- Может ли последствием вчерашних несогласованных протестных акций стать усиление репрессий? Реальный срок Навальному, разгром ФБК, уголовные дела за "несанкционированную трансляцию"?

- Да, может. Любая беззаконная власть хотела бы отвечать усилением репрессий на любое неповиновение ей.

- Выведут ли реальный срок Навальному, разгром ФБК, уголовные дела за "несанкционированную трансляцию" в два раза больше несанкционированно протестующих на улицы уже завтра?

- Не факт. Степень решимости общества сопротивляться беззаконию и насилию не поддается измерению точными измерительными приборами.

- Значит ли это, что не надо было выходить на несанкционированный митинги вчера?

- Нет, не значит. Потому что другого пути все равно нет. Другого пути, кроме как формировать решимость не повиноваться беззаконию и насилию. Формировать кадры, готовые не повиноваться беззаконию и насилию и имеющие опыт такого неповиновения. Формировать культуру неповиновения беззаконию и насилию. Формировать культ неповиновения.

Неповиновение беззаконию и насилию заразительно. В том числе и для тех, кто исполняет преступные приказы. Любая беззаконная власть держится на покорности. На готовности безропотно соглашаться на "предложения, от которых невозможно отказаться". От предложений вынести заведомо неправосудный приговор. От предложений подменить протокол избирательной комиссии. От предложений просто промолчать. Без этой готовности к безропотному повиновению подлости не устоит никакая беззаконная власть.

Только через массовую готовность выходить на новые несанкционированные митинги в ответ на каждый новый разгон беззаконная власть может задаться вопросом: не лучше ли перестать беззаконно отказывать в согласовании массовых уличных акций? Перестать издевательски посылать протестующих митинговать "на выселки"? В Полюстровский парк, как в Питере? Может, стоит начать согласовывать массовые общественно-политические мероприятия в местах, естественных для массовых общественно-политических мероприятий? По-другому это не работает. Поэтому надо было выходить на несанкционированные митинги, только еще более решительно и массово.

- Может ли существовать коварный заговор одной из башен Кремля (или ее затхлого подвала) - канализировать массовый протест, направив его против совершенно бессмысленной фигуры премьера Медведева?

- Да, такой заговор может существовать.

- Значит ли это, что не надо пользоваться расследованиями ФБК как информационным поводом для выхода на улицы?

- Нет, не значит. Вчера на Марсовом Медведева практически не вспоминали совсем. Зато "Россия без Путина!" скандировали так, что в Летнем саду было слышно. Ну, принесли многие милых уточек - что в этом плохого? Все всё понимают. Люди готовы воспользоваться любым массовым выходом на улицу, чтобы выйти на улицу со своим, наболевшим. И лидером естественным образом становится тот, у кого первого получилось массово вывести людей на несанкционированный митинг.

- Значит ли это, что Навального нельзя критиковать за его вождистские замашки, периодически прорывающуюся ксенофобию, завуалированный "крымнашизм"?

- Нет, не значит. Критиковать можно и нужно. Вот только не надо ему мешать формировать культуру неповиновения, культуру сопротивления. А за Крым не беспокойтесь. Президент Навальный вернет Крым Украине, никуда не денется. Практические действия лидеров определяются не тем, что они говорят. И даже не тем, что они думают. Их действия определяются имеющимся у них окном возможностей. Вот у президента Путина есть окно возможностей, позволяющее ему незаконно удерживать Крым. А у президента Навального такого окна возможностей не будет. Любая "передвижка власти" закроет окно возможностей для одних и откроет его для других. Любая "передвижка власти" в сегодняшней России хотя бы на время разрушит созданную Путиным чудовищную машину манипуляций. Разрушит установленные на телевышках излучатели имперского реваншизма. Помните "Обитаемый остров"? А после того как "передвижка власти" временно разрушит эту машину, мы тех, кто будет орать "крымнаш!", шлепками прогоним. Это я одного неприятного, но весьма эффективного политика начала XX века цитирую.

Александр Скобов