Сейчас многие нохчи борются бок о бок с украинцами против общего врага. Наверное, еще больше их – сочувствуют и по мере сил помогают Украине.
Со своей стороны Украина стала для чеченцев еще одной площадкой для политической, военной и культурной деятельности. Здесь чествуют героев ЧРИ в названиях улиц и памятных табличках. Здесь база ичкерийских вооруженных формирований. Чеченские воины получили возможность не только отомстить русским, но и подготовиться к современной войне. Иншалла (как говорят мусульмане) эта подготовка им понадобится не только в Украине.
Киев сделал первые, пока нерешительные шаги на пути дипломатического признания ЧРИ. Постановление Верховной Рады от 18 октября 2022 года отвергло легитимность российского суверенитета над Чеченией.
Обычно праздничный день – повод отмечать успехи и достижения. Но не менее полезно будет проговорить вслух некоторые проблемы и барьеры, существующие между чеченцами и украинцами. Не для выдвижения претензий или выяснения отношений. Напротив – для роста понимания и доверия в будущем.
Имперская оптика
Хотя проблемы взаимного восприятия реально существуют, они почти никогда не становятся темой открытой полемики. Украинцы обсуждают чеченцев между собой, так же и чеченцы выносят оценки украинцам преимущественно в своем кругу. Без обмена аргументами стороны остаются в неведении и лишены возможности изменить устоявшееся мнение.
Описанное далее, безусловно, касается не всех. И у каждого оно проявляется по разному.
Сила тенденциозных представлений о другом народе варьируется от подсознательных стереотипов до твердых мировоззренческих убеждений. Одни проявляют свое восприятие в непроизвольных высказываниях и поведении. Другие – готовы активно и открыто доказывать правоту своих взглядов. Часто даже опыта личного общения между представителями обоих народов недостаточно. Помочь тут может только искренний разговор и глубокое погружение в тему.
И украинцы, и чеченцы имеют за плечами мощный опыт противопоставления себя империи. Однако по инерции они продолжают смотреть друг на друга через имперскую оптику.
Наши люди не лишены ориенталистского отношения к народам Северного Кавказа. В такой картине мира чеченцы – цивилизационно отсталые носители диких и благородных черт, крепко скованные архаическим кодексом поведения и родоплеменными узами. Они необузданны, склонны к религиозному радикализму и криминальным методам достижения цели.
В то же время мы, в представлении многих чеченцев, – просто несколько иная версия русских. Народ без выраженной национальной идентичности и собственной истории, едва ли не случайно поссорившийся со “старшим братом” и так же внезапно способный с ним помириться. Семейные конфликты болезненны, но недолговечны. Да и не присуща мягким украинцам бескомпромиссная борьба.
Это именно имперская колониальная оптика, ведь так нас – чеченцев и украинцев – смотрят сами русские. Мы не согласны с шовинистическими характеристиками по отношению к себе, но с доверием воспринимаем шовинистические характеристики, выписанные другому. Ибо долгое время народы империи не обходились без русского посредника в познании друг друга. Итого, мы плохо знаем истинные мотивы и ценности другого.
Кризис доверия
Украинцы слышали о чеченских войнах, но почти ничего не знают о чеченской государственности, ее политических ориентирах, идеологии. Это приводит к ложным выводам, вроде того, что кадыровская деспотия – это и есть та самая независимость, к которой стремились чеченские моджахеды. Если Кадыров такой субъектный, если чеченская культура не под угрозой, а Грозный выглядит как Дубай, то чего еще этим «сынам гор» нужно для счастья?
Между тем, чеченцы преимущественно ничего не знают о нашем казачестве и освободительной борьбе ХХ века, о влиянии тех исторических событий на отношение Украины к России и об их влиянии на современную войну. Чеченцы сравнивают, за какую цену независимость досталась Украине и Ичкерии в 1991 году. Приходят к выводу, что украинцы получили свою независимость даром и не знают ей цену.
К сожалению, такие стереотипные украинцы и чеченцы (назовем их условно «малороссы» и «дикари») в природе существуют. Если поискать в жизни примеры и подтверждения своим стереотипам – найдется достаточно. Но ведь не такого сорта личности и ситуации определяют национальное «я» своих народов.
Имперская оптика плоха не только тем, что несправедлива. Искаженное восприятие друг друга порождает недоверие, мешающее эффективно сотрудничать ради достижения общей цели.
Украинцы не вполне уверены, что взаимодействие с «террористами» чеченцами случайно не запятнает их репутацию. Да и имеет ли ичкерийское дело перспективу в нынешних условиях, чтобы его поддерживать? Между тем чеченцы опасаются, что Киев может их предать, пойдя на мировую с Москвой. Пока «семейная ссора» продолжается, моджахеды нужны. А дальше эти славяне легко договорятся между собой за счет нохчей.
Соперничество борцов за свободу
Чеченцы склонны несколько снисходительно относиться к русофобским порывам украинцев. Неофитским, по их мнению. Это они, моджахеды, знают истинную цену России и ее нутро. Ведь русско-чеченские войны были вовремя не услышанным предостережением для Украины и остального мира. Если бы Россию остановили в Грозном, она бы не дошла до Мариуполя. Без Самашек не было бы Бучи.
Эти аргументы верны, если только не гиперболизировать их. Чеченцам искренне обидно, когда украинцы этим пренебрегают и начинают вести отсчет эры российского империализма только с себя: с 2014-го или 2022-го. В то же время, и чеченцы в большинстве своем не осознают, что летопись вооруженной борьбы Украины за независимость начинается, по меньшей мере, с 1917 года.
Иллюзия «братской для России Украины» поддерживается не только мифами о славянской и православной солидарности, но и внешне мирным периодом сосуществования Киева с Москвой именно в то время, когда на Кавказе шли кровопролитные войны. Вместе с другими влияниями, Россия привила тогдашней Украине нарратив о «злых чеченах». К сожалению, имеют место также несколько позорных примеров выдачи россиянам чеченских повстанцев, пытавшихся найти временное прибежище в Украине.
Постсоветская Украина долго шла в фарватере Москвы. Но и независимая Чечня по существу стремилась к тому же. Джохар Дудаев и Аслан Масхадов практически непрерывно вели переговоры с Россией и предлагали ей те или другие уступки. Лишь бы наладить мирное сосуществование, добиться признания. Попытки договориться не прекращались даже в условиях полной российской оккупации. Следует признать очевидное: война всегда была выбором Москвы. Если бы в 1994 году Россия начала с Крыма, а не с Чечни, то сегодня бы не чеченцы, а мы выступали в роли неуслышанных пророков.
В то время как украинцы все же вспоминают об ичкерийских предтечах и начинают сравнивать себя с ними, сразу дает о себе знать чеченская гордость. Мол, Украина воюет в “комфортных” условиях, на полном западном обеспечении. А моджахедам никто не помогал, и силы были в сто раз более неравны. Украина ведет оборону танками и самолетами, имеет стабильный тыл. Между тем, “чеченский атом – гранатомет”. Партизанская война более тяжелая, более самоотверженная и более героическая. Попробовали бы хвастуны украинцы так повоевать!
Украинцы попробовали, только это было давно: в 1920-х, в 1940-х. И враг был тот же, и геноцидные методы те же. Только в Украине чекисты боролись с атаманами и боёвками, а в наше время на Северном Кавказе – с амирами и джамаатами. К великому счастью Украине не приходится переживать этот адский опыт вновь. И демографическая пирамида в Украине уже не даст повторить тотальную партизанскую войну.
Важно понять, что относительный паритет военных возможностей позволяет Украине вести войну с Россией по цивилизованным правилам с соблюдением международного гуманитарного права. На ракеты мы отвечаем ракетами. Чеченские партизаны на российские ракеты имели возможность отвечать лишь диверсиями и терактами. Терроризм – война слабых, стратегия отчаяния. Чеченские террористы убивали гражданское население так же, как это делали российские военные. Но из-за убийства мирных репутация чеченцев страдала больше, чем репутация русских. Парадокс восприятия: сбрасывать на колонну беженцев авиабомбы – более «цивилизованный» метод убийства, чем взрывать пояс смертника в толпе.
Обвинение коллаборантов
Обидно, что некоторые украинцы позволяют себе винить чеченское общество в пассивности и пророссийскости, упрекают его в отсутствии восстаний здесь и сейчас. Возможно, эти украинцы не вполне отдают себе отчет в масштабах того, что произошло с Чечней, прежде чем маяк свободы превратился в кадыровскую сатрапию. Три десятилетия вооруженного сопротивления, сотни тысяч убитых, сотни тысяч беженцев и эмигрантов. Геноцид, «чеченизация», безумная пропаганда и подкуп. И все это в республике по территории меньше одной Ровенской области, с населением полтора миллиона. Подобные упреки являются грубым неуважением ко всем борцам с империей прошлого и современности.
Так получилось, что критические вехи современной истории Украины были близки по времени с потерями ведущих лидеров вооруженного подполья чеченцев. Легитимно избранный президент ЧРИ Аслан Масхадов погиб в марте 2005 года – вскоре после победы Оранжевой революции. Создатель и первый амир Имарата Кавказ Дока Умаров умер от отравления осенью 2013-го – накануне Евромайдана, оккупации Крыма и АТО. Аслан Бютукаев, последний лидер организованного вооруженного подполья на Северном Кавказе, убит в начале 2021-го – за год до начала российского полномасштабного вторжения в Украину.
Упрекая свободных чеченцев за коллаборантов-кадыровцев, украинцы сначала должны ответить себе: а сколько носителей синих паспортов с трезубцем теперь воюют против Украины за Путина? Можно пойти еще дальше и вспомнить об огромном количестве украинцев и выходцев из Украины, которые в составе федеральных сил подавляли освободительную борьбу на Северном Кавказе. Самый известный военный преступник того времени – Юрий Буданов. Он родился в Донецкой области, окончил Харьковское танковое училище. Вероятно, родители Буданова так и остались в Харцызске и были гражданами Украины.
Мораль истории с кадыровцами проста: если проигрываешь России собственную освободительную войну, дальше будешь помогать России побеждать другой народ. Путин завоевывает Украину для того, чтобы потом украинцы завоевывали для него Европу. В конце концов, все это было уже. Считать, что современная российская агрессия сделала украинцам прививку на все времена от подчинения русским – опасная иллюзия.
Почему в Украине не будет своего Кадырова?
Все-таки в истории с манкуртами есть один важный нюанс. Чем отличается украинец Юрий Буданов от чеченца Апти Алаудинова? Первый был российским военнослужащим и не позиционировал себя как украинский воин. Так же, как и абсолютное большинство связанных с Украиной военных на службе Кремля. Украинцы под российским триколором – незаметны. С кадыровцами ситуация иная. Они выпячивают свою чеченскость, соперничают с ичкерийцами за право считаться наследниками Байсангура и Мансура.
Антипутинские чеченцы обижаются, когда сталкиваются с бытовой чеченофобией украинцев. Каждый раз приходится призывать не называть кадыровцев чеченцами. Но для украинского обывателя это отличие столь не очевидно. По внешним атрибутам может создаться впечатление, будто в этой войне есть две чеченские армии: одна на украинской, другая – на российской стороне. Игнорировать украинский коллаборационизм объективно легче, чем чеченский.
Впрочем, это не значит, что чеченцы большие манкурты, чем украинцы. Пределы дозволенного в национальном самовыражении определяют не сами коллаборанты, а Москва. Кадыровцам разрешили быть чеченцами. Малоросам быть украинцами – нет. Причина разного отношения заключается в отличных ролях, расписанных русским империализмом. Для Кремля чеченцы – «наши сукины сыновья». В то же время украинцы – демографический ресурс под тотальное поглощение государственным народом РФ.
Да, Кадыров имеет право на свои туземные танцы с бубном. Но республика Кадырова – это клановая деспотия, насаждённая русскими в проигравшей оккупированной стране. Это полная противоположность свободолюбивому идеалу чеченской нации. Кроме ежедневного террора и лизоблюдства, в Чечне Кадырова господствует также менее заметный украинцам религиозный гнёт. Кадыровская версия ислама чужда многим его подданным, но безальтернативна в публичном пространстве.
Демонизированному всеми Кадырову назначена роль громоотвода, когда речь идет о крайних эксцессах российской повседневности. Так же и воображаемая война Чечни с Украиной – это яркая иллюзия, в которую инвестирует не только Кадыров, но и русские: от провластного Соловьева до оппозиционного Кара-Мурзы. Кто же совершает в Украине зверства – если не дикари-чеченцы? И сможет ли после этих преступлений украинец протянуть руку чеченцу для совместной борьбы с Москвой? Может уж лучше с братьями-славянами помириться? Ради подведения к таковым выводам весь этот спектакль.
Украинцы должны понять, что такое кадыровская Чечня. В то же время чеченцы должны осознать, чем для Украины является «славянское братство». Украинская нация не нуждается в опекунах и старших братьях. Общее этническое происхождение и религия не являются для Украины определяющими критериями выбора союзников. Современная война с Россией – это борьба за сохранение собственного национального «я»: языка, культуры, истории. Они отличны от русских, чтобы там не вещала на весь мир путинская пропаганда. Украинцы – нация воинов, как и чеченцы. В «комфортных» или не очень условиях – они будут оказывать сопротивление захватчику. Ставка порабощенных народов на сотрудничество с Украиной – выигрышная. Поражение украинцев будет поражением и чеченцев.
Выбор союзников
Разногласия между чеченцами и украинцами возникают также в вопросах международной политики. Отношение многих чеченцев к Западу скорее негативное, и проектируется также на Украину. Во-первых, Запад разочаровал чеченцев, когда никоим образом не поддержал их освободительную войну. И даже не наказал Москву за геноцид – вопреки своим разрекламированным принципам. Во-вторых, Запад воспринимается как империалистическая сила, угнетающая мусульман, с которыми у чеченцев сильно развита религиозная солидарность. В-третьих, многие аспекты западного либерализма неприемлемы для носителей более консервативной религиозной морали.
Киев стремится к дружеским отношениям со всем миром, но сотрудничество с Западом для нас в приоритете. Именно западные страны больше всего инвестируют в украинскую стойкость и оборону. Европейские страны – образец общественного строя для Украины. При этом уровень зависимости Украины от США и Европы часто преувеличивается теми же чеченцами. Западное оружие действительно важно, но его все время не хватает и почти не существовало как фактора в первые, наиболее критические, дни и недели вторжения 2022 года. Самолеты и танки от партнеров – не подарок с неба, а результат отчаянной борьбы украинской дипломатии. Ни Брюссель, ни Вашингтон не могут приказать Украине сдаться или принять те или иные условия. Мы зависим от них, но мы не марионетки.
Киев не убедит чеченцев полюбить Европу. Особенно тех из них, кто десятилетиями вынуждены жить в европейских странах как беженцы от российской оккупации. Наши отношения с чеченцами должны быть достаточно прагматичными и гибкими, чтобы мириться с существующими разногласиями во взглядах на мир. В конце-концов, украинское общество довольно плюралистично, и в этом наша сила, а не слабость. Мы каждый день находим общий язык с отличающимися от нас согражданами. Разве не найдем общий язык с порабощенными Россией народами?
Чеченцы также должны понять, что Украина не монолит, а бурлящий котел. Здесь есть сознательные и не очень, есть друзья и есть недруги. Наладить сотрудничество можно всегда, но для этого необходимо прилагать усилия: искать партнеров, лоббировать свои интересы.
Статью подготовил Максим Майоров, эксперт Центра исследования безопасностной среды “Прометей”, специально для читателей сайта международного разведывательного сообщества InformNapalm