Записки обозревателя V
(Чеченский дневник, часть 5. Четвертая часть здесь)

23 февраля 2000

Непонятно, почему говорят о «сепаратизме Чечни». Сепаратизм – это дробление, обособление. В случае с Чечнёй мы имеем скорее империалистический этнос, ориентированный на расширение своего присутствия. Разве вторжение в Дагестан или сложный союз с Ингушетией – «сепаратизм»? Разве «сепаратизм» вторжение в Ставрополье?

Когда-то легендарный имам Шамиль имел статус духовного лидера сразу трёх народов: Ичкерии, Ингушетии и Дагестана, а «черкесами» назывались все горцы Северного Кавказа. Нельзя не видеть, что современная «Чечня» - могущественная (хотя так и не родившаяся) имперская общность на Северном Кавказе (подобно той, которая по другую сторону хребта существует в виде Грузии, также объединяющей очень разные народы). Лишь благодаря экспансионистской политике России этот северокавказский суперэтнос так и не смог родиться в XIX веке. Распад же русскоцентричной Империи в конце XX века, естественно, на мой взгляд, создаёт предпосылки для рождения единого вайнахско-дагестанского региона. В каком-то смысле даже попытки Москвы «переключить» процесс формирования этого суперэтноса с «воинственной» Чечни на «мягкую» Ингушетию (известная идея ОВР: «Аушев вместо Масхадова») говорят о том, что мы имеем дело с очень серьёзным процессом на Северном Кавказе. (Что касается Дагестана, то там имеют место два фактора, препятствующие этому процессу: коммунистический режим и собственно этнической полицентризм, который, конечно, тоже мешает планам «чеченских империалистов». Но выдавать это за «профедеральное» движение дагестанцев против чеченцев вряд ли можно).

Рождение любого нового суперэтноса происходит в крови и грязи, сопровождается диким национализмом и религиозным экстремизмом. И монголы в ордах Чингисхана, и гунны в отрядах Атиллы, и викинги, и германцы, и славяне – все новые суперэтнические системы были подвержены «экстремизму». Кем были, к примеру, наши воинственные предки – славяне, нападавшие на Византию? Террористами! Бандитами! Византийские историки отмечают необычайную свирепость славян к пленным, которых подвергали изощрённым пыткам. (Кстати, речь идёт не о «воинственности» в бою, как у германцев, а именно о бытовой, ментовской жестокости; я думаю, наши русские и сербские ОМОНы восходят ещё к тем славянским временам.) И во что это бандитское государство «Русь» вылилось? В огромную цивилизацию.

Чеченский пассионарный империализм – это реальность, с которой следует считаться. Легче всего их объявить террористами. Но чем больше мы будем их уничтожать, тем больше у них будет повода для возрождения. Я не удивлюсь, если Басаева когда-нибудь в будущем будут считать «чеченским Олегом», эпическим героем древней Чечни, противостоявшей византийским устремлениям России.

14 марта

Что делать с Чечнёй?

По первому каналу выступает Степашин: если бы Чечня находилась бы от нас в тысячах километров, пусть отделяется, но она – середина Северного Кавказа, мы не можем от неё отгородиться.

Вот она, формула русского неоимпериализма: мы не можем от неё отгородиться! В самом деле, в отличие от западных империй, имевших колонии и метрополию, русская империя все «колонии» содержала внутри себя. Они пожирали Россию изнутри, и Россия не могла их отделить. Отсюда – неизбежность повторения русского неоимпериализма. Империя вынуждена была воспроизводить себя как дурной сон. Из него невозможно было проснуться.

Но я хочу пойти дальше и спросить: а была ли в такой империи Метрополия? Был ли центр? Ведь сама «Россия» прессовалась столетиями из точно таких же «метрополизированных колоний». Она вся состоит как бы из «геополитического пресс-папье»: и Казань, и Ярославская область, и Сибирь. Спрессованные колонии образуют картон Империи. Но стоит этому «картону» размокнуть, исчезает, расползается сама имперская метрополия. И нет уже никакой России! (Ну, разве что Москва – опричнина, в которой всё особенно сжато, спрессовано; но ведь и Москва не вечна).

Итак, я утверждаю, что русская империя в силу своего характера не имеет демократического решения. Она обречена воспроизводить себя, но и воспроизведя себя, она обречена «размываться» изнутри...

Вы спрашиваете, что делать с Чечней? – А я спрашиваю: что делать с Россией?! Я хочу предложить очень простой способ решения «чеченской проблемы» - уничтожить саму Россию. Потому что другого выхода все равно нет.

2 апреля

Если подумать, все успешные колониальные войны имели завершающую фазу. Её-то, собственно, и принято именовать КОЛОНИЗАЦИЕЙ.

Под «колонизацией» здесь подразумевается заселение завоёванных территорий поселенцами с метрополии, т.е. к о л о н и с т а м и.

То есть в действительности эти войны имеют не две, а т р и фазы: армейскую, полицейскую и собственно колонистскую, – последняя и являет наступление мира.

Я обращаю внимание на эту деталь не из-за своей любви к аналогиям, а потому, что концепция победы в Чечне исходит лишь из двух факторов: армейского и полицейского. Но ни армия, ни полиция не способны заселить оккупированную территорию.

Спросите русских, уехавших из Чечни: готовы ли они вернуться туда? Удивительно, но в Чечню боятся возвращаться даже чеченцы!

Это значит, что люди не верят в тот мир, который принесли российские солдаты.

Часто можно слышать, что Грозный – русский город. Но этот русский форпост возник не в силу одной лишь оккупации, он появился как элемент человеческой колонизации. Хороша или плоха была та война генерала Ермолова, но после неё было ещё что-то. Сейчас же мы просто каток смерти. Русские войска так основательно поломали всю инфраструктуру, что это невольно наводит на вопрос: собираются ли они вообще оставаться в Чечне?

Для примера: немцы в 41 году, двигаясь на Москву, старались не бомбить дороги, не разрушать железнодорожные полотна, не уничтожать заводы. Русские самолёты генерала Корнукова в октябре 99-го разнесли зачем-то… кирпичный завод Шамиля Басаева. Для чего, позвольте спросить: может, вы считаете, что Басаев с вами кирпичами собирался воевать? (Про такие случаи обычно говорят: «морда просит кирпича»).

Даже ежу ясно, что российская армия не собирается надолго оставаться в Чечне. Колонизации не будет. Будет обычное мародёрство. Будет разворовывание денег, брошенных якобы на восстановление народного хозяйства Чеченской республики.

И Шаманов, махая в камеру толстой кошачьей лапой, будет говорить:

– Не марайте честь русских офицеров…

15 апреля

«Красные приходят – грабят. Белые приходят – тоже грабят…» – Меня всегда интересовала проблема выстраивания государственной власти во время войны, когда и те грабят, и эти. И те расстрелять могут, и эти повесить. Властей много, а государство-то где? Так и хочется ответить: в …, что, кстати, можно понимать буквально: мужиками государство не создать; нужен фактор уравновешивающий, консервативный, женский.

Как из тотального грабежа легитимную власть выстроить? Чечня – маленькая модель России. Фрагмент одной большой гражданской войны, в которой вертится калейдоскоп властей и сил, непрерывно сменяющих друг друга.

Вот бойцы Беслана Гантемирова. Кто они, эти так называемые «чеченские милиционеры»? Кто такой сам Гантемиров, выпущенный из тюрьмы? Вчерашние бандиты.

Часть из них (это хорошо известно) перешли на сторону федералов из бандформирований. Сдающиеся боевики и сейчас подлежат амнистии: может, и их скоро сделают «милиционерами»?

Такое чувство, будто один монстр пожирает другого, и из его клеток наращивает свою государственную мускулатуру. Милиция создаётся из бывших бандитов. Кадров им, что ли, не хватает?

А внутри России разве не то же самое? Спросите в любом провинциальном городке: кто идёт в милицию. Отребье всякое идёт. Иногда просто бандиты. Тот же самый принцип: государственная власть выстраивает себя из тех, с кем она, казалось бы, бороться должна.

В школе, где я учился двадцать лет назад, существовал такой отряд школьной дружины – «Дзержинец». Знаете, кого в него брали? Шпану. Говорю об этом со знанием дела, поскольку одна из первых моих заметок как юнкора в газете «Рыбинская правда» этим самым «дзержинцам» (то бишь шпане) и была посвящена. Собственными глазами наблюдал: растёт сволочь, бьёт малышей, устраивает всё время драки, по наклонностям – садист. И вдруг – хлоп, дзержинец! Чистые руки, горячее сердце, холодная голова. Ходит по школьным этажам с какой-то плёткой, все его боятся. Объясните, как сволочь могла в дзержинца превратиться?

И ведь везде так: был бандит, стал мент. В местах лишения свободы кто порядок поддерживает? Думаете, менты? Суки! Те же заключённые. Ходят по зоне в тех же телогрейках, спят на тех же нарах, но… вынул ключик из кармана, дверь открыл и пошёл туда, куда другие не ходят. Значит, мент всё-таки.

Преступность в государстве – это лента Мёбиуса. Ведёшь пальцем по одной стороне, тут же перескакиваешь на другую. Мент – бандит. Бандит – мент. Мистика какая-то!

…Я смотрю на белозубую улыбку Беслана Гантемирова. По физиономии видно, что негодяй. Украл миллиард – посидел в тюрьме – стал милиционером. Ну и ничего: вот Путин. Станет президентом. Потом посидит. А потом тоже милиционером станет.

Продолжение следует.

Андрей Новиков, для Чеченпресс,13.07.04г.