(Окончание)
В советское время Сергей Григорьянц сам подвергался преследованиям за свои политические взгляды, много лет просидел в тюрьме. В 1995 году у него убили сына, и ни у кого не возникло сомнений в том, что это сделали спецслужбы. Официальное расследование убийства ничего не дало и всячески тормозилось кем-то влиятельным.
Сергей Григорьянц помог мне обратиться в Думу. Он представил меня заместителю руководителя демократической фракции Думы «Яблоко» Сергею Митрохину. Тот направил депутатский запрос Генеральному прокурору Скуратову о незаконных действиях против журналиста Преображенского.
- Вот это действительно может помочь! – сказал мне Митрохин, одобрительно улыбаясь. И действительно – звонки из прокуратуры прекратились.
Об этих событиях я вскоре дал множество интервью. Обожженную обшивку двери моей квартиры я не стал менять. Каждый раз, когда ко мне приходили иностранные журналисты, я с гордостью им ее показывал.
А через два года после этих событий следователь Николаев прославился на весь мир, став главным действующим лицом в разрушении единственной в России независимой частной телекомпании НТВ.
5.
Многие спрашивают меня, для чего я поставил целью своей журналистской деятельности разоблачение ФСБ? Разве нет тем более интересных и, главное, безопасных? А главное – ведь аналогичные службы есть во всех других странах...
В этом и состоит логическая ошибка моих оппонентов. Да, контрразведки есть во всех странах мира, но они занимаются именно контрразведкой, а не подготовкой коммунистического реванша. Наша ФСБ – наследник сталинского НКВД, на котором лежит моральный груз греха за уничтожение многих миллионов невинных людей.
ФСБ не покаялась в преступлениях коммунистических предшественников. Даже свой профессиональный праздник ФСБ отмечает в день, который установил Сталин, – 20 декабря. Это то же самое, как если бы нынешняя германская контрразведка праздновала день основания гестапо.
В Германии после окончания Второй мировой войны фашизм получил моральное осуждение. Нам же не удалось провести свой Нюрнбергский процесс. Суд над КПСС, затеянный после краха коммунистического режима, был остановлен под давлением мощнейшего коммунистического лобби, сохранившегося во всех органах государственной власти. Коммунизм в Росси не получил морального осуждения и продолжает оказывать влияние на политику страны. Антизападные и антиамериканские настроения в российской дипломатии – результат деятельности коммунистов.
Наиболее явным выразителем коммунистической идеологии служит ФСБ. На нее перешел груз грехов сталинских предшественников. Поэтому я и занимаюсь ее моральным разоблачением, показываю крайнюю опасность ФСБ для России.
Образцом смелости мне служит генерал Олег Калугин. Ведь первым начав разоблачать КГБ в своих публикациях в советской печати в конце 1980-х годов, он вызывал огонь на себя. Но тогда с Калугиным я не был знаком, хотя и жил с ним в одном подъезде. Наш шикарный 11-этажный дом был выстроен для руководства КГБ. В нем получило квартиры много высокопоставленных генералов, в том числе мой отец, заместитель начальника пограничных войск, которые тогда входили в состав КГБ.
Почти каждым утром я встречался с Калугиным в лифте, но никогда с ним не разговаривал. Ведь Калугин был начальником управления «К», внутренней контрразведки, в задачи которого входила и слежка за советскими разведчиками. Знакомство с самим начальником этого управления становилось для меня небезопасным: мало ли, какой вопрос он мне задаст?..
Мы познакомились с Калугиным лишь через много лет, когда оба ушли из КГБ и занимались деятельностью по его разоблачению. Наша встреча произошла в редакции газеты «Московские новости», из которой меня вскоре изгнали. Нас познакомила известная журналистка Наталия Геворкян, которой мы оба давали интервью для статьи «Органы сильны связью с народом». Эта статья рассказывала о методах вербовки КГБ российских граждан. Вскоре Олег Калугин уехал в США, а я стал часто публиковать свои статьи о ФСБ в англоязычной московской газете «Москоу таймс». Оказалось, Калугин, находясь в США, внимательно читал мои статьи и пришел к выводу о том, что мы являемся единомышленниками. В мае 1999 года я побывал у Калугина в Вашингтоне, выступил там на международном конгрессе в качестве независимого эксперта по вопросам разведки, дал несколько интервью. В Москве это вызвало ненависть, о чем рассказывалось выше.
В начале 2000 года в России началась кампания по выборам президента России. Никто не сомневался в том, что им станет Владимир Путин, бывший директор ФСБ.
ФСБ возлагала на него большие надежды. Она, вместе со Службой внешней разведки –
СВР, стремилась придать ему романтический ореол супершпиона, притягательный в глазах провинциального обывателя. ФСБ надеялась, что Путин, придя к власти, начнет душить свободу слова и повышать роль органов ФСБ в жизни российского общества. Увы, так и случилось…
Поскольку Путин родом из Ленинграда (ныне – Санкт-Петербурга), где Калугин долгое время был первым заместителем начальника местного Управления КГБ, множество иностранных и российских корреспондентов стали обращаться к Калугину с просьбами об интервью о Путине: ведь тот в молодости был его прямым подчиненным!
Увы, Калугин поведал о том, что Путин вовсе не был выдающимся разведчиком. Более того, работа его признавалась неудачной. Именно поэтому после окончания командировки в ГДР он не был зачислен в центральный аппарат КГБ, в отличие от большинства своих коллег из провинции, а был с позором отправлен опять в Ленинград. Там, из-за его плохой характеристики, начальство определило его на самую бесперспективную должность, не дающую служебного роста, – помощника проректора Ленинградского университета по международным вопросам. Генерал Калугин подчеркивал, что Путин ушел из КГБ вовсе не по политическим соображениям, как многие другие чекисты, а из-за того, что у него не было служебной перспективы.
«Путину просто нечем было похвастаться, – заявил Олег Калугин в интервью российскому еженедельнику «Собеседник». – Если человек из загранаппарата направляется в резерв КГБ, причем не в какое-нибудь министерство союзного значения, а в университет, да еще и на должность помощника проректора по международным вопросам, – это говорит о том, что его наши кадровики по каким-то своим причинам посчитали профессионально непригодным. Так случилось с Путиным, который в 37 лет отправился на вышеупомянутую должность, а в 1991 ушел оттуда, поняв, что в этой организации ему уже ничего не светило…».
Когда Путин ознакомился с такими высказываниями Калугина, он пришел в ярость. Ведь они наносили прямой ущерб его президентской кампании! В отместку он назвал Калугина предателем в интервью российской газете «Коммерсант». А признать человека предателем может только суд. Таким образом, Путин назвал Калугина предателем без решения суда, пренебрегая презумпцией невиновности. Для юриста, которым Путин является по образованию, это было недопустимым.
И тогда Калугин обратился к Путину с открытым письмом. Его перепечатали все мировые средства массовой информации, кроме российских. Каждое слово било не в бровь, а в глаз.
«Г-н Путин, – писал генерал Калугин. – Недавно я удостоился сомнительной чести быть упомянутым Вами в интервью для российских журналистов: Вы назвали меня "предателем".
Будь Вы не высшим должностным лицом в государстве, гражданином которого я являюсь, я бы проигнорировал это оскорбление. Мне не привыкать.
С 1990 года, когда я публично выступил против КГБ СССР и высказался за радикальные реформы в стране, власть меня предала анафеме. Лишила наград, звания, пенсии. Завела уголовное дело. На помощь мне пришли 1,2 миллиона жителей Краснодарского края, избравших меня, несмотря на яростное сопротивление КПСС и провокации КГБ, народным депутатом СССР.
Весной 1992 года президент Ельцин обсуждал вопрос о назначении меня руководителем российской разведки, но тогда же он заметил, что мои бывшие коллеги из КГБ вряд ли примут меня вновь в свои ряды.
Ельцин был, скорее всего, прав, ибо последующие события не оставили сомнений в том, что дух чекизма – тоталитарного большевистского мышления, с его ненавистью и нетерпимостью к инакомыслию, – не только сохранился, но и возобладал в органах разведки и безопасности России. С приходом в правительство Примакова и Степашина чекистский дух пронизал многие коридоры российской власти. Сегодня он восторжествовал в Кремле.
Многие в России и на Западе до недавнего времени тешили себя надеждой, что Ваше юридическое образование будет содействовать построению в нашей стране правового государства. Но, очевидно, длительная служба в КГБ и ГДР притупила Ваше правовое сознание. Иначе и нельзя расценить Ваш чисто советский селективный подход к принципу презумпции невиновности – краеугольному камню правопорядка в демократическом государстве.
Без следствия и суда, других процессуальных норм Вы бросаете обвинения в предательстве неугодным Вам лицам. Даже Ваш предшественник, человек старой формации, при всех его слабостях не позволял себе такого беспардонного хамства в отношении граждан своей страны.
Будь я Вашего склада ума, я вполне мог бы заклеймить Вас как вора, взяточника и даже военного преступника, тем более, что за Вами тянется из Ленинграда дурно пахнущий след, а Ваши подельщики находятся в бегах за пределами России.
Но мне претит такое отношение к людям, даже к своим обидчикам. Все, что не доказано, не выверено, не имеет юридической силы, а потому не может быть вменено в вину кому бы то ни было.
Но Вы уже закусили удила, не осознав до конца, что в положении исполняющего обязанности президента Вам не пристало вешать ярлыки и уподобляться Вашим нынешним поклонникам из газеты "Завтра" (ультралевая коммунистическая газета. –
Примечание автора). Как ни парадоксально, но между "непримиримой оппозицией" и Вами существует кровная связь.
В отличие от Вас, анализировавшего проблемы НАТО в Дрездене, я сопоставил более простые и доступные каждому факты из Вашей биографии.
В декабре прошлого года Вы вернули на стены Лубянки мемориальную доску Ю.Андропова, духовного наследника "рыцаря революции" Феликса Дзержинского, символизирующего коммунистический деспотизм…
Вы прикармливаете послушную прессу, но боитесь встречаться с журналистами, не находящимися у власти на коротком поводке. Вы позволили больше месяца издеваться над корреспондентом радио "Свобода" Бабицким и заклеймили его как предателя только за то, что он хотел рассказать горькую правду о чеченской войне всем, кто хотел эту правду знать.
Наконец, на Вашей совести самая кровавая война против собственного народа после смерти Сталина. Под предлогом борьбы с терроризмом Вы фактически сровняли с землей целую страну, как будто она не является частью России, уничтожили тысячи невинных стариков, женщин и детей, послали на бойню едва оперившихся российских юнцов.
Вы объявили чеченцев организаторами террористических актов в Москве и Волгодонске, не предоставив до сих пор свидетельств их участия в этих преступлениях…
Как коренному ленинградцу, мне стыдно за Ваши речи, замешанные на большевистско-зековском жаргоне: "набьём морду", "замочим в сортире", "уничтожим как класс", "доведем до животного состояния". Загадочно погибший в авиакатастрофе Артем Боровик в одном из последних номеров "Совершенно секретно" цитировал Вас со ссылкой на знающих Вас людей: "Есть три пути воздействия на человека: шантаж, водка, угроза убийства".
Вы опасный, непредсказуемый человек, г-н Путин. Опасный не только для тех, на кого вы указали своим начальственным перстом, но и для дела демократии в России, для подрастающего поколения наших граждан.
В свое время я подал в суд на руководителей СССР за их противоправные действия в отношении меня. В августе 1991 года я был полностью реабилитирован президентом М.С.Горбачевым и с тех пор являюсь не опальным, а отставным генералом с вытекающими из этого гражданскими правами, пенсионным обеспечением и т.п.
В конце 1995 года я выехал по контракту на работу в США без намерения задерживаться там более трех лет. Но обстановка в России с тех пор существенно изменилась. Силы реванша перешли в наступление. Шельмование честных людей становится нормой.
В Россию В.В.Путина, криминализированную и коррумпированную, с ее карманной юстицией и судопроизводством, я не верю.
В этой ситуации я буду вынужден просить политического убежища в свободном мире в надежде, что в качестве политического беженца я смогу жить за пределами России с чувством достоинства и безопасности.
Вы можете гордиться, г-н Путин, что Вы открываете новую страницу в истории политической эмиграции в России.
Генерал-майор в отставке
Бывший народный депутат СССР
Олег Калугин.
20.03.2000 г.
Вашингтон, США».
Читая это письмо, отдаешь должное политической прозорливости Олега Калугина. Все, от чего он предостерегал в этом письме, сбывается в политической жизни России.
Сразу после выхода в свет этого письма Олег Калугин послал его по факсу мне и еще нескольким единомышленникам в России. В телефонном разговоре он попросил меня опубликовать это письмо в газетах демократической направленности. Увы, в нынешней Росси их уже почти не осталось!
Вначале по поручению Калугина я отправил письмо в «Известия», обратившись туда на правах одного из авторов этой газеты, поскольку ранее публиковался на ее страницах.
Трубку взял сотрудник международного отдела Алан Качмазов. С этим человеком я не был знаком.
На мой звонок он отреагировал как-то странно, не как журналист, а как офицер службы госбезопасности.
- А вы сами разделяете взгляды генерала Калугина? – спросил он строгим голосом.
- Разделяю на все сто процентов! – поспешил я успокоить его.
- Да?.. – с высокомерным удивлением протянул Качмазов и сказал, что доложит обо всем редактору отдела, а меня просит позвонить через пару дней.
Но звонок из «Известий» прозвучал сам уже через пять минут.
- Это Константин Георгиевич? – уточнил Алан Качмазов, и в голосе его слышался откровенный смех. – Расскажите подробнее о Ваших отношениях с Калугиным…
Этот звонок удивил меня. Ведь я не сообщал Качмазову не только своего отчества, но и номера телефона.
«Должно быть, он узнал все это в картотеке авторов «Известий»!» - успокоил я себя. Но ведь даже там он не мог бы узнать их так быстро…
Да он получил их в другом месте, в пресс-службе ФСБ! Это стало ясно через два дня, когда известинская статья о Калугине увидела свет. Она была написана в лучших традициях КГБ, то есть старалась увести читателей как можно дальше от правды.
Об открытом письме Калугина там упоминалось лишь мельком, да и то сущность его была искажена. Оно была названо «обращением», причем, неизвестно, к кому. В этом «обращении» Калугин якобы объявляет о своем решении принять политическое убежище – и больше ни о чем! Использована была всего одна фраза из открытого письма: «…я буду просить политического убежища в свободном мире…». А с какой стати он вдруг собрался его просить – не уточнялось. Главное – в статье ни слова не говорилось о том, что открытое письмо Калугина было обращено к президенту Путину. Озаглавлена статья была обидным словом «Невозвращенец».
В ней говорилось о чем угодно, но только не о содержании калугинского письма. Внимание было уделено второстепенным вопросам. Например, тому, как попало это письмо в редакцию. Разве подлежит этот вопрос обсуждению при современном развитии электронной техники?
В статье излишне многословно сообщалось, что передал это письмо я. Я был назван представителем Калугина, причем это слово было помещено в кавычках, которые в русском языке придают ему насмешливый и обидный смысл. А что плохого в том, чтобы быть чьим-то представителем?
Но почему-то газета поместила много рассуждений об этом. Она задавалась вопросом о том, может ли генерал Калугин иметь своего представителя в Москве? Но какое отношение это имеет к его открытому письму Путину?
С удивлением я прочитал о себе следующее: «Г-н Преображенский, как удалось выяснить "Известиям", проживает на юго-западе столицы в комплексе домов, принадлежавших в советское время МИД; там получали квартиры и сотрудники разведки, использовавшие дипломатическую крышу».
Все это было ложью, кроме того, что я действительно живу на юго-западе. Но комплекс домов принадлежал не МИДу, а Совету министров СССР. Как разведчик, я работал не под дипломатическим прикрытием, а под журналистским. В «Известиях» это хорошо знают, я много рассказывал о своей шпионской работе тамошним журналистам. Да и мой точный адрес имеется в картотеке «Известий»!
Однако следующий абзац внес полную ясность. «ФСБ, – говорилось в нем, – не располагает информацией о том, что в Москве у Олега Калугина действует "представитель", активно занятый публицистической деятельностью. Не пожелавший назвать себя сотрудник ФСБ заявил, что, во-первых, отношение к Олегу Калугину у офицеров службы резко отрицательное, а во-вторых, он не может иметь официального представительства в Москве. Он – никто».
Так из «представителя» я превратился в «представительство». Чушь какая-то! Разве я посылал письмо в «Известия» для того, чтобы выяснить, в каких отношениях я состою с генералом Калугиным?
Далее в статье речь пошла о вопросах, не имевших никакого отношения к открытому письму Калугина Путину. Так дьявол хитроумно уводит людей от истины.
Эта статья в «Известиях» явно была написана под диктовку ФСБ. Именно там журналисты газеты почерпнули сведения и о моем отчестве, и о номере телефона. Они были взяты из моего офицерского личного дела в департаменте кадров разведки. Но особую горечь вызывало другое – то, что журналисты «Известий», прежде славившиеся своими демократическими убеждениями, теперь, услышав имя генерала Калугина, немедленно звонят в ФСБ.
И все-таки полный текст письма Калугина Путину мне удалось опубликовать! Это сделала популярная газета «Версия». В своем редакционном комментарии она написала лишь следующее:
«Мнение, выраженное генералом Олегом Калугиным в этом письме, не обязательно совпадает с точкой зрения редакции. Тем не менее, редакция "Версии" считает возможным предоставить слово человеку, публично названному предателем».
Эти слова свидетельствовали о том, что не вся российская пресса находится под контролем ФСБ. И о том, что ФСБ не всесильна. Опубликование калугинского письма в «Версии» вызывало страшное раздражение ФСБ и гнев Путина. Гнев этот был обращен и на ФСБ, которая не справилась с заданием не допустить публикации открытого письма Олега Калугина в России. Среди читателей статья в «Версии» вызвала глубокий отклик. Я же торжествовал победу…
А у «Версии» вскоре начались неприятности. Зимой 2001 года в редакцию нагрянула группа сотрудников ФСБ. Они учинили обыски и допросы. Формальным поводом послужило то, что «Версия» опубликовала фотографию места дислокации затонувшей подводной лодки «Курск», сделанной с иностранного спутника. Эта информация была сочтена секретной, хотя была уже известной всему миру и вообще поступила из-за границы. Но чекистов это обстоятельство не смутило. Им сейчас вообще присуще стремление фабриковать фальшивые дела о шпионаже. А следствие в «Версии» вела военная контрразведка, отличающаяся особенной беспардонностью и неразборчивостью в средствах. Ведь она привыкла работать среди бесправных российских солдат и офицеров, которым некуда жаловаться.
- Нам не нравятся все ваши публикации о ФСБ! – со значением говорили военные контрразведчики сотрудникам редакции в частных беседах.
Без сомнения, среди этих публикаций было и открытое письмо генерала Калугина Путину.
В редакции «Версии» началось активное следствие, а на самом деле – хитрая чекистская игра. Журналистов начали вызывать на допросы, хотя говорить было, в общем-то, не о чем: ну, опубликовали фотографию, дальше что? Тем не менее, журналистов допрашивали по множеству раз в течение десятков часов. Разглашать содержание допросов человек не имеет права. Но о том, какие беседы там велись, можно легко догадаться – это были беседы вербовочного характера. Именно поэтому на допросы вызывали так много журналистов: чтобы потом нельзя было догадаться, кто из них завербован и теперь тайно сотрудничает с ФСБ. Ничем, кроме целей вербовки, нельзя объяснить, почему ФСБ затребовал из отдела кадров личные дела журналистов. Там можно найти компрометирующие материалы, которые легко использовать для вербовки.
Вскоре следствие прекратилось, так и не дав результата. Но это только кажется, что оно ничего не дало: похоже, ФСБ удалось взять «Версию» под контроль.
Газету словно подменили. Тон ее статей стал чуть более вялым, примирительным. Да, там и сейчас встречаются материалы, критикующие деятельность ФСБ, но меня не оставляет ощущение того, что они написаны под ее диктовку.
6.
В 2000 году в издательстве «Центрполиграф» наконец-то вышла моя книга «КГБ в Японии». Это был русский вариант книги «Шпион, который любил Японию», опубликованной в Токио в 1994 году. Именно ее русский текст я прятал тогда под кроватью. Это его ФСБ старалась заполучить тогда любыми путями. И вот – теперь она может ознакомиться с ним на страницах книги. Российская книга больше той, что вышла в Японии. Для нее я написал несколько новых глав, рассказывающих о работе КГБ и ФСБ на территории России. Во многих случаях эта деятельность наносила и наносит прямой ущерб гражданским правам россиян.
Семь ведущих московских издательств отвергли рукопись, не желая портить отношения с ФСБ. Однако восьмое, «Центрополиграф», согласилось! Это говорит о том, что тогда в России не до конца еще была задушена свобода слова. Журналист, желающий пробиться сквозь препоны, воздвигаемые ФСБ, в 2000 году еще мог это сделать. Но день ото дня это становилось все труднее.
Константин Преображенский, для Чеченпресс, 07.02.05г.
От Чеченпресс:
Константин Преображенский – бывший разведчик, журналист и писатель, автор книг о Японии: «Бамбуковый меч», «Спортивное кимоно», «Как стать японцем», «Неизвестная Япония» – и многочисленных публикаций. Книга «Шпион, который любил Японию» вышла в Японии в 1994 году и произвела эффект разорвавшейся бомбы. В ней предстает яркий противоречивый мир токийской резидентуры КГБ, показана скрытая от посторонних кухня разведки. Автор также рассказывает о деятельности КГБ в России – о военной контрразведке, работе в религиозных организациях, о подготовке разведчиков к работе за рубежом, особое внимание уделяя внутреннему контролю в разведке и мировых средствах массовой информации в качестве независимого эксперта по вопросам разведки.
Уважаемые читатели, через электронную почту нашего агентства вы можете задавать Константину Преображенскому вопросы по интересующим вас проблемам деятельности российских секретных служб как внутри РФ, так и за ее пределами. Ваши вопросы и ответы на них будут публиковаться в специальной рубрике «Ваш диалог с Константином Преображенским».