Саламу Талхигов, для Чеченпресс, 06.05.05г.
За годы двух российско-чеченских войн российскими войсками и спецслужбами были захвачены десятки тысяч чеченских заложников. Большинство из них вышло из российских пыточных застенков в виде изуродованных трупов, другие пропали без вести, и лишь малое число этих заложников было освобождено родственниками за денежный выкуп. В короткой статье невозможно не только перечислить эти зверства и убийства, но даже произвести классификацию подобных преступлений, совершенных и до сих пор совершаемых в Чечне путинской военщиной. Желающие могут ознакомиться с многочисленными отчетами чеченских, российских и западных правозащитных организаций - там они найдут тысячи имен и фамилий чеченских жителей, точные даты и места, где они были захвачены в заложники, найдут описания леденящих кровь пыток, совершенных над ними, и огромное количество жутких фотографий обезображенных трупов.
Однако все эти свидетельства преступлений, все эти бесконечные вереницы фамилий и имен искалеченных и убитых путинскими террористами чеченцев для равнодушной мировой общественности остаются "безымянной статистикой". И только в тех случаях, когда российские террористы захватывают в заложники родственников известных чеченских политиков и командиров, мировые СМИ уделяют им некоторое внимание, что, впрочем, не влечет за собой ни осуждения террористов, ни облегчения участи захваченных людей. До сих пор неизвестна судьба захваченных российскими карателями в заложники родственников погибшего президента ЧРИ Аслана Масхадова. Их захватили, чтобы оказать воздействие на Лидера чеченцев, однако нет никаких сведений, что они освобождены и после его гибели, хотя невозможно понять, какое "воздействие" через заложников российские палачи пытаются оказать на Аслана Масхадова теперь, после его смерти.
Некоторую огласку в мировых СМИ получил также захват российскими карателями родственников Шамиля Басаева и Докку Умарова. Буквально вчера поступила новая информация о том, что российские каратели захватили в заложники 65-летнего отца Докку Умарова, его жену и годовалого сына. Череда подобных преступлений со стороны российской военщины не только продолжается - она резко возрастает и, похоже, становится главным средством борьбы российской военщины с чеченским Сопротивлением. Средство это, бесчестное с любых позиций морали, демонстрирует, что российская военщина, несмотря на свой чудовищный перевес в живой силе и вооружении, потеряла всякие надежды подавить чеченское Сопротивление военными средствами. И потому эта военщина идет на преступления, избавленные от последней нравственной маскировки, шантажируя чеченских бойцов и командиров захватом в заложники их родителей, жен и детей, и тем пытаясь их вынудить прекратить сопротивление российской агрессии.
Есть две манеры поведения индивидов, уличенных в преступлении. Чаще всего преступники юлят, отрицая само преступление, или, когда они прижаты очевидными уликами, пытаются уйти от полной меры ответственности, отрицая преступный умысел в своих действиях. Гораздо реже преступники открыто признаются в своих преступлениях, бравируя ими и с презрением игнорируя общественное презрение и негодование. Несмотря на отвратительность лжи, первая манера поведения все же свидетельствует о какой-то, пусть и остаточной, нравственной вменяемости преступников, о сохранении ими устойчивых критериев различения добра и зла. Вторая манера поведения доказывает не только полную нравственную деградацию преступников, но и их психическую ущербность, и, как правило, влечет за собой вмешательство врачей-психиатров.
Взятие какой-либо стороной заложников из числа лиц, не принимающих непосредственного участия в военном конфликте, чтобы принудить другую сторону произвести какие-либо действия или воздержаться от таковых, современным международным правом безусловно квалифицируется как тягчайшее преступление. Принятая в 1979 году в рамках ООН специальная конвенция обязывает все государства и все стороны вооруженных конфликтов судить и строго наказывать тех, кто повинен в захвате заложников из числа мирных людей. Иначе говоря, государство, считающее себя членом мирового сообщества и взявшее на себя обязательства соблюдать нормы международного права, обязано использовать весь потенциал своей правоохранительной системы для борьбы с заложничеством.
В статье 15 российской конституции (пункт 4) специально оговаривается, что если появляются противоречия между российским законодательством и международным правом, то высшим приоритетом пользуются нормы международного права. Того самого международного права, которое жестко осуждает захват заложников и квалифицирует такие акции как тягчайшее преступление, с которым должны бороться правоохранительные системы государств - членов международного сообщества. Ключевым элементом правоохранительных систем всех цивилизованных стран является Прокуратура, учрежденная специально для того, чтобы жестко контролировать соблюдение законности и правопорядка. Россия считает себя цивилизованной страной, и как таковая, имеет институт Прокуратуры, которая должна строго следить за тем, чтобы правоохранительные органы РФ соблюдали законы, в первую очередь - международные.
Это все, конечно, в теории. На практике мы наблюдаем совсем другое. На практике мы наблюдаем, как российские "правоохранители" за шесть лет второй российско-чеченской войны стремительно эволюционировали от преступников, отрицающих свои преступления, до преступников, бравирующих своими преступлениями, открыто выставляющих их напоказ. Если до 2004 года российская Прокуратура, персонифицированная бывшим заместителем Генпрокурора РФ по Южному федеральному округу Фридинским, неустанно отрицала все случаи захвата российскими войсками и спецслужбами заложников из числа чеченских мирных жителей, то к концу этого же года Генпрокурор РФ Устинов внес на рассмотрение Госдумы РФ законопроект, официально допускающий захват в заложники "родственников террористов". И это при том, что "террористами" в России официально считаются все участники чеченского Сопротивления.
На этом месте легко предвосхитить реакцию российского читателя. "А ваш Басаев разве не захватывал заложников в Буденновске, театре на Дубровке, в Беслане?". На этот вопрос просто ответить. Во-первых, Басаев не является и никогда не являлся Генпрокурором ЧРИ и не пытался легализовать свои действия в рамках законодательства ЧРИ. Он всегда оговаривает, что в своих действиях исходит из принципа "поступайте с ними (россиянами) так, как они поступают с вами (чеченцами)". Во-вторых, Басаев всегда шел на захват заложников с целью принудить Россию прекратить преступное уничтожение чеченского народа, ставшего коллективным заложником в руках оккупировавших Чечню российских войск и спецслужб. Иными словами, даже если оценивать действия Басаева чисто с юридических позиций, он пытался меньшим преступлением остановить несравненно большее преступление. В-третьих, несмотря на это смягчающее при любой объективной оценке обстоятельство, Басаев международным сообществом в лице ООН официально квалифицирован "террористом".
Согласимся с этой квалификацией, данной Басаеву ООН. Согласимся с тем, что Басаев - "террорист". Однако зададимся вопросом: если юридическим основанием для квалификации Басаева "террористом" явились факты захвата по его приказу российских мирных жителей, то почему по тому же юридическому основанию не квалифицируются террористами российские войска и спецслужбы, захват которыми заложников из числа чеченских мирных жителей является твердо установленным фактом? И почему ООН не квалифицирует террористом персонально Генпрокурора РФ Устинова, который настолько лояльно относится к практике захвата заложников среди невоюющих чеченцев, что даже внес в Госдуму РФ законопроект, легализующий ее? Если международное право является действительно международным, и если в числе прочих народов под его защитой находится и чеченский народ, то почему захват заложников Басаевым с позиций этого права есть преступление и терроризм, а захват заложников российскими войсками и спецслужбами преступлением и терроризмом не является?
Закон легитимен лишь тогда, когда он универсален, то есть лишь тогда, когда он с одинаковой справедливостью защищает и осуждает всех людей, невзирая на национальные, религиозные и иные различия. Если за какое-нибудь действие отдельный человек или группа людей законом квалифицируются преступниками и террористами, то и другой человек или группа людей за то же самое действие должны называться преступниками и террористами. Если же закон действует выборочно, при аналогичных юридических обстоятельствах одних осуждая, а других - оправдывая, то такой "закон" становится орудием беззакония, средством произвола, насилия и террора. И когда нет возможности действовать против преступлений законным путем, то появляются иные пути восстановления справедливости. Один из таких путей и обозначил Шамиль Басаев: "поступайте с ними так, как они поступают с вами". Но обозначил после неоднократных и бесплодных призывов к Путину соблюдать на войне нормы международного права, перестать истреблять чеченских мирных жителей и захватывать их в заложники.
Роль так называемого международного сообщества в этой трагедии поистине постыдна. Оно, это сообщество, через явную несправедливость своих институтов и учреждений, таких как ООН, фактически уничтожило дееспособность международного права, подорвало к нему доверие и уважение. И тем самым привело к тому, что международное право потеряло в глазах человечества свою легитимность: преступники с ним больше не считаются, а жертвы преступлений на него уже не рассчитывают и ищут свои, более прямые и более действенные методы восстановления попранной справедливости. Круг насилия и беззакония замыкается, потому что эти методы восстановления справедливости определяются погрязшими в лицемерии и лжи "международными институтами" как "терроризм". А это приводит ко все большему чувству безнаказанности у палачей, и ко все большему отчаянию и ненависти их жертв. И если есть в мире прямые виновники терроризма и его рассадники, то это ООН прочие "международные" организации, окончательно ставшие на сторону хищных агрессоров и народоубийц, и сделавшие "международное право" главным инструментом несправедливости и терроризма.