|  Записки
обозревателя XI
(Чеченский дневник, часть 11. Десятая часть здесь)
31 декабря
Всё время слышится: нельзя допустить распада России, нельзя
допустить распада России. В этой сакрализации есть что-то
надуманное, очень напоминающее последние месяцы существования
горбачёвского Союза. (Вообще, эта акцентированная сакрализация
государства, вопли о том, что «нельзя дать ему развалиться»
предполагают наличие гнили в этом государстве, предрасположенности
к распаду. Ведь никому в голову не придёт беспокоиться о
«сохранении целостности» ну, скажем, Монблана или Эльбруса.
Или любого иного монолита. А вот бархан из песка или «колосс
на глиняных ногах», действительно, нуждаются в том, чтобы
их «укрепляли»).
Ветхий горбачёвский Союз «укрепляли», потому что он плыл
под ногами, как песочная гора. Как зыбучие пески, проглатывавшие
в своё чёрное нутро всё, что находилось на их поверхности.
И чем больше укрепляли, чем больше стреляли по песочной
горе, тем быстрей осыпалась она, хороня под собой «архитекторов
перестройки».
Вот точно так же «укрепляют» теперь Россию, не понимая,
что «Россия» давно уже не молодой огнедышащий вулкан, не
пассионарная светоносная цивилизация, наполненная образами
и смыслами из будущего, а дряхлый, ржавый остаток советской
империи.
Эта «остаточность» «постсоветской» России видна и в геополитическом,
и в мировоззренческом планах.
Геополитически «РФ» вырезана из прокрустова ложа «РСФСР»,
которая никогда не была самостоятельным государством. Чечня,
Татарстан, русские регионы никогда не принадлежали РСФСР.
Все они были частями более сложной союзной системы. Умертвление
этой системы означало и потерю права России распоряжаться
территориями РСФСР. И тогда был выбран новый обруч, вместо
союзного, новая центрифуга – т.н. ФЕДЕРАЛИЗМ. Регионы подписали
Федеративный договор и якобы создали новое государство.
Тех, кто не захотел подписать (Татарстан, Чечня), принудили
вновь войти в старое прокрустово ложе РСФСР. И эту центрифугу,
никак не приводимую в движение, статичную до поры до времени,
решили раскрутить с помощью чудовищной чеченской войны,
внушив русским, что «без Чечни им никуда». Тысячи солдат
были брошены в топку этой войны. Террористическими актами,
как напалмом, удалось взорвать Россию, и тысячи людей оказались
в эпицентре этой горящей плазмы, ослеплённые, обожжённые,
готовые направить свою боль и ненависть по ложному «чеченскому»
следу.
В этой сумятице к власти пришёл получеловек с козлиным
копытцем, мордой не то шакала, не то енота, и драконьим
оскалом из фильма Марка Захарова «Убить дракона». Этот странный
получеловек летал на истребителях, ставил автографы у мастурбирующих
студенток и вызывал к себе губернаторов, которым приказывал
снимать штаны и втыкал в промежность серебряную вилку из
старинного кремлёвского сервиза.
Россия приняла Зверя и поклонилась ему.
На пущенную Путиным струю крови потянулись вампиры из
фундаменталистской газеты «Завтра», прильнули окровавленными
ртами к надрезу. К ним присоединились тысячи более мелких
упырей, и нация, возомнившая себя «сверхдержавой», медленно
раздувалась от крови, точно пиявка.
Под неоновым светом в студии программы «Время» сидела
Катя Андреева в эсесовских знаках отличия и вела безостановочную
геббельсовскую пропаганду, потрясая перед Глебом Павловским
оторванными яйцами членов Совета Федерации…
Вот к чему мы пришли за последний год.
Россия-зомби, Россия-упырь, «остаточная постсоветская
цивилизация», напившаяся крови, пытается ныне обрести вторую
свою жизнь.
Рано или поздно в неё будет вбит осиновый кол.
Распад сгнившей сверхдержавы невозможно остановить – как
невозможно предотвратить рождение новых наций, новых идентитетов
на постсоветском пространстве.
Я не вижу ничего плохого в «распаде России». Россия –
это вообще не народ, не этнос, не монада, распад которой
был бы равен её уничтожению (именно так трактуют дело русские
фундаменталисты). Россия – это империя, рухнувшая под собственной
тяжестью. Позитивный смысл любой изжившей себя империи –
оставить после себя некий цивилизационный ландшафт и переместиться
в область мистического (если таковая имеется). Именно так
произошло с Римской и, впоследствии, Священной Римской Империей:
они были хороши тем, что создали Европу как пространство
жизни. Обе эти империи «вовремя ушли», оставив, как гигантская
рептилия, высохший панцирь цивилизационного плато, на котором
поселились новые народы.
Мы как-то забываем, что современная Европа возникла В
РЕЗУЛЬТАТЕ РАСПАДА. Именно распад Священной Римской Империи
(к слову сказать, просуществовала она столько же, сколько
и СССР: чуть больше 70 лет) привёл к появлению «вольных
городов», независимых королевств и герцогств, ставших прообразами
современной Франции, Германии, Италии, Австрии. Был там
и аналог нашего Путина: в середине X века Оттон Великий
вновь провозгласил «единую и неделимую» Священную Римскую
Империю. И опять она развалилась. Германские государи (такие,
как Фридрих II) периодически «мочили» вольные итальянские
города за их сепаратизм. «Замочили» однажды, через крестовый
поход баронов, даже одну южнофранцузскую область. За «еретизм».
И всё равно: рождение новых наций остановить не удалось.
Франция для Германии поначалу была тем же, наверное, чем
для нас Украина. Недоразумением каким-то. Отросток. Ответвление.
Провинция, лопочущая на смешном своём языке. Хохлы, в общем…
А кончилось тем, что к XVI веку именно Франция создала крупнейшее
в Европе абсолютистское государство, хотя номинально «сакрум
империум» (корона Священной Римской Империи) находилась
в руках австрийских Габсбургов. В 1802 году Наполеон вообще
упразднил эту давно уже не существующую Империю…
Дробление жизни не помеха. Не нужно бояться стать Европой.
Постимперская история всегда интересней собственно имперской.
Но, думая о «пост-России», сравнивая её с Европой, вспоминаешь
и иной ареал европейского мира – Византию, которая была
лишь Восточной частью всё той же Римской империи, но, замкнувшись,
превратилась в ветхий анклав полуазиатской деспотии… Пойдёт
ли Россия по пути Западной Европы или по пути Византии?
Последняя не нашла в себе мужества стать пост-империей и
была в 1453 году сметена полностью, навсегда, не так, как
Рим в V веке.
Всем сердцем я – за развал России, за освобождение душ
и монад, замурованных в её имперский бетон. Я не хочу, чтобы
Россия превратилась в полуфашистскую гниющую Византию и,
в конце концов, исчезла совсем. Она должна «развалиться»,
чтобы жить дольше. Столетиями она создавалась из папье-маше,
из разнородных этносов, пространств, ареалов жизни. Все
они слиплись и вдавлены друг в друга. Пусть же каждый станет
каждым! Ничего страшного, если нам при этом придётся пройти
через своеволие «удельных князей». Назад дороги всё равно
нет. Через самодержавие и «генерал-губернаторов» управлять
в XXI столетии невозможно. Путиновщина – последний блеск
имперского солнца перед окончательным закатом…
1 января 2001
Много говорят о послевоенном будущем Чечни. Любопытно,
что Путин, начав в 99-ом войну с заявления о том, что Чечня
«незыблемая часть России», теперь уже заявляет, что «неважно,
какой у Чечни будет формальный статус» (так и хочется спросить:
как же так не важно, Владим Владимыч, если Вы за него тысячи
солдат положили?).
Я предлагаю взглянуть на эту проблему с более широкой
исторической точки зрения.
Дело в том, что Чечня никогда не ВХОДИЛА в состав России.
– Причём я имею в виду не только новое государство, носящее
название «Российская Федерация», появившееся на карте только
в 1992 году в результате подписания Федеративного договора:
его-то республика Ичкерия как раз не подписывала. – Нет,
я имею в виду «общеизвестный» факт пребывания Чечни в составе
Российской Империи, а затем и Советского Союза, к «исторической
легитимности» чего так любят апеллировать сегодня.
У нас как-то забывается, что территории, «входившие» в
Империю, входили в неё ПО-РАЗНОМУ.
Были такие, которые действительно ВОШЛИ – «добровольно
присоединились», как принято было тогда говорить. Это –
Украина, Беларусь, Грузия, отчасти Армения, и Азербайджан.
Смысл их присоединений к России состоял в том, что между
ними и Россией составлялся некий договор, которому не предшествовала
война. Это то, что в современной классификации называется
«федерализмом» (добровольное вступление) или «интеграцией»
(по существу – то же самое).
Но были и другие территории, которые присоединялись в
результате войн. Это – все прибалтийские республики (вернее,
то, что они представляли собой в XVIII веке), Кёнигсберг,
Польша, Сибирь, Средняя Азия и Северный Кавказ.
Термин «вхождение», на мой взгляд, не вполне применим
к ним, т.к. никакого действительно договорного добровольного
вхождения здесь не было. Все они были попросту завоёваны,
подчас в результате кровопролитных войн.
Различие между этими двумя способами имперского строительства
составляет, быть может, камень преткновения и постимперского
строительства.
Тенденция выстраивания постимперских отношений рудиментарно
повторяет историю создания Империи.
Нетрудно заметить, что «договорные» способы вхождения
в Империю становились в будущем прообразом федеративных
отношений, в то время как «завоёванные» территории создавали
какой-то иной способ взаимоотношений «колоний» и «метрополии».
(Сразу оговорюсь, что соотношение здесь не «один к одному»:
так, например, завоёванная Сибирь и завоёванный Кёнигсберг
пока не торопятся отделяться от России, и, напротив: «добровольно
вошедшая» Украина не желает иметь с РФ никаких федеративных
отношений.) И всё же в целом напрашивается параллель с Соединённым
Королевством Великобритании и бывшими британскими колониями.
Колонии отпали, части «Соединённого Королевства» – остались.
Так вот, вопрос в том, чтобы разобраться, к какой из плоскостей
нашего постимперского бытия относится Чечня: к «соединённому
королевству» или к «колониям». К «федерации» или к «внешнему
миру».
Даже с Грузией, кажется, федеративные отношения более возможны,
чем с Чечнёй. Уж где-где, а в Чечне никакого «федерализма»
не получится. Так уж она входила в Империю. Такова её генетика,
история ее отношений с Метрополией.
Можно приручить собаку, но невозможно приручить волка.
Всё равно он будет смотреть в лес.
7 февраля
Сакрализация государства – всегда признак его распада.
Мы забываем о том, что «государственничество» в чистом
виде – идеология довольно пустая, если она лишена более
фундаментальной компоненты (религиозного новаторства или
идеи «цивилизации», или какой-то иной идеи, например, утопического
традиционализма, – т.н. «консервативной революции»).
Думая о сегодняшней России, понимаешь, что она лишена
любой из этих идей. Реформационный протестантизм в ней захлебнулся.
Но не возникло даже фундаментализма. Вместо «консервативной
революции», каковая была в Германии, мы видим банальнейший
неосоветизм с расширенным (чем в 70-ые годы) историческим
диапазоном. Идеологии нет. Как «брежневизм» был лишь «постсталинизмом»,
очень плоским воспроизведением сакральных смыслов сталинской
эпохи, так и сегодняшний путиновский неосоветизм лишь «посткоммунизм».
Гниющий остаток коммунистическо-советской эры, на всю катушку
использующий «патриотический» ресурс Родины, «великого прошлого»,
и т.д., и т.п.
Я бы сказал здесь, что патриотизм – это последнее прибежище
зомби-цивилизации. Настало время «шакалов», питающихся объедками
«великого прошлого». Даже не «хищников».
Никакого «фашизма» как духовной идеи у нас не будет. «Фашизм»
был в Италии и Германии. В латиноамериканских странах его
не было. Там было другое.
Трудно сказать, будет ли у нас «латиноамериканский» вариант.
Скорее – свой собственный, «неосоветский». Но говорить о
нём как о серьёзной реальности я бы не стал. По большому
счёту это будет, скорей всего, такое же «безвременье», как
и при Брежневе, во время которого будут то на тормоза жать,
то, напротив, гайки закручивать. И ни к чему определённому
это не приведёт. Даже к диктатуре. Только к усилению распада,
гниения, и возникновению в этих гнилостных тканях, возможно,
каких-то новых форм жизни.
Впрочем, это уже тема совершенно другая.
14 февраля
Если вдуматься, в развязывании чеченской войны определяющую
роль сыграли архетипы национального мышления.
Одним из таких архетипов была странная формула: «ДОВЕСТИ
ДО КОНЦА».
На Руси любят «доводить до конца». Что именно – не важно.
Но лишь бы «до конца».
Вот слушал я несколько месяцев назад Эллу Памфилову, и
она за то же:
– Если уж начали, надо ДО КОНЦА.
Это о чеченской войне. До какого конца? До конца кого?
А вот хрен их знает. До конца!
Кончить, проще говоря, так Элла Александровна? Раз уж
начали, отчего бы не кончить?
Сейчас война с каждым днём переводится в «бесконечное»
состояние. «Конец» тут может быть только один – новый Хасавюрт.
А может, и «начинать» не стоило?
2001 год
Вторая афганская война? Заявление о нанесении «превентивных
ударов по Афганистану» я считаю политической провокацией,
соизмеримой разве что с началом Афганской войны 1979 года,
заявлениями советских руководителей того времени о необходимости-де
оказать помощь «дружественному режиму».
Параллель с Америкой неприменима. В силу геополитических
причин Россия не может просто ограничиться воздушными ударами
по «базам террористов». Как и в Чечне, будет задействована
гигантская армейская машина. Тем самым граница Афганистана
и Таджикистана начнёт плавно превращаться в «Чечню-2». Путиновская
«партия войны» получит новый карт-бланш для взвинчивания
общества. (Вообще, складывается впечатление, что война для
Владимира Путина становится главным ресурсом харизматичности.)
А в итоге – новые гробы…
15 марта
Если подумать, в отношении к Чечне столкнулись два традиционных
мировоззрения: русско-мировое (исходящее из того, что Россия
это «отдельный мир», собор, живущий по «своим» законам)
и европейское (исходящее из прямо противоположной посылки:
что Европа есть единая цивилизация, и государства, находящиеся
в ней, должны считаться с её нормами).
Что касается, кстати, роли «американского фактора», на
который у нас так любят указывать, он в данном случае относителен
самой Европы; трудно поверить, что Совет Европы действует
по указке Вашингтона. Этот старый приём советской пропаганды
явно не соответствует новым европейским реалиям.
Боюсь, мало кто понимает, какая бездна лежит между этими
двумя подходами. Сколько столетий продолжалось их (начиная
ещё с крестоносцев) противоборство. И проблема здесь заключена
отнюдь не в «ахтонтомии» России, как думают многие, не в
её самоизоляции. Гораздо глубже! Проблема в том, что Россия
утверждает себя как отдельный «мир», т.е. как отдельное
имперское пространство, отделённое от Европы. Подспудный
мировоззренческий смысл её поведения в Чечне не в её «государственности»,
«федерализме», «целостности» и проч., а в идее «Не учите
нас жить!», в установлении особых соборных порядков в Чечне.
И это серьёзнее, гораздо серьёзнее любой «автохтомии».
10 апреля 2001
Попытки выстроить допустимость чеченской войны по палестино-израильской
модели уже имели место и сыграли очевидную провокационную
роль.
Другими аналогиями являются ссылки на британский опыт
борьбы с северно-ирландским сепаратизмом, или, скажем, действия
Индии в мятежном штате Кашмир. Или подавление Испанией баскского
сепаратизма.
В общем, целенаправленно проводится мысль о том, что быть
в состоянии войны с «внутренним врагом» – явление совершенно
нормальное.
Провокационность подобных аналогий очевидна. Единственное,
чего им не хватает, так это точности. Каждый случай таких
«внутренних войн» уникален, как родимое пятно на теле. За
каждым скрыта внутренняя и историческая драма государства,
обрекающего себя на такие войны. Нужно абсолютно не знать
или не желать знать, например, историю северо-ирландских
отношений, целиком построенных на религиозных противоречиях,
чтобы проводить аналогию с Чечнёй. У нас на Северном Кавказе
нет католиков и протестантов, поэтому наш Грозный совсем
не то же самое, что «их» Белфаст. Да и создавалась русская
«сухопутная» империя иначе, совсем иначе, чем британская…
Кстати, вы никогда не думали, почему Англия сумела сбросить
с себя колонии, то есть перестать быть собственно империей
(и при этом сохраниться как государство, как метрополия),
а «нам» стоило потерять в 90-ом Литву, предстояло крошиться
и дробиться аж «до основания», а «затем». Ну а «затем» сами
видите, что последовало.
Или вот Израиль. Это, пожалуй, самая популярная сейчас
параллель. (Помните Машу Арбатову в самом начале второй
чеченской кампании; как она «в пух и прах» чеченские сёла
разнести обещала, апеллируя именно к «израильскому опыту».
Так что ж: разнесли. Правда, евреями мы от этого так и не
стали).
Я вообще удивляюсь, что люди, взывающие к израильскому
опыту, упустили из внимания один существенный факт. Израиль
практически ОКРУЖЁН арабским миром. Так он создавался. Таково
происхождение его «осадного положения», в котором он пребывает
ежеминутно. Кстати, ничего хорошего в этом я не вижу: жить
в условиях войны, носить военную форму, ежедневно проезжать
через десятки блокпостов, – нет уж, извините, ничего хорошего
я в этом не вижу… Один мой знакомый – еврей, уехавший в
Израиль, считает, что там самый настоящий национал-социализм.
Ну, не национал-социализм, а строй «военной демократии».
Позволить такой строй может себе только маленькая моноэтническая
страна, сплотившаяся в одно целое. (Если угодно, это больше
подходит для Чечни.) Но Россия?! Причём здесь Россия, скажите
на милость? Россия иначе создавалась, чем Израиль. Её «внутренняя
Палестина» структурно и исторически ничем не напоминает
Палестину израильскую. Зачем тень на плетень наводить, господа
хорошие? Для того чтобы внушить себе, что «маленькая война»
– это нормально? Что два теракта в день – в этом «ничего
особенного»? Что патриотический психоз – это «хорошо»?
Так аналогия эта ваша дурацкая вам же боком выйдет. ЭТО
ЧЕЧНЯ СТАНЕТ ИЗРАИЛЕМ. Это ОНИ, с ИХ военно-феодальными
традициями, будут жить по законам «военной демократии».
Это ОНИ сплотятся в кулак, а не получится – разбросаются
везде планктоном, затаятся, выждут, а потом создадут всё-таки
«великую Ичкерию». Нельзя рубить планктон. Нельзя воевать
с народом, желающим жить.
Не надо играть не в свои игры. Мы пока не народ. Мы ещё
только империя. Нам далеко до Израиля…
Продолжение
следует
Андрей Новиков, для Чеченпресс,
20.07.04г.
|
