Просящий убежище во Франции Ихван Гериханов 1993–1998 годах руководил Конституционным судом Чечни. Сейчас, в изгнании, он возглавляет Национальный трибунал по военным преступлениям в Чеченской Республике Ичкерии. Он и сам был непосредственным свидетелем событий тех лет.
В интервью Кавказ.Реалии Ихван Гериханов рассказал, что общего он видит между войнами в Чечне и Украине, стоит ли ожидать международного суда над президентом России Владимиром Путиным, была ли альтернатива второй чеченской кампании и какое будущее у чеченской диаспоры в Европе.
Запад оперативно отреагировал на военную агрессию России в Украине. На ваш взгляд, почему такой реакции не было 30 лет назад?
– Действительно, уже на пятый день агрессии Международный уголовный суд в Гааге усмотрел наличие признаков геноцида в действиях российских войск в Украине. При этом чеченцы еще в 90-е годы предупреждали, что Европа ещё узнает методы и имперские амбиции России, но нас тогда не услышали.
Причин, по которым Европа и США не отреагировали на войну в Чечне, несколько. В новейшей истории это первый случай, когда проживающий на своей исторической территории небольшой народ провозгласил суверенитет от монстра, каким был Советский Союз. Тогда мы стучались во все двери, доводили информацию в самых разных форматах – от фотовыставок и конференций до открытых обращений и публикаций преступных документов российских властей. Например, в нашем распоряжении оказался правительственный документ самого начала первой войны в Чечне за подписью Виктора Черномырдина (председатель правительства России в 1993–1998 годах. – Прим. ред.) с предложением под видом эвакуации мирного населения расселить чеченцев в Сибири и на Дальнем Востоке. Но Запад тогда настаивал – война в Чечне – внутреннее дело России, в которое никто не должен вмешиваться.
– Можно ли говорить, что война в Украине берет истоки в 1999 году?
Никто из партнеров по антигитлеровской коалиции не отреагировал на депортации целых народов в 1943–1944 годах
– Конечно, нынешняя война – итог равнодушия мира и в 1999 году, и ранее. Когда началась война в Украине, весь мир увидел, что именно когда-то происходило в Чечне. Буча и Самашки – один метод и один почерк.
Но и задолго до этого никто из партнеров по антигитлеровской коалиции не отреагировал на депортации целых народов в 1943–1944 годах. Кто дал оценку этим и иным событиям? Кто ответил за сотни тысяч убитых, кто возместил им ущерб? Это и есть пример безнаказанности, стимулирующей других к аналогичным действиям.
Еще при подписании Хасавюртовских соглашений Кремль был нацелен на реванш. Напомню его предысторию: в августе 1998 года салафиты сел Карамахи, Чабанмахи и Кадаре – это Буйнакский район Дагестана – провозгласили создание независимой общины, жизнь которой регулируется шариатским судом. Был создан автономный анклав, известный как Кадарская зона. Директор ФСБ Сергей Степашин тогда потребовал не трогать их, чтобы люди жили как хотят, по своей совести. Считаю, это было уловкой, капканом для Ичкерии, спровоцировавшим начало второй войны.
-12 мая исполнилось 25 лет "Договору о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерией". Вы помните, как он был подписан?
– Конечно! Я тогда был участником подготовки к этому событию. Договор был подписан 12 мая 1997 года в Кремле гарантами конституций двух стран, а значит, и лидерами субъектов международного права. Это бесспорный юридический факт признания суверенитета нашей республики бывшим непримиримым врагом на поле брани. Этому предшествовали переговоры с Черномырдиным по буденновским событиям 1995 года, ставшие началом мирного взаимодействия, и Хасавюртовские соглашения 31 августа 1996 года.
В своей эйфории мы не заметили слова генерала Лебедя (в июне-октябре 1996 года секретарь Совета безопасности России. – Прим. ред.) о том, что ему нужно "время для подготовки волкодавов"(документального подтверждения этому нет. – Прим. ред.). Это были реальные планы последовавшего через три года реванша.
Если возвращаться к мирному договору 1997 года, мы до конца не верили, что Россия пойдет на такой шаг. Повторюсь, ему предшествовала большая подготовительная работа. Например, по просьбе Ивана Рыбкина (в 1994–1996 годах председатель Госдумы, в 1996-1998 годах секретарь Совета безопасности России. – Прим. ред.) я с чеченской группой от правительства республики подготавливал документ о создании общей экономической зоны, его должны были рассмотреть парламенты России и Ичкерии. Тогда мы практически пришли к общему знаменателю, но "партии войны" был невыгоден мир, и она взяла реванш.
– Сегодня в Москве снова все решает "партия войны"?
– Сегодня российское общество зомбировано. Я общаюсь с друзьями, знакомыми, партнерами из России, практически все повторяют за телевизором: мы устанавливаем порядок, убиваем "нацистов", мы несем мир. Также говорили во время двух войн в Чечне – "мы наводим конституционный порядок". Навели так, что не дай бог повторения.
Самое смешное: в Чечне также проходил референдум о независимости, нас уничтожили за стремление к ней ковровыми бомбардировками, а тут в чужом государстве провели якобы "референдум" о вхождении в состав России и стали требовать его немедленного исполнения.
– Был ли шанс, что Россия не нарушит мирный договор 1997 года?
– К сожалению, наши руководители не услышали голос разума, исходящий от тех, кто предупреждал, что это хрупкий мир и надо быть готовым к провокациям.
В независимой Чечне, как утверждают российские СМИ, царил полный произвол с шариатскими судами и внесудебными расправами, а полевые командиры не могли поделить власть, терроризируя мирное население. Вы были председателем Конституционного суда как раз в те годы. Что бы вы могли им возразить?
– Как юрист и убеленный сединой человек, я не могу лукавить и никогда этого не делал. В Ичкерии царил такой же беспорядок, что и по всей России. В послевоенные годы, независимо от территории и государства, очень трудно наладить жизнь в правовом поле.
Внесудебные расправы – наследие российской действительности. Введение шариатских судов было признано ошибочным на уровне высшего законодательного органа, они действительно выходили за рамки Конституции Чеченской республики Ичкерии.
Я считаю шариатские суды провокацией
Лично я считаю их провокацией: взяли Уголовный кодекс Судана и, поменяв в преамбуле название государства, скопировали текст. Чеченское общество не было готово принять в полной мере шариатское правовое поле, потому что, во-первых, у нас другой менталитет, а во-вторых, оно предусматривает меры наказания, которые оскорбляют честь и достоинство человека. Этого никогда не было и не будет у чеченцев. Основа поведения и мировоззрения чеченцев – Коран и Сунна.
В будущем, когда Чечня вновь станет независимой, народ должен определить формат своей правовой системы на референдуме. Но я убеждён, что шариатский суд в том виде, в котором он сегодня известен во всем мире, чеченцам не подходит.
Вы эмигрировали из России достаточно поздно, в конце 2019 года. К этому времени в Европе уже сформировалась чеченская диаспора. Что вы увидели? Растворяется ли диаспора среди европейских народов или ждет возвращения домой?
– К сожалению, я увидел разрозненность диаспоры и борьбу за сферы влияния и методы воздействия на подрастающее поколение. Основная масса, более 80% покинувших республику, живут своей жизнью на новом месте, их не волнует политическое положение дел на родине.
Будущего у чеченской диаспоры в Европе, если ничего не поменяется, я не вижу. Через два поколения она может потерять национальную идентичность и реальную любовь к отчизне. Уже нынешнее поколение детей и молодежи зачастую не видит себя на исторической родине.
В последнее время Франция и другие европейские страны все чаще экстрадируют и депортируют чеченцев в Россию. Некоторые политики делают популистские ксенофобные заявления, называя чеченцев преступниками. Какая стратегия позволит убедить европейские власти в реальности угрозы в России?
– Диаспора должна быть монолитной, а ее лидеры – более доступными простым людям. Чеченцы очень дисциплинированы вне своей родины, и надо создать условия, чтобы молодежь тянулась к национальным обычаям, языку и культуре.
Нужно создавать в Европе отдельные поселения диаспоры, строить школы и культурные центры. Чеченская диаспора, сотни лет проживающая в Иордании, Турции и иных неевропейских государствах, сохранила обычаи и культуру предков. В Европе это трудно сделать, но возможно, если хотя бы одно из государств оценит пользу от создания территории компактного проживания чеченцев.
Кроме того, нам надо активнее включаться в политическую жизнь в местах пребывания диаспоры, создавать политические объединения и участвовать в существующих. Уже есть примеры, когда наши представители попадали в муниципальные законодательные органы, а в Германии, например, становились даже депутатами Бундестага.
По поводу же реальности российской угрозы в тотальном попрании прав человека мир убеждать уже не нужно. Все увидели истинное измазанное кровью жертв лицо имперской политики.
– На ваш взгляд, суд российского руководства в Гааге за предъявляемые военные преступления реален?
– Я не сомневаюсь в том, что он состоится! Правда, неизвестно, будет ли это при жизни Путина или после. Но вердикт должен быть вынесен всем причастным к военным преступлениям и геноциду народов.
Вердикт должен быть вынесен всем причастным к военным преступлениям и геноциду народов
Наш голос наконец-то услышан, и Сенат США упомянул, что события в нашей республике в 90-х годах следует рассматривать как военные преступления и преступления против человечности. Это радует и даёт нам надежду. Правда одна, и она будет непременно истребована.
***
Представители чеченской диаспоры проводят в Европе акции против "замалчивания преступлений, совершаемых политическими и военными силами России в отношении жителей Чечни во время двух войн".
В последние недели известные европейские чеченцы приезжают в Киев, чтобы выразить поддержку украинскому народу. В апреле Киев посетил сын избранного президента Ичкерии Анзор Масхадов. В интервью Кавказ.Реалии он рассказывал, почему мировое сообщество так по-разному реагирует на войны в Чечне и в Украине.