Магомед Бисавалиев, писатель, редактор художественно-публицистического журнала "Дагестан" вспоминает о своей работе секретарем поэта Расула Гамзатова (1923–2003) и делится в интервью редакции Кавказ.Реалии о самом памятном. Бисавалиев помнит многое из неопубликованных произведений Гамзатова, которые после его смерти так и не увидели свет.
– Расул Гамзатов, конечно, не мог выбрать себе в помощники и доверить свои произведения человеку с улицы, как говорится. Чем вы занимались до того, как стать секретарем знаменитого поэта?
– Я родился и вырос высоко в горах, в верховьях Аварского Койсу, в Нагорном Дагестане в 1973 году. Отец был директором школы, филологом, мать заведовала фельдшерско-акушерским пунктом. В начале 1990-х приехал в Махачкалу, закончил Дагестанский госуниверситет, стал филологом-востоковедом.
У нас в горах, где я рос, была литературная семья, покойный мой отец, мои сестры и братья, – все мы читали и русскую классику, и аварскую литературу. Мы очень любили творчество Расула Гамзатова, классиков, отца Расула – Гамзата Цадасу и Махмуда. Я хорошо знал нашу поэзию и любил. Честно скажу, писал и сам стихи в молодые годы – каждый из нас в душе в какой-то степени поэт.
Когда уже повзрослел и получил нормальное образование, я понял, что стихи, которые я для себя написал, никак нельзя было сравнить со стихами поэтов, которых читал. Слава Аллаху, у меня хватило ума не опубликовать их.
С Расулом Гамзатовым я познакомился в 1998 году, работал я тогда в аварской газете. У меня, как только я туда пришел, вышла очень нашумевшая в то время статья под заголовком "Ныне оседланного коня за песню не дают". Смысл был такой: в старину в горах за хорошую песню поэту-певцу давали оседланного коня, а сейчас не то, что коня, и подкову не дадут. Речь о годах после развала СССР, о времени ломки ценностей, когда поэтов и писателей перестали славить, как прежде, когда государство прекратило им помогать. По поводу этой статьи Расул Гамзатов созвал "литературный четверг" в союзе писателей Дагестана, где обсуждали ее. И мы с ним подружились сразу.
Не буду хвастаться, но я почти все его крупные произведения знал наизусть. Цитировал ему даже такие, которые он уже не помнил. Я произвел на него хорошее впечатление, и он сразу принял меня своим творческим помощником. К тому времени Расул уже был старым человеком, ему было около 80 лет. И вот у него был такой недостаток: он часто повторялся в своих стихах. И я говорю ему: "Расул Гамзатович, вот эта строчка, вот этот образ у вас был в книге "Колесо жизни", вот это было в книге "Очаг и колыбель", вот это – в книге "В полдневный жар в долине Дагестана", а это было в "Высоких звездах". То есть я напоминал, где раньше эти образы звучали. И мы садились и делали правки. Вот такие отношения были у меня с Расулом Гамзатовичем вплоть до его смерти.
Под конец жизни, в 2003 году он, находясь в больнице в Москве, составил завещание – есть оно и в интернете. В нем он трижды упоминает мое имя, перечисляет свои незаконченные произведения, цикл стихов "Годы и дороги", незаконченный третий том книги "Мой Дагестан" и говорит, чтобы попросили меня поработать с этими текстами.
Правда, эти рукописи я не получил от семьи Расула Гамзатова. То ли потеряли, то ли другое недоразумение получилось. Я семье его сказал, что если когда-нибудь обнаружат эти тексты и посчитают нужным, то предоставьте мне. Но просить я не пойду. Многое я по памяти помню и планирую к 2023 году, к столетию Расула Гамзатова, издать отдельной книгой. О тайнах семьи Гамзатова и личностных вещах я и не знаю, но даже если бы знал, их неэтично было бы озвучивать.
– Какие качества в Расуле Гамзатове вам нравились? Каким вы его запомнили?
– Он был удивительно мудрым человеком. В нём больше всего ценили его самокритичность. Он был очень хитрым и умным! Все свои недостатки, за которые могли покритиковать оппоненты или недруги, он сам озвучивал ярким красивым поэтическим языком в стихах. Он был самым жестким судьей себе. И это я считаю его главным качеством.
Он был самым жестким судьей себе. И это я считаю его главным качеством
Последний раз я Расула Гамзатовича видел накануне его юбилея, в сентябрьские дни 2003 года. Он на юбилей поехал в Москву, получил там слишком большую нагрузку, а в ноябре, третьего дня, его не стало.
Я его помню у камина в знаменитом гамзатовском доме в Махачкале, на улице Чернышевского. Мы общались, он был чуть опечален, как бы подводил итог своего 80-летия. Говорит, вот "Очаг и колыбель" написал – есть у него такая книга 1994 года, "Годы и дороги" завершил, еще бы чуть силы, чтобы написать "Жизнь и смерть". Я ему говорю: "Ну, что вы, Расул Гамзатович, вы еще полны энергии, вам писать и писать стихи о любви, да и рано о смерти говорить". "Я, – отвечает он, – этот цикл начал писать". Спрашиваю, о чем там, в надежде, что он процитирует мне что-то. "Это, – говорит, – о Черном Человеке, который меня ночами навещает, диалог с ним".
Вот на такой ноте мы общались, пока к нему не пришли гости. После этого я его больше не увидел.
Примерно через год после его смерти в печати появилось письмо-завещание, где он меня просит поработать над рукописями.
– В чем феномен популярности стихов Расула Гамзатова?
– В годы перемен литераторы вынуждены были кое-как зарабатывать на жизнь и писать хвалебные стихи начальникам, да и просто по заказу для всяких мероприятий, писать "на актуальные темы". Расул Гамзатов на литературных четвергах в национальных секциях любил говорить поэтам: "На актуальные темы можно писать публицистику и газетную статью, но не поэзию. Поэзия должна пропагандировать вечные ценности, которые неподвластны времени. Это любовь к родной земле, любовь к матери, это преданность дружбе, это уважение к отцу, это уважение к собственной истории, призывы к добру, взаимопониманию и гармонии в мире".
Весь цикл стихов Расула Гамзатовича под рубрикой "Берегите" имел громадный успех в советское время, такими же нужными людям остаются стихи этого цикла и в наше время. Берегите матерей, детей, родину – вот их лейтмотив. Расул говорил: "В 1978 году, когда я написал поэму "Берегите матерей", и только ее перевели, она не произвела на меня особого впечатления, но я, оказывается, затронул, сам того не зная, души миллионов людей, потому что мать есть у каждого, но не каждому удалось оказать ей должное внимание, у кого-то она рано ушла из жизни, а кто-то по другим причинам не смог вовремя обласкать и раскаивается".
Я, оказывается, затронул, сам того не зная, души миллионов людей
Рассказывали, что в доме, где жил Расул Гамзатович, на улице Чернышевского, 8, в Махачкале, его почтовый ящик каждый день наполнялся письмами-откликами читателей со всех концов Советского Союза на поэму "Берегите матерей". Почтальон бывал вынужден не вместившиеся пачки писем класть поверх ящика.
Конечно, популярно стихотворение "Берегите друзей". Вахтанг Кикабидзе, Лев Лещенко поют – легкая застольная песня.
И, разумеется, вне всякого сомнения, самым популярным на все времена у него осталось стихотворение "Журавли", прославившееся в песне благодаря замечательному композитору Яну Френкелю и певцу Марку Бернесу. В послевоенные годы "Журавли" затронули души миллионов людей.
– "Мой Дагестан" – единственная прозаическая книга Расула Гамзатова. Выход книги произвел поначалу непонятное впечатление – отсутствие жанра в условиях жесткого соцреализма, существовавшего в СССР. А как Дагестан принял аварский оригинал этого произведения?
– Уникальную историю я расскажу про "Мой Дагестан". Очень долго не могли определить, какого жанра эта книга. Там и документалистика, там и публицистика, там и поэзия. У Расула Гамзатовича и задачи не было держаться каких-то жанровых рамок, он как писал, так и писал. Рассказывали, когда он закончил писать книгу, попросил своего близкого друга, талантливого аварского поэта Омар-Гаджи Шахтаманова сделать подстрочный перевод. Шахтаманов был образованнейшим человеком, с красным дипломом окончивший МГУ, блестяще владел русским языком. И вот когда он перевел очередную главу "Моего Дагестана", в Союзе писателей собрались литераторы, а ходивший по кабинету, заложив руки за спину, Расул говорил: "Это вещь или гениальная, которой еще не было в литературе, или это полная белиберда, но об этом мы узнаем очень скоро". Время, знатоки литературы и история показали, что книга гениальная, и переведена она на более чем 80 языков мира.
– До сих пор иногда появляются разговоры, что стихи Расула Гамзатова "сделали" известными его переводчики. Об этом говорили не только на Кавказе, но и в России. Правда, что есть значительные расхождения между аварскими оригиналами стихов поэта и их русскими переводами?
– Расул Гамзатов и переводчики – это большая, спорная и очень щепетильная тема. Была целая переводческая школа, которая работала с творчеством Расула Гамзатова. И существует такое ложное мнение, что Гамзатова сделали поэтом переводчики, что в оригинале его стихи не настолько хороши. Это, конечно, чушь. Я, как носитель и истинный любитель аварского языка, а также ценитель русского языка, могу сравнить. Расул Гамзатов, как любой другой поэт, пишущий на родном языке, гораздо интереснее на аварском. Все поэты в оригиналах своих произведений бывают лучше, чем в переводах.
Почему существуют байки, что на русском Гамзатов лучше, чем на родном? Это, я думаю, потому что он тесно сходился со своими переводчиками, и они совместно доводили мысли поэта до широкого всесоюзного читателя. Когда переводчики, Яков Козловский или Семен Липкин, не совсем точны бывали в переводах, то Расул Гамзатов возвращал им стихи и говорил, чтобы они тщательно поработали вновь. Есть даже шутка про это: "Я вам петуха отправил, а вы мне курицу вернули!"
Расул Гамзатов заставлял очень точно переводить свои стихи, и в итоге получались гениальные произведения на русском. И ясное дело, аварский поэт стал популярным именно потому, что получил возможность, чтобы его читала 300-миллионная страна в переводе на русский. Но это не означает, что он не был настолько хорош и в оригинале.
Расул Гамзатов заставлял очень точно переводить свои стихи, и в итоге получались гениальные произведения на русском.
А вот кто из переводчиков лучший, мне сложно это сказать. Когда замечательному писателю и переводчику Владимиру Солоухину принесли подстрочник "Моего Дагестана", сделанный Шахтамановым, то он, говорят, сказал: "Мне тут делать нечего, это почти готовый литературный перевод". В итоге переводчиком оказался Солоухин, и "Мой Дагестан" от аварского оригинала совсем не отличается.
– "Журавли" – одно из самых часто звучащих стихотворений Расула Гамзатова: "Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей...". Насколько соответствует истине, что якобы вместо "солдаты" в оригинале было написано "джигиты"?
– Вот про это я точно могу говорить. Это распространенный слух. Дело в том, что в аварском языке, в оригинале, нет ни "солдатов", ни "джигитов". Есть аварское "васал", это "сыновья". "Мне кажется, сыновья (вместо "солдаты"), не пришедшие с полей" звучит на аварском языке. А почему стало "солдаты"? Когда дали переводчику Науму Гребневу подстрочник стихотворения, он увидел "джигитов" вместо "сыновей" – это была "партизанщина" от человека, который составлял подстрочник. А Гребнев сделал из "джигитов" – это же просто локальное, кавказское выражение – "солдат", чтобы стихотворение охватило сердца широких масс в те послевоенные годы. Я считаю, что это правильный, гениальный и оправданный ход со стороны переводчика. На каком языке это стихотворение лучше, на русском или аварском? По-моему, нет никакой разницы, разве что в русском стихосложении существует рифма, а в аварском – аллитерация, внутренний повтор согласных в строках. А мысль абсолютно идентична и в аварском, и в русском вариантах стихотворения.
– Как относился Расул Гамзатов к кавказским народам? Были у него друзья среди кавказских народов?
– Гамзатов был, конечно, одним из самых ярких представителей Кавказа. Он и сам считал себя представителем всего Кавказа и не относил отдельно к какому-то этносу, что выразилось в его творчестве сполна. Особенно он был близок с чеченцами и ингушами. Да и со всеми кавказскими народами был близок. У него были теплые отношения с грузинскими писателями Нодаром Думбадзе и Ираклием Абашидзе. Дружил он с тем же великим танцором Махмудом Эсамбаевым.
Я помню вечер 8 сентября 1993 года, посвященный 70-летию Расула Гамзатова. В зал Русского театра приехал президент чеченской Ичкерии Джохар Дудаев. Когда объявили его выступление, зал аплодировал стоя. Дудаев преподнес Расулу Гамзатовичу белый "Мерседес" и сказал: "Дарю эту рыжую блондинку, привезенную спецрейсом из Германии, соперницу Патимат" (имя жены Расула Гамзатова. – Ред.). Это была огромная роскошь для того времени.
За Дудаевым вышел один худой поэт с книжкой в руках. И в зале разразился смех. Он красиво вышел из положения, говорит: "Дорогой Расул Гамзатович, после чеченского президента и царственного подарка я со своей книгой выгляжу, как тот муравей из притчи, который жил во дворце и пошел поздравлять падишаха. Муравей забрался на стол и преподнес падишаху маленькую соломинку со словами: "Ваше величество, это не по вашему величию, а по моей силе". Зал долго аплодировал поэту.
После распада СССР великая советская переводческая школа распалась, новых хороших переводчиков не было, государство за переводы не платило
У Расула Гамзатовича была неопубликованная до сих пор ни на аварском, ни в переводе на русский поэма "Кавказ". Я знаю ее по памяти. В ней он проводил исторические параллели, представлял, как старый Толстой склонился над татарником и горюет по поводу происходящей кровавой истории на Кавказе, в Чечне, цитируя лермонтовские строки "Злой чечен ползет на берег, Точит свой кинжал". Расул писал, что и его пригласили на этот годекан, где проливается братская кровь. Словом, Гамзатов выражал отчаяние, горе и переживал за происходящее.
– Вы уже не первый раз упоминаете о неопубликованных работах Гамзатова. Много у него произведений, не увидевших свет?
– У Расула Гамзатовича должны оставаться неизданными фактически все те произведения, которые он перечислил в завещании, они и не переведены на русский язык. Это цикл стихов "Годы и дороги", поэма про большую трагическую любовь аварского поэта Махмуда и Муи, это поэма "Третья жена", третий том книги "Мой Дагестан", это множество коротких стихов, которые я помню и, возможно, остались у него дома в блокнотах. Эти произведения не переведены на русский, поскольку после распада СССР великая советская переводческая школа распалась, новых хороших переводчиков не было, государство за переводы не платило. А плохим переводчикам давать свои стихи Расул Гамзатов не любил. На аварском языке у него остались стихи для большой солидной книги переводов. Правда, эти произведения и до аварцев не дошли – они остались у него дома, есть то, что я по памяти могу воссоздать.
– Где похоронен Расул Гамзатов, как выглядит его могила, насколько она почитаема в народе?
– Могила Гамзатова стоит у подножья горы Тарки-Тау, которая смотрит на Каспий и на Махачкалу. Это место паломничества гостей Махачкалы. В день смерти Расула Гамзатова и в сентябрьские гамзатовские дни "белых журавлей" многочисленные гости со всех концов света, приезжающие в Дагестан, посещают его. Там же похоронена и жена его – Патимат Саидовна Гамзатова.
Были претензии у некоторых людей в республике, что он не похоронен в ауле Цада, где он родился, в горах, и, как он писал в стихах, хотел бы покоиться. Но учитывая, что Расул Гамзатов является общероссийской личностью и чтобы гостям и почитателям его таланта было удобно, руководством Дагестана и семьей было принято решение похоронить его у подножия Тарки-Тау.