Мансур Мазаев, Чеченпресс, 19.10.05г.
По сложившейся на новом радио «Свобода» новой традиции, обсуждать ситуацию на Кавказе был приглашен полковник запаса Александр Шаравин – директор Института политического и военного анализа. Как правило, российские военно-политические аналитики, которых развелось в России, что генералов, это в основном переквалифицировавшиеся после развала СССР замполиты, так и не понявшие, в чем отличие анализа от пропаганды.
Институт Шаравина прославился своей «прозорливостью», о которой, в связи с событиями в Нальчике, поведал его директор: «Мне приходится признавать, что как эксперты, в институте неплохие специалисты, потому что два-три года назад мы говорили, что ситуация накаляется по всему Северному Кавказу, может быть сложная обстановка, готовится вооруженное подполье». Впрочем, сделать такое предсказание Шаравину и его штатным оракулам было не труднее, чем предречь наступление весны после зимы. А если оставались сомнения, они могли бы сверить свои прогнозы с приказами и распоряжениями чеченского военно-политического руководства относительно открытия Кавказского и Дагестанского фронтов в структуре ВС ЧРИ. Мы можем даже помочь Шаравину снова потрясти радио «Свобода» своей прозорливостью, намекнув, что на очереди открытие Московского и Приволжского фронтов ВС ЧРИ. Эти события он может смело предсказать на 2006 год.
В общем, то обстоятельство, что всевозможные «институты стратегических исследований» – всего лишь пропагандистское приложение властей – давно уже не секрет. Подтвердил это и сам Шаравин, повторив обычные заклинания о том, что для исправления ситуации нужно усиленно бороться с терроризмом, повышать профессионализм спецслужб и, даже чуть не всплакнул над самоотверженностью представителей силовых ведомств, «героизм которых спасает ситуацию». В общем, профессионализм не пропьешь, генеральную линию «аналитик» чувствует и с нее не сворачивает.
Однако особый интерес к выступлению Шаравина вызвал его пассаж о правовых аспектах ведения боевых действий. Непонятно, были ли это его собственные крамольные мысли, или его довел до откровений настырный радиослушатель, напомнивший о преступлениях федералов, в частности о Буданове. Смысл вопроса был в том, что весь перечень преступлений, которые относят к терроризму, взят на вооружение Россией и активно применяется ее армией и спецслужбами, а моджахеды, по той же классификации, никак не могут считаться террористами, и должны называться повстанцами.
Тут Шаравина понесло: «Есть международные законы, когда можно признать повстанцев повстанцами. В частности, в той же Назрани они уже действовали не как повстанцы. Например, нельзя против работников прокуратур и суда действовать как против обычных силовиков. Можно сражаться, допустим, с милицией, можно сражаться с армейцами и это будет в рамках международных законов, то есть, тогда они могли бы квалифицироваться как партизаны. Но когда они убивали работников прокуратуры, когда они убивали работников суда, это было в Назрани, они уже перестали быть людьми в рамках закона, они уже переступили за рамки закона. То же самое можно, видимо, сказать о том же самом Нальчике. Мы не знаем пока подробностей всех, но мы знаем, что там погибали мирные люди. Если они погибали от рук террористов, значит они тоже были за рамками закона».
Вот, оказывается, когда моджахеды переступили грань и превратились из «повстанцев» в «террористов» – когда они стали убивать судей и прокуроров. А как быть, если суды и спецслужбы представляют собой единую преступную организацию, единый механизм в совершении геноцида? Известны факты, когда судьи, не моргнув глазом, выносят приговоры людям, доставленным в зал суда на носилках, не способным передвигаться после пыток, в ходе которых их заставляют подписывать признательные показания. Как быть с прокурором, который после убийства силовыми структурами ни в чем не повинного человека в его же собственном доме, задним числом выписывает убийцам в погонах ордер на обыск в доме убитого, а потом вся эта кровавая афера подводится под «оказание сопротивления работникам органов, прибывшим для обыска»? Интересно, а по «международным законам», о которых говорит Шаравин, лица, совершающие подобные преступления, могут называться судьями и прокурорами?
Вопросы, конечно же, не в расчете на ответ со стороны лукавых лгунов вроде Шаравина. В отличие от безропотного населения России, моджахедами уже найден и активно применяется механизм привлечения к ответственности подобных судей и прокуроров, независимо от мнения настоящих преступников от власти.
В продолжении и расширении войны на Кавказе не последнюю роль играют подобные институты, один из которых представляет Шаравин. Их волнует не раскрытие причин происходящего, а оправдание преступлений своих властей. Властям такой «анализ» нравится и они, в конце концов, сами начинают ссылаться на своих «аналитиков», требующих для успеха добавить танков и самолетов. Однако за бортом этой идиллии остается население их страны, то, которое отправляется с Кавказа в гробах, и то, которое эти гробы получает.