Пять лет назад, 22 июля 2010 года, Международный суд ООН в Гааге признал законным провозглашение независимости Косова.
"Событие, драматическим образом повлиявшее на современные международные отношения и международное право", - уверена российский эксперт по европейской безопасности Татьяна Пархалина.
"Назвать его историческим, пожалуй, слишком сильно, но знаковым - безусловно", - соглашается бывший зампред международного комитета Госдумы Алексей Арбатов.
Громкое дело
Гаагский суд рассматривал вопрос в соответствии с решением Генассамблеи ООН.
17 февраля того же года власти Косова в одностороннем порядке провозгласили независимость от Сербии. К моменту начала заседаний суда Косово признали 63 государства (в настоящее время - 114).
В письменном виде свои мнения представили 37 стран, представители 28-ми выступили на публичных слушаниях, проходивших в начале декабря 2009 года, - из 15 государств, признавших Косово, и 13 не признавших.
Из 15 судей восемь происходили из признавших, и семь из не признавших новую республику стран. При этом члены Международного суда ООН обязаны голосовать по внутреннему убеждению и не получать инструкций от своих правительств.
В итоге принятое решение поддержали десять судей, против высказались четыре (представители России, Марокко, Словакии и Сьерра-Леоне).
В ходе слушаний против независимости Косова активно выступили Китай, Испания, Румыния, Кипр и Азербайджан, у которых есть проблемы с собственными национальными меньшинствами или нерешенные территориальные споры.
Балканы и Кавказ
Политики в Москве, включая Владимира Путина, не раз высказывались в том духе, что признанием независимости Косова Запад открыл ящик Пандоры, и проводили параллели с Абхазией и Южной Осетией в августе 2008 года. Оппоненты столь же неоднократно отвечали на это, что Косово -"особый случай".
Российские международники полагают, что ситуации вокруг Косова и Украины следует рассматривать отдельно. В случае с Крымом речь идет не о создании нового государства, а об изменении государственной принадлежности, ДНР и ЛНР не признаны никем, включая Россию, так что пока нет предмета для разговора о законности.
Вот между косовской и абхазской и югоосетинской ситуациями они усматривают многочисленные параллели.
"Зеркального тождества в политике и истории не бывает, каждый случай в чем-то особый, - говорит Алексей Арбатов. - Но в основном это явления одного порядка".
Эксперт указывает на четыре обстоятельства: в обоих случаях этнические меньшинства поднялись на вооруженную борьбу против центральной власти; обе стороны нарушали права человека; в обоих случаях имело место внешнее вмешательство; формальному провозглашению независимости предшествовал длительный период фактического отделения, правовой неопределенности и безуспешных переговоров.
"Отделению Косова сопутствовали кровавые события. Западные политики, возможно, руководствовались благими намерениями, но факт остается фактом: прецедент положил начало практике насильственного пересмотра границ. Другие страны взяли его на вооружение, и, критикуя Запад, пошли по его же пути", - заявила Русской службе Би-би-си Татьяна Пархалина.
"Российское руководство сделало для себя однозначный вывод: мировое сообщество не посчиталось с его мнением, заняло одностороннюю позицию, следовательно, и с ним можно не считаться", - констатирует Алексей Арбатов.
Ключевая проблема
В Хартии ООН право государств на территориальную целостность и право наций на самоопределение упоминаются через запятую, а какой принцип считать приоритетным, не говорится.
"Нет правовых норм, которые могли бы примирить данные принципы. Пожалуй, самая главная проблема в международном праве, которую человечество безуспешно пытается решить десятки лет. А, может быть, не слишком стремится решить", - говорит Пархалина.
"Великие державы предпочитают трактовать эту дилемму таким образом: для нас и наших союзников действует принцип суверенитета и нерушимости границ, а для наших противников и их союзников право на самоопределение. Двойной стандарт, и с обеих сторон его активно демонстрируют", - поясняет Арбатов.
Без единой меры
В обосновании решения Гаагского суда говорилось, что односторонняя сецессия оправдана в двух случаях: если речь идет о колонии (то есть население было отстранено от участия в управлении), и если центральное правительство совершило на отделяющейся территории грубые нарушения прав человека.
Поскольку колоний в классическом понимании в мире практически не осталось, вопрос упирается в то, насколько серьезными были нарушения, кого винить в том, что конфликт вообще возник, и кто вправе об этом судить.
По мнению Татьяны Пархалиной, у мирового сообщества нет альтернативы выработке единых правил.
"Наиболее дальновидные политики говорят об этом давно. То есть, альтернатива, конечно, есть всегда, но таковой являются бесконечные кризисы и локальные войны", - отмечает эксперт.
"В рамках будущей системы безопасности, которая, как я надеюсь, начнет складываться после урегулирования украинского кризиса, юристы и политики должны определить, в каких случаях отделение допустимо как крайняя мера, что есть грубое нарушение прав человека, какой должна быть процедура выхода, и какой орган уполномочен выносить суждение", - полагает Алексей Арбатов.
В последнем вопросе Москве, похоже, все ясно. В ходе слушаний в Гааге российский представитель настаивал, что принимать решение должен не Международный суд, а Совет Безопасности ООН.
"Россия всегда уповает на особую роль Совбеза, и понятно, почему, - замечает Пархалина. - Но индивидуальное право вето делает невозможным достижение консенсуса".
По ее мнению, выходом из тупика является либо выработка общепризнанных и не допускающих двойного толкования критериев оценки, либо глубокая реформа ООН.
Собственными силами
Вообще же, полагаться исключительно на международные механизмы не следует, говорит Пархалина.
"В странах с развитой демократией и политической культурой подобные ситуации не доводятся до кризисов, тем более, вооруженной борьбы, - указывает эксперт. - Если народы и политики ведут себя цивилизованно, внешнего вмешательства не требуется. Мы имеем перед глазами блестящий пример мирного, выверенного и грамотного решения. Я имею в виду недавние события в Шотландии".
"Возможно, это благое пожелание, но самый лучший и надежный рецепт - экономическое и политическое развитие всех стран", - говорит она.
Артем Кречетников