«Зажатое в державном кулаке
Зверье Петра кидается на волю:
Царица из солдатских портомой,
Волк – Меншиков, стервятник – Ягужинский,
Клыками рвут российское наследство».
(Максимилиан Волошин, «Россия»)
Продолжаются официальные славословия и здравицы в честь 283-летия учреждения в России прокуратуры. Везде не забывают подчеркнуть, что первым Генерал-прокурором России был назначенный на этот пост 12 января 1722 года указом Петра Великого Павел Иванович Ягужинский. Интересно, что в годы правления Путина в кабинетах российских прокуроров наряду с портретами самого Путина и его кумира Петра Первого появились и парадные портреты Павла Ягужинского. А вот одно из официальных описаний Ягужинского, позаимствованное нами с сайта Генпрокуратуры РФ:
«Первым генерал-прокурором Петр I назначил Павла Ивановича Ягужинского. Способный от природы, энергичный и честный, Ягужинский пользовался полным доверием Петра I, сказавшего про него однажды: "Что осмотрит Павел, так верно, как будто я сам видел". Это доверие Ягужинский оправдывал всегда. В то время как многие крупные, даже приближенные к императору вельможи нередко погрязали в лихоимстве и других злоупотреблениях, на генерал-прокурора даже не падала тень такого подозрения».
А вот еще одно официальное описание Ягужинского: «По отзывам современников, Ягужинский был видный мужчина, с лицом неправильным, но выразительным и живым, со свободным обхождением, капризный и самолюбивый. Он был очень умен и деятелен. За один день Ягужинский делал столько, сколько другой не успевал за неделю. Мысли свои выражал без лести перед самыми высокими сановниками и вельможами, порицал их смело и свободно. Талантливый и ловкий, он не робел ни перед кем. Не случайно светлейший князь Меншиков «от души ненавидел его».
Получается портрет честного, неподкупного, принципиального, прямодушного и невероятно работоспособного прокурора, верного слуги царя и отечества – можно подумать, что прямо с нынешнего Генпрокурора Устинова образ списан. Покопавшись в исторических источниках, дополнительно можно узнать, что Павел Ягужинский, поляк по национальности, родился в 1683 году в Литве. Отец его в 1687 году переехал в Москву и подрабатывал органистом в Немецкой слободе в Кукуеве. Далее можно узнать, что «Ягужинский, будучи красивым мальчиком, был взят в пажи и стал придворным. В 1701 его зачислили в гвардию, в Преображенский полк. Принявший православие, Ягужинский дослужился до офицерского звания и стал денщиком Петра I».
Чем занимался юный паж при царе? Об одном из его занятий на этом поприще поведал Пушкин, который, по свидетельствам современников, чрезвычайно гордился тем, что его предок арапчонок Ганнибал, служивший при Петре, в отличие от Ягужинского не чистил царские сапоги. Правда, из многочисленных свидетельств, дошедших до современности от эпохи Петра, выясняется, что круг обязанностей будущего Генерал-прокурора не ограничивался чисткой царской обуви. Ягужинский оказывал царю и более интимные услуги. Цитата из исторического источника:
«Ягужинский начал свою карьеру в Москве с чистильщика сапог, причем иногда промышлял и другими занятиями, о которых брауншвейгский резидент в Петровской России Фридрих Христиан Вебер пишет, что «чувство приличия запрещает (ему) распространяться о них» (Weber 1723). Ягужинский быстро стал любимцем царя и через несколько лет был уже генерал-прокурором Сената. Может быть, поэтому злые языки говорили, что в основе успехов – «содомский грех» с царем». Приведем еще одну цитату на этот счет: «Семнадцатилетний Павел Ягужинский, начав лакеем при Петре, быстро сделал неплохую государственную карьеру; поговаривали, что и тут не обошлось без «содомского греха».
Теперь можно детализировать, что подразумевает официальный сайт Генпрокуратуры РФ под «верной службой государю и отечеству» Ягужинского Павла Ивановича. Как и отмечает сайт, Ягужинский действительно оказался «талантливым и ловким» молодым человеком, знающим, как вести себя при российском властителе. Вот и другой историк пишет о Ягужинском: «Будучи красивым, живым и остроумным ребенком, он обратил внимание фельдмаршала Федора Алексеевича Головина, который сделал его своим пажом. В 1701 г. случай дал возможность Ягужинскому заговорить с царем. Петру I понравилась красивая речь, умение ясно и образно выразить мысли, и он зачислил его в гвардейский Преображенский полк, сделав своим денщиком. В этой должности он умел угодить не только царю, но и тем сильным людям, в руках которых было его будущее».
Понемногу начинает проясняться, что Петру Первому в Ягужинском понравилась не только «красивая речь», но и нечто другое. Как проясняется и то, чем именно «умел угождать царю» и иным «сильным людям, в руках которых было его будущее» будущий светоч прокурорской мысли России, великий предтеча г-на Устинова. Вот только не совсем понятно, почему в качестве доказательства высочайших моральных достоинств Паши Ягужинского сайт Генпрокуратуры роняет таинственное замечание о том, что «не случайно светлейший князь Меншиков от души ненавидел его». Появляется резонный вопрос: разве ненависть Меншикова к Ягужинскому служит доказательством честности и прокурорской принципиальности последнего?
Труды российских и европейских историков дают ясный ответ на этот вопрос. Петр, как замечает историк Н. Костомаров, «считал позволительным делать все, что ему придет в голову, и развлекаться тем, к чему влекла его необузданная чувственность». Не пренебрегал Петр и гомосексуальными связями. По выражению почтенного доктора Вильбоа: «В теле Его Величества сидит, должно быть, целый легион бесов сладострастия». Другой современник писал о «неистовых припадках похотливости» царя, во время которых «пол становился для него безразличным…».
Особый интерес вызывал у современников характер взаимоотношений Петра I c Александром Даниловичем Меншиковым. Познакомившись в ранней юности, царь и сын дворцового конюха долгие годы были вместе на полях сражений, в походах, зарубежных путешествиях. Они вместе вершили государственные дела и вместе пьянствовали, дурачились, таскались по кабакам и девкам. Именно Меншиков щедро уступил Петру пленную чухонскую проститутку Марту Скавронскую, ставшую затем его женой, а позднее и коронованной императрицей».
Окружающие молчат, умиленно улыбаются, а за спиной шепчутся об отношениях царя и фаворита. Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Некий преображенец, упившись в усмерть, публично орал, что государь «живет с Меншиковым бляжеским образом». Правдолюба высекли и сослали в Оренбург». Один из современных историков отмечает: «Позже в его денщиках появился Павел Ягужинский, литовец, сын учителя школы органистов, которого канцлер Головин подсунул Петру специально чтобы уменьшить влияние Меншикова». Таким образом, становится понятным, отчего светлейший князь Меншиков «от души ненавидел» Ягужинского. К правоохранным делам и прочим высоким материям эта ненависть не имеет ровным счетом никакого отношения – обычная ревность двух фаворитов-соперников при царе-гомосексуалисте.
Другой автор пишет: «Царская любовь стоила дорогого: семнадцатилетний Павел Ягужинский, начавший придворную карьеру с денщиков, стремительно достиг высших чинов и званий, став генерал-прокурором Сената, генерал-аншефом и получив графский титул. Он обладал привлекательной наружностью, был весел, остроумен, неизменно оживлен и часто пьян. Ягужинский, по свидетельству английского резидента леди Рондо, своими успехами был целиком обязан симпатичной внешности: «как красивый мальчик он был взят в пажи Головиным (президентом Посольской канцелярии)... а два года спустя по той же причине взят государем в камер-пажи». Петр настолько благоволил к своему пажу-денщику, что в этой привязанности кое-кто усматривал одну из причин охлаждения царя к бывшему любимцу – Александру Меншикову».
Фавориты во всем пытались подражать своему явно чокнутому царю. Если Петр женился на бывшей финской проститутке, обслуживавшей в походном обозе российских солдат, то и Ягужинский женился на такой своеобразной особе, чьи скандальные любовные похождения гремели по всей Европе и шокировали даже самого видавшего виды Петра. Из многочисленных и очень подробных описаний повадок супруги Генерал-прокурора выберем наиболее деликатное:
«Семейная жизнь Ягужинского складывалась очень неудачно. Его первая жена Анна Федоровна Хитрово оказалась особой очень неуравновешенной, совершала такие поступки, которые дают повод подозревать душевную болезнь. Во время частых отлучек мужа она стала страдать «меланхолией», выражавшейся не только в тоске, но и в буйствах. При отъезде мужа в 1720 г. с посольством в Австрию они приняли такой характер, что домашние решили довести их до сведения хозяина. Вернувшись из-за границы и застав жену в крайне непотребном виде, Ягужинский, имея в виду трех детей, решился не оставлять ее, надеясь, что его присутствие прекратит безобразия супруги. Но они возобновились.
Слухи об этом дошли до царя, и он заставил любимца начать бракоразводный процесс. Синод начал следствие. Выяснилось, что Ягужинская часто убегала из дому, ночевала неизвестно где, вела знакомство с непотребными женщинами, бродила вне дома раздетая, скакала «сорокой», ворвалась в церковь, оскорбляла священника. Первоначально Синод вынес ей предупреждение, но она не изменила своего поведения, совершая новые «мерзости» и бесчинства. Новое следствие подтвердило эти факты, и она была арестована. Ягужинский, вернувшись из отлучки по служебным делам, взял жену домой и «дал ей волю во всяком довольстве жить и ездить, гулять по ее собственной воле», с условием только ночевать дома. Но она вновь не оправдала доверия мужа, и в итоге она в 1723 г. была сослана в монастырь, и через несколько лет ее следы теряются».
О том, каким был Ягужинский популярным в народных массах, свидетельствует следующее характерное описание, сделанное очевидцем прямо с натуры: «Назавтра вышла из ягужинского дома, из той ягужинской люстры, команда не команда, свита не свита – вышли люди с ружьями, со свистами, с пением, человек даже до двадцати. И впереди всех шел Павел Иванович, господин Ягужинский, при звезде, при ленте и со шпагою. Он качался на ногах. С великим ужасом бежали от них прочь прохожие люди, и сворачивали лошадей люди проезжие, и от них бежали десятские, и рогаточные караульщики, а полицмейстерской команды сержанты и каптенармусы смотрели разиня рот, руки по швам». Как мы видим, российская прокуратура с самого момента своего учреждения, пользовалась в лице Ягужинского таким же доверием и поистине трепетной всенародной любовью, как и прокуратура нынешняя, при г-не Устинове.
Был ли честен и неподкупен Ягужинский? На этот вопрос он ответил сам. Приведем очень популярный в России, особенно в прокурорских кругах, исторический анекдот: «Дело было так. Собрал Петр всю свою компанию, зачитал доносы о воровстве, предложил единогласно принять закон о казни за это дело. Закон был прост. Если ты украл столько, что хватило бы на покупку веревки, – тебя вешают, если – на топор, – рубят голову, и т.д. Простой, понятный, честный закон. Писец радостно начал переносить изящную мысль на гербовый лист, но тут встал Генерал-прокурор Паша Ягужинский. «Ну, что ты, ваше величество, придумал, – с доброй улыбкой начал он свою прокурорскую речь, – ты ж один тут останешься. Мы все воруем, – каждый в свою меру!». Честный Ягужинский сел без малейшего трепета. Петр помолчал, потом сорвался в истерический смех. Заржала и вся потешная публика, все дружки петровой юности. Император велел Писцу порвать проект указа и удалиться вон. Так Петр простил своих друзей, простил родную страну, простил народ ее за великое, наивное лихоимство».
В завершение отметим, что Павел Иванович Ягужинский, первый Генерал-прокурор России, честнейший и принципиальнейший, если верить г-ну Устинову и его коллегам, российский деятель, преставился в 1736-м году в Санкт-Петербурге, в возрасте 53 лет. Как единодушно отмечают все историки, умер сей прославленный государственный муж от тяжелейшей формы алкоголизма. И не может быть абсолютно никаких сомнений в том, что Павел Ягужинский является не только основателем российской прокуратуры, но и ее духовным символом. Как и нынешний Генеральный прокурор России, Ягужинский полностью отдал всего себя любимому властителю, беспощадно искоренял в стране крамолу и при этом не забывал то и дело запускать лапу в государственную казну.
Рауль Каландаров, Казань, для Чеченпресс, 14.01.05г.