Андрей Новиков, независимый аналитик, для Чеченпресс, 28.04.05г.
Одна женщина, не сумев сесть в автобус, шла по пыльной дороге, с мчавшимися камазами, и ее никто не подвез. Наконец, остановился какой-то камаз, ее пригласили войти. Она вздохнула от облегчения и, помня опыт хиппи, тут же пожаловалась водителю, что два часа шла, и никто не захотел ее подвезти.
После этих слов водитель сразу остановился и высадил женщину.
Мораль, которую она вывела, была следующей: мир изменился, и изменился в худшую сторону.
Конечно, можно считать условностью худшую и лучшую сторону. Но я могу тоже констатировать, что человечество за последние двадцать лет изменилось не в самую лучшую сторону. Правда, произошли и хорошие изменения. Но я спрашиваю: не являются ли хорошие изменения маской для плохих?
Все дело в том, что наша жизнь – это дорога с двухсторонним движением; как та дорога, по которой шла эта женщина. В ней имеют место и хорошие, и плохие изменения. Но если мы внимательно присмотримся, то увидим, что все «хорошие» изменения носят очень поверхностный характер, а «плохие» – фундаментальный.
Давайте мысленно перенесемся в наше время из года 1987. Что мы видим? Первое, что нам бросается в глаза – это хорошо и модно одетые люди. Но при этом, всмотревшись в их лица, мы увидим, что это очень странные какие-то люди. Среди них очень много молодых, но молодые люди – это ведь та же самая новая одежда. Мы видим молодежь, как писал Евтушенко, а молодости нет. Присмотритесь, в самом деле, к этим молодым лицам, и вы увидите в них словно маску. Только если для более старшего поколения эта маска приклеенная, они ее приобрели вместе с изменения, то молодые родились с этой маской. В принципе же ничего нового в этих молодых людях мы не можем увидеть, и как бы привлекательно они не выглядели, в них обнаруживается поразительная банальность. Перенесясь в будущее, мы словно перенеслись в прошлое.
Далее нам бросится в глаза обилие компьютеров и всевозможной техники на каждом шагу. Интернет нас и вовсе приведет в восторг. И только приглядевшись к тому, как все это используется, мы поймем, что человечество скорее деградировало, чем достигло высот. Вся эта техника скрывает бессмыслицу нового чиновнического строя, пустоту людей, которые ею пользуются.
Изумят нас, скорей всего, и рекламные щиты: мы даже сочтем их показателем прогресса. На них мы увидим смеющиеся и счастливые лица, и на какой-то миг нам покажется, что это и есть новая Россия. Вот для кого мы старались! Но…вглядываемся и обнаруживаем пустоту. И мне кажется, эта рекламная пустота, не соответствие формы и содержания – поистине символ всей новой жизни в России. Ибо та же пустота – в телепередачах. Та же пустота – в новостях. Та же пустота – в политике.
Но что-то ведь произошло, говорим мы себе. Вот можем магазинчик себе купить, ведь частная собственность появилась! Мы приходим в магазинчик и говорим: можно магазинчик купить? И… слышим от охранника: «А рыбку еще не желаете половить?».
Вокруг – капитализм, но все по-прежнему нищие. Вокруг демократия, но все по-прежнему бесправны.
А как же свобода слова, спрашиваем мы себя. Ведь можно говорить, писать. Мы звоним в телестудии, и нам не отвечают. Пишем в газету – и нас выкидывают. Толстые журналы запружены непонятно чем. (Радио «Свобода» и его лучшие комментаторы вещают нечто такое, от чего так и тянет взорвать их пражскую студию).
Даже в разговорах с простыми людьми на улицах – нет никакой свободы слова! Они все точно языки прожевали: проглотили их вместе с пирожками.
Наконец, сделав несколько попыток поговорить с кем-то на улицах, мы поднимаем голову и видим перед собой… улыбающегося милиционера. «Как?! Неужели опять?!» – Да, опять, и еще много, много раз.
Американский президент целуется с российским президентом. Все танцуют гопака. Какая-то мать поет «Горбачев! Все будет горбачев. Все будет горбачев, я это знаю». Пугачева рехнулась, а София Ротару, истончившись, сделалась почти нереальной и превратилась в ветер.
А по той дороге идет среди пыльных машин немолодая женщина, и плачет… Что произошло с человечеством?