Сегодня исполнилось ровно 15 лет с того момента, когда в Кремле был подписан Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия. Под документом поставили подписи Президент РФ Борис Ельцин и Президент ЧРИ Аслан Масхадов. Тогда многим казалось, что преодолен исторический рубеж и мир будет долгим и прочным. Но уже сегодня мало кто помнит о подписании договора, и тех, кто его подписывал, нет в живых.
Мы предлагаем Вашему вниманию интервью Андрея Бабицкого с Председателем Кабинета Министров ЧРИ Ахмедом Закаевым.
Андрей Бабицкий: Можете ли Вы представить себе, что было бы с Чечней сейчас, если бы этот документ выполнялся?
Ахмед Закаев: Все-таки это был договор между двумя субъектами, и поэтому мы должны вести разговор об обеих сторонах, подписавших документ. Я думаю, что в первую очередь Россия была бы другой страной, другим государством, если бы она взяла на себя обязательства по неукоснительному соблюдению Договора. Безусловно, и Чечня была бы другой.
У меня нет сомнений, что в тот момент, когда шла работа над проектом, а потом и во время подписания документа, обе стороны верили в то, что закладывают фундамент для реальных взаимоотношений между нашими странами. Когда все формальные процедуры были завершены, Ельцин сказал журналистам, что наконец завершен этап четырехсотлетнего противостояния между Россией и Чечней. И он говорил это абсолютно искренне.
Это вообще первый имеющий реальную правовую основу российско-чеченский межгосударственный договор. Он не выполняется, но его существование уже невозможно отменить или игнорировать. Конечно, находят некие мифические документы, соглашения XVI-XVII веков о том, что якобы Чечня добровольно вошла в состав Российской империи. Сюда, когда шел процесс по моему делу, российский эксперт привез бумагу, в которой от лица нескольких подписавших ее чеченцев, говорилось что-то вроде "осознав свою преступную сущность, мы решили навечно войти в подданство Российской империи...".
Вот такие псевдоисторические свидетельства теперь потеряли всякую цену, поскольку они перекрыты Договором о мире, отражающим сложившиеся к 1997 году реалии непростых взаимоотношений между Чечней и Россией. А то, что происходит сегодня, - это примитивная конъюнктура, приспособленная под конкретных политиков. Она далека как от интересов российского государства и общества, так и от чеченских интересов. Конфликт продолжается и будет продолжаться до тех самых пор, пока мы снова не вернемся к той здравой, вытекающей из истинных устремлений двух народов, формуле взаимоотношений, которая и стала основой Договора, подписанного Борисом Ельциным и Асланом Масхадовым.
АБ: А каковы, на Ваш взгляд, причины того, что этот Договор оказался фактически денонсирован?
А. З.: Дело в том, что традиционно Чечня являлась разменной картой в большой российской политике. Новая российская элита не сумела отказаться от соблазна пойти по уже проторенному пути. Ей понадобилась война, чтобы провести процедуру передачи власти. Уже в 1998 году было решено пожертвовать Чечней во время предстоящей смены президентов. И было сделано все, чтобы втянуть нас в конфликт. Было сделано все, чтобы довести Чечню до критического состояния и таким образом убедить и российское общество, и внешний мир, что подписанные договоренности несостоятельны.
Естественно, именно Чечня была обвинена в том, что она, используя военную силу, нарушила все пункты достигнутого соглашения.
АБ: Но ведь у России был вполне законный, неоспоримый с правовой точки зрения повод начать вторую войну, поскольку она выступала в роли обороняющейся стороны. Действительно, с территории Чечни была совершена военная агрессия - в Дагестан вошли вооруженные группы Басаева и Хаттаба и развязали боевые действия. И даже если мы будем говорить о возможной инспирации этого вторжения со стороны России, не следует, наверно, забывать, что значительная часть чеченского общества поддержала действия Басаева и Хаттаба. Масхадов не осудил их в полной мере, и Вы сами, выступив по чеченскому телевидению, заявили тогда, что одобряете вторжение. То есть состояние умов было такое, что надо воевать с Россией.
А. З.: Это можно объяснить. То, что произошло во время первой войны, было еще свежо. Забыть о тех ужасах нам просто не давали. С 1996 по 1999 не работал ни один подписанный документ, не работало ни одно соглашение. Ситуация была катастрофической.
Я не согласен, что Аслан Масхадов не осудил действия Басаева, - он осудил их. Относительно моего выступления: я говорил о том, что восстание в Дагестане абсолютно предсказуемо. Сергей Степашин, тогда премьер-министр, за полгода до начала войны побывал в Карамахи и Чабанмахи. Было понятно, что они готовятся к боевым действиям. Я тогда еще не знал, что все события развиваются строго по сценарию ФСБ. Мне казалось, что их люди, которых они готовили для полномасштабной провокации внутри Чечни, просто вышли из-под контроля. Нет, оказалось, что все соответствовало разработанным планам и шло так, как и должно было.
Следующий момент: конечно, если Россия не была заинтересована в сохранении мира и соблюдении Договора, мы одни (я имею в виду правительство Масхадова) после такой разрушительной войны, в условиях, когда нам противостояла радикальная вооруженная оппозиция, не могли сдержать готовящийся переворот. А переворот – политический, военный – готовился именно в Чечне, что Степашин впоследствии признал открыто. Я сам видел документ, который он подписал, будучи еще министром внутренних дел. Это был план действий федерального центра на случай изменения формата власти в Чеченской Республике Ичкерия.
АБ: Сложно говорить о наличии сколько-нибудь убедительных доказательств, что действия оппозиции, Басаева и Хаттаба были инспирированы ФСБ. Или, как Вы утверждаете, они напрямую подчинялись Лубянке. Но зато точно известно, что власть Масхадова, правительства, министром которого Вы были, оказалась слаба, если не сказать абсолютно недееспособна.
Ведь после окончания первой войны ничто не предвещало, что ситуация дойдет до таких критических значений неуправляемости и хаоса. Масхадов не пытался дать отпор бандам, хозяйничавшим в Чечне, поскольку он был убежден, что ни в коем случае нельзя сталкивать чеченцев между собой. Поэтому, может быть, Ваше руководство потеряло Чечню именно благодаря собственным талантам, и сегодня, в значительной мере и по Вашей вине, народ оказался под властью Кадырова?
А. З.: Я, конечно, абсолютно не согласен с такой постановкой вопроса. Прошла война, которой не было аналогов с момента окончания Второй мировой. Была разрушена вся инфраструктура. Те обязательства по восстановлению Чечни, возмещению ущерба, которые взяла на себя российская сторона, не выполнялись напрочь. Понятно, что в условиях послевоенной разрухи не составляло труда найти людей с оружием в руках, которые были готовы на все, чтобы заработать деньги. Эта ситуация и была использована.
Первыми жертвами стали журналисты, и это было сделано не случайно. Ведь если бы они могли свободно работать в Чечне, то их репортажи рассказывали бы в первую очередь о несоблюдении обязательств, о том, как бедствуют люди. Мир узнал бы, что Ичкерия после всех ужасов, которые происходили на ее территории, оказалась в абсолютной изоляции.
Следующей жертвой, тоже не случайной, оказались международные гуманитарные организации. Далее, чтобы перекрыть любые возможные инвестиции, бизнесмены – как чеченцы, так и люди других национальностей. Известно, что произошло с первыми инвесторами (это были британцы), решившимися вложить деньги в чеченскую экономику. И за всеми этими преступлениями стояли российские спецслужбы. Это доказанный факт.
АБ: Пусть будет так. Но ваша власть не сумела никак этому противодействовать. Она не искала преступников, не наказывала их, хотя все бандиты были поименно известны: их местоположение, дислокация банд, кто кого убил или украл. Все указывали на них пальцем.
А. З.: Хорошо, я скажу. Мы потребовали выдачи преступника, под руководством которого было совершено убийство сотрудников "Красного Креста". Им был Адам Дениев, который в тот момент находился в Москве и являлся высокопоставленным офицером министерства обороны.
Я сейчас не оправдываюсь. Безусловно, в такой ситуации ни одно правительство без внешней поддержки, в данном случае российской, не могло самостоятельно выбраться из кошмара, преодолеть послевоенный хаос и ужас. В мире нет аналогов. В любой стране в послевоенный период задействованы какие-то внешние силы, международные институты, которые помогают наводить порядок, устанавливать власть и законность.
И мы, действительно, перед угрозой новой войны не могли позволить себе втянуться в междоусобицу. В 1998 году это чуть было не произошло. Ведь для России не важно было, какой повод использовать для агрессии. Им вполне мог бы стать внутренний конфликт между чеченцами.
АБ: А почему речь вообще идет о гражданской войне? Может быть, уместней было бы говорить о борьбе с преступностью? Настроения населения тогда были такие, что если бы Масхадов объявил крестовый поход против бандитизма, его бы поддержали многие.
А. З.: Я объясню. Дело в том, что удуговская пропаганда чистого ислама и кадыровская – традиционного - раскололи общество на две части. И поход против бандитизма моментально трансформировался бы в глобальное гражданское противостояние. Он тут же приобрел бы характер идеологической, религиозной войны, поскольку так ситуация была искусственно смоделирована. И на это Масхадов пойти не мог, поскольку стал бы источником этой гражданской войны. И теми, и другими силами руководили из одного кабинета. Они были сориентированы именно на развязывание межчеченского конфликта. И если бы Масхадов начал эту войну, он был бы проклят народом. Но он ушел из жизни не проклятым, непобежденным, победителем и героем. И он останется в памяти чеченцев, как человек, не допустивший братоубийственной войны.
АБ: Хорошо, если у Вас отсутствует чувство вины за происходившее в Чечне между войнами, то, из Вашей же логики, оно должно появиться хотя бы потому, что вас влегкую переиграла ФСБ. Она оказалась умнее и сильнее вас, отобрала у вас страну и народ, отправила одних в могилу, других в изгнание. А вы ничего, кроме беспомощности, не продемонстрировали.
А. З.: Да, безусловно, наше правительство и общество в целом не были готовы вести такую войну. Мы сумели противостоять открытой агрессии, но оказались бессильны, когда в ход пошли спецмероприятия.
Но самая большая наша ошибка и вина заключается в слдующем: мы приняли на веру ложную, пропагандистскую формулу о том, что мы - победители в этой войне. Это стало основой трагедии, которую сегодня переживает чеченский народ.
Нам это понравилось, наше руководство одобрило такой взгляд на вещи, и мы стали ощущать себя победителями, хотя на самом деле были жертвами. Ведь были разрушены до основания десятки населенных пунктов, столица Чечни Грозный - на 80%, десятки, сотни тысяч погибших, пропавших без вести, инвалидов, сирот, бездомных.
И в этой ситуации мы на весь мир стали говорить о себе как о победителях, что дало России возможность уйти от ответственности и, более того, представить нас агрессорами, чтобы оправдать новую войну.
Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия
Высокие договаривающие стороны, желая прекратить многовековое противостояние, стремясь установить прочные равноправные, взаимовыгодные отношения, договорились:
1. Навсегда отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов.
2. Строить свои отношения в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, при этом стороны взаимодействуют в сферах, определяемых конкретными соглашениями.
3. Договор является основой для заключения дальнейших договоров и соглашений по всему комплексу взаимоотношений.
4. Договор составлен в двух экземплярах, причем оба экземпляра имеют равную юридическую силу.
5. Настоящий договор вступает в действие со дня подписания.
ПРЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (подпись) Б. Ельцин
ПРЕЗИДЕНТ ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ИЧКЕРИЯ (подпись) А. Масхадов