже был прецедент в октябре 93-го, когда обществу
пришлось определяться в «прагматике порядка». Либеральная
часть общества, одобрив разгон парламента, ужаснулась, тем
не менее, методам, которыми это делалось. За «прагматикой
власти» обнаружилась бездна. Такая же бездна, такой же нравственный
вакуум обозначился во второй чеченской войне и – в широком
смысле – путиновской «революции сверху».
…Нам не переступить через эту бездну.
Продолжение
следует
Андрей Новиков, для Чеченпресс,
21.07.04г.
|
