Глава 7. ФСБ против народа

Освещение некоторыми средствами массовой информации конкретных террористических акций несет в себе порой не менее опасный потенциал, чем сами террористы. В этой связи интересам обеспечения безопасности общества отвечает продуктивное взаимодействие средств массовой информации с властями, в том числе и правоохранительными органами.

Н.П.Патрушев. Из речи на международной научно-практической конференции «Международный терроризм: истоки и противодействие» Санкт-Петербург, 18 апреля 2001 года

Итак, террористы не определены, точнее определены как не чеченцы. Несостоявшийся взрыв в Рязани наводит общественность на мысль, что за взрывами стоит ФСБ. Для «партии войны» это лишнее указание на то, что большую войну в Чечне нужно начинать немедленно. Не случайно именно на 24 сентября, как если бы взрыв в Рязани состоялся, было назначено жесткое выступление Путина и всех силовых министров.

24 сентября, как в хорошо спланированном спектакле, российские политики начинают дружно требовать войны. Патрушев сообщает, что террористы, осуществившие взрывы жилых домов в Москве, в настоящее время находятся в Чечне. Мы знаем, что это ложь. Источники информации Патрушев не указывает, так как их нет. Доказательств Патрушев не приводит. Его пресс-секретарь Зданович говорил лишь о возможном или вероятном отходе террористов в Чечню (или в страны СНГ). Но Патрушеву нужно начинать войну, и он утверждает, что Чечня превратилась в рассадник терроризма.

Рушайло указывает, что оргпреступность, в том числе и зарубежная, опираясь на чеченский плацдарм, развернула «широкомасштабную подрывную деятельность против России. (...) Правоохранительные органы и вооруженные силы обладают достаточным потенциалом для защиты интересов России на Северном Кавказе. (...) Федеральные силы готовы к проведению силовых операций». Иными словами, МВД собирается воевать с Чечней в рамках борьбы с организованной преступностью, в том числе и с международными ОПГ. Можно подумать, что на всей остальной территории России с преступностью обстоит благополучно.

О ситуации на Северном Кавказе и возможных последствиях для России в интервью газете "Сегодня" рассказывает председатель комитета СФ по безопасности и обороне Александр Рябов. По его мнению сегодня происходит геополитический передел мира под прикрытием мусульманских лозунгов. Для врагов России главное -- создать в "мягком подбрюшье" России слабую зону. Это уже похоже на заговор Сионских мудрецов, только мусульманских. «Геополитический передел мира» -- это серьезно. Тут без большой войны никак не обойтись.

Газета "Век" публикует интервью вице-президента коллегии военных экспертов Александра Владимирова, который считает, что лучший выход сейчас – это маленькая победоносная война в Чечне. По его мнению, санитарный кордон вокруг Чечни, предлагаемый Путиным -- хорошо, но это должно быть только первым шагом, так как кордон ради кордона -- занятие бессмысленное. (Точку зрения Владимирова, безусловно, приняли во внимание и начали сразу со второго шага – полномасштабной войны).

Последний решающий голос за войну был подан находящимся в Астане премьер-министром Путиным: «Российское государство не намерено спускать ситуацию на тормозах. (...) Происходившие в последнее время неспровоцированные нападения на сопредельные с Чечней территории, варварские акции, приведшие к человеческим жертвам среди мирного населения, поставили террористов не только вне рамок закона, но и вне рамок человеческого общества и современной цивилизации». Авиаудары наносятся «исключительно по базам боевиков, и это будет продолжаться, где бы террористы ни находились. (...) Мы будем преследовать террористов всюду. Если, пардон, в туалете поймаем, то и в сортире их замочим».

Настроение в обществе в те дни лучше всего характеризовал тот факт, что после крылатой фразы «в сортире замочим» рейтинг Путина вырос. Пропагандистская кампания сторонников войны достигала желаемого результата. Согласно опросу общественного мненрия, проведенному Всероссийским центральным институтом общественного мнения (ВЦИОМ), почти половина россиян была убеждена в том, что взрывы в российских городах осуществляли боевики Басаева, еще треть винила в этом ваххабитов во главе с Хаттабом. 88% процентов опрошенных опасались стать жертвой теракта. 64% согласны были с тем, что всех чеченцев следует выслать из страны. Такой же процент высказался за массированные бомбардировки Чечни.

Взрывы домов переломили общественное мнение. Маленькая победоносная война казалась естественным и единственным способом борьбы с терроризмом. То, что террористы не чеченцы, а война не будет маленькой и победоносной, одурманенная страна еще не знала.

Обратим внимание на вопиющее отсутствие логики. Чеченское руководство отрицает свою причастность к терактам. Зданович подтверждает, что чеченцев среди исполнителей теракта нет, но указывает, что террористы «вероятно» скрылись в Чечне. Из этого «вероятно» выводится «чеченский след» террористов, на основании которого, в свою очередь, Чечню пока что начинают бомбить. Аслан Масхадов заявляет о готовности вести переговоры, но его не слышат. ФСБ важно втянуть Россию в войну как можно скорее, чтобы выборы президента России происходили на фоне большой войны и чтобы новый президент, пришедший к власти, получил в наследство войну вместе с теми политическими последствиями, которые она в себе несет: опору президента на силовые структуры. Только через войну власть в стране окончательно может захватить ФСБ. Речь идет о банальном заговоре с целью захвата власти бывшим КГБ под флагом борьбы с чеченским терроризмом. 4 октября переворот завершился победой заговорщиков: в этот день российские войска перешли границу Чечни. Большинство населения поддержало решение бывшего руководителя ФСБ премьер-министра Путина, директора ФСБ Патрушева и генерала ФСБ главы СБ Сергея Иванова.

В это непростое для российской политической элиты время определились те, кто выступил категорически против войны. «Новую газету» следует назвать одной из самых принципиальных противников войны с Чеченской республикой: «Подполковник КГБ с блатной лексикой, чудом оказавшийся во главе великой страны, спешит воспользоваться произведенным эффектом. Любой военачальник или политик, планирующий военную операцию, всегда стремится уменьшить количество своих врагов и увеличить количество союзников. Путин сознательно бомбит Грозный, чтобы сделать невозможным переговоры с Масхадовым, чтобы в кровавой бойне похоронить все предыдущие преступления режима. Уходящий режим стремится готовящимся преступлением -- геноцидом чеченского народа -- повязать кровью весь русский народ, сделать его своим сообщником и заложником. Еще не поздно остановиться на пути к гибели России».

Константин Титов, губернатор Самарской области, считал, что наземная операция в Чечне – для России катастрофа. «Я вообще не верю в чисто силовые методы решения глобальных проблем. И в Самаре никогда не допущу таких этнических чисток, как в Москве». (Константин Титов, разумеется, не знал, что для взрыва жилого дома в Самаре, на улице Ново-Вокзальной, в те дни всё было готово, но после провала в Рязани ФСБ приостановила теракты).

Настроение обеспокоенной части демократического общества описал в те дни известный российский адвокат Анатолий Кучерена:

«Когда грохочут пушки, прокуроры молчат Ярчайшая иллюстрация -- "учения", проведенные ФСБ в Рязани. Эта акция свидетельствует о глубочайшей деградации, в первую очередь нравственной, отечественных спецслужб. Спецслужбы по-прежнему мнят себя "государством в государстве". Их руководителям, вероятно, кажется, что они не подчиняются никаким законам и действуют исключительно на основе политической целесообразности, как в те славные времена, когда органы организовывали похищения и политические убийства на территории других государств, "легендировали" несуществующие антисоветские организации, писали сценарии показательных процессов.

Многочисленные "шпионские дела" последних лет -- Платона Обухова, Григория Пасько, капитана Никитина; операция "мордой в снег"; различные антиправовые акции накануне президентских выборов 1996 года, такие, как попытка "опечатать" Государственную думу; авантюра с вербовкой российских военнослужащих для штурма Грозного силами так называемой антидудаевской оппозиции в ноябре 1994 года -- все это свидетельствует о том, что антиправовые тенденции в деятельности спецслужб сохраняются и по сей день.

Складывается впечатление, что и действующая власть, и так называемая оппозиция полагают, что на демократическом проекте в России можно ставить крест. Власть не способна навести порядок, основанный на Законе, не в ее силах построить правовое государство. Альтернатива правовому государству -- государство бандитско-полицейское, то есть такое положение дел, когда действия террористов, бандитов, с одной стороны, и правоохранительных органов -- с другой, уже не различаются ни по целям, ни по используемым методам. В обществе нарастает массовое убеждение, что демократия как форма правления себя не оправдала.

А коль скоро с демократическим проектом ничего не вышло, у многих политических игроков возникает искушение покончить с ним раз и навсегда. Каждый из них при этом преследует свои цели, но объективно вектор их усилий совпадает. Кого-то страшит надвигающийся передел собственности, кто-то хочет уйти от ответственности за совершенные противоправные деяния, кто-то видит в себе нового Бонапарта или Пиночета и ему не терпится "порулить" железной рукой.

Правление посредством демократических учреждений в очередной раз в России не удалось. Наступает время правления посредством страха. Время террора -- как бандитского, так и государственного. А может быть, это и есть "политический проект" действующей власти для новой России?»

Если опасения демократической части населения сформулировал Кучерена, цели и планы заговорщиков, отстоявших вторжение в Чечню, раскрыл 8 марта 2000 года в статье «Стране нужен новый КГБ» член Государственной думы и бывший руководитель СБП Коржаков:

«В подготовке к президентским выборам наблюдается одна принципиально важная особенность. Характеризуя кандидата номер один на высший государственный пост Владимира Путина, практически никто не высказывает неудовлетворения тем, что он выходец из спецслужб, а точнее, из недр КГБ. Лет несколько тому назад такое и представить себе было невозможно. А теперь налицо симпатии общественного мнения к политическому деятелю, начавшему свой путь в спецслужбе. Высокий рейтинг Владимира Путина свидетельствует в первую очередь о том, что в нем, выходце из КГБ, люди видят государственного деятеля, способного навести в стране порядок, организовать работу всех властных структур таким образом, чтобы начать, наконец, реально выходить из общественно-политического кризиса. Выдвижение бывшего сотрудника КГБ на высший государственный пост дает мне повод еще раз привлечь внимание к некоторым моментам деятельности спецслужб и их роли в целом на современном этапе нашего экономического и политического развития.

Известные случаи со взрывами домов в Москве и других городах страны, повлекшие за собой гибель десятков мирных, ни в чем не повинных людей, продолжающийся вывоз национального богатства из страны за рубеж, процветающая махровым цветом коррупция в государственных структурах, случаи работорговли и торговли детьми -- все это вызывает законное возмущение граждан страны. Люди с недоумением спрашивают: где же наши спецслужбы, которые для того и существуют, чтобы бороться с подобного рода явлениями? И сил, и необходимых спецслужб у нас достаточно: ФСБ, МВД, ГРУ, СВР, ФАПСИ -- все они способны решать самые сложные задачи. Проблема в том, что спецслужбы действуют разрозненно, по принципу разжатого кулака.

В свое время нашу демократическую общественность страшно пугало существование КГБ. Тогда решили разрушить "монстра", чтобы обезопасить себя от всякого рода неожиданностей. Кое-кому казалось, что так будет легче контролировать деятельность спецслужб. Однако с контролем, как задумывалось, не получилось, и с координацией действий спецслужб дело далеко не пошло. Подтверждение тому -- хрестоматийные ошибки и провалы, допущенные в борьбе с чеченскими и международными террористами. Теперь даже самым ярым противникам КГБ становится понятно, что разрушение этой структуры ничего полезного нам не дало. Не случайно Александр Солженицын заметил однажды в узком кругу, что нам не хватает КГБ.

Есть и другая реальность. Наворованные и вывезенные за рубеж наши общенародные средства никто и никогда добровольно в страну не вернет. Ни одна иностранная спецслужба никогда не упустит шанс получить у нас важные секретные сведения из научной или другой важной области, если не перекрыть ей путь к нашим секретам. Коррупция будет существовать до тех пор, пока соответствующие службы, которым положено выявлять взяточников, будут действовать разрозненно, каждая сама по себе. Казнокрадство будет продолжаться до тех пор, пока наши законы будут гуманными по отношению к любителям совать свои грабли в государственную казну.

Поддерживая кандидатуру Владимира Путина на должность президента страны, наши люди тем самым дают сигнал власти, смысл которого совершенно понятен: пора наконец собрать спецслужбы в единый кулак и ударить им по тем, кто мешает нам нормально строить свою жизнь. России нужен свой КГБ! Пора сказать об этом без стеснений! Разделяя подобное мнение, считаю, что первым шагом на пути создания нового Комитета государственной безопасности должно быть образование Координационного совета спецслужб (КСС) при Совете безопасности с непосредственным подчинением главе государства. Это позволит сформировать структуру будущего КГБ, определить его функции и задачи. В случае создания Координационного совета спецслужб уже в ближайшее время можно будет более эффективно решать проблему возврата в страну незаконно вывезенных капиталов. Говорю это с уверенностью, поскольку в свое время Служба безопасности президента начала работать в этом направлении и добилась конкретных результатов. Служба на деле доказала, что возвращать капиталы в страну не только нужно, но и можно, если заниматься этим серьезно.

Вторая первостепенная задача - борьба с терроризмом специфическими методами и средствами, исключающими применение крупных военных сил и гибель мирного населения. Никто не сомневается в том, что чеченские и международные террористы будут разбиты. Однако на этом угроза терроризма не исчезнет. Не следует забывать, что в Чечне уже выросло поколение молодых людей в условиях войны и ненависти к русским. Стремление сегодняшних чеченских мальчишек отомстить "обидчикам" любым способом будет проявляться не только на территории Чечни. Использовать армию для борьбы с локальными проявлениями терроризма больше нельзя, лимит таких возможностей исчерпан. Этим будут заниматься спецслужбы.

Третья задача - выявление фактов незаконной приватизации объектов стратегического значения, искусственного банкротства заводов, фабрик, шахт с целью захвата их в личную собственность. Практика показала, что без участия спецслужб в этой работе нам тоже не обойтись.»

Кучерена считает, что беды России от бандитско-полицейского государства. Коржаков утверждает, что все несчастья – от недостаточно твердой руки власти, так как спецслужбы действуют «по принципу разжатого кулака». Коржаков предлагает сжать кулак, создать Координационый совет спецслужб (КСС), подчинить его секретарю СБ (генералу ФСБ Сергею Иванову). Можно предположить, что во главе это нового органа Коржаков видит себя, подчеркивая, что возглавляемая им ранее СБП работала именно в этом направлении и добилась конкретных результатов. Иными словами, Коржаков признает, что злоупотреблял властью и превышал должностные полномочья, что по российскому законодательству считается преступлением и карается лишением свободы (в функции Коржакова входила охрана президента и членов его семьи).

Только из этого заявления Коржакова становится понятно, чем на самом деле занималась все эти годы СБП во главе с Коржаковым, а затем и сам Коржаков – на правах частного гражданина со связями в силовых структурах. Назовем вещи своими именами. Оказавшись вне властных структур, отстраненные от госслужбы, Сосковец вместе с отставными генералами Коржаковым и Барсуковым с помощью ранее используемых ими ЧОПов, типа «Стелс», пытались активно внедриться в передел собственности в России с целью установления контроля над бизнесами и извлечения личных финансовых выгод. Финансирование их деятельности осуществлялось «измайловской» ОПГ. Агентурно-оперативной работой занимались различные ЧОПы. Информационно-пропагандистское прикрытие осуществлялось рядом подконтрольных или купленных СМИ. Боевое обеспечение предоставляли организованные криминальные группы и отдельные боевики из числа бывших сотрудников спецподразделений МО, ФСБ и МВД.

Возврат капитала из-за границы «по Коржакову» -- не более как вымогательство денег у живущих в России бизнесменов. На практике это означало, что, получив через спецслужбы конфиденциальную финансовую информацию, Коржаков вызывал бизнесмена к себе, говорил, что ему известно о «вывезенных» бизнесменом за границу деньгах и требовал вернуть деньги в Россию. Однако очень важно понять, что бизнесмен возвращал деньги не на казенные счета, а на счета, указанные Коржаковым.

Политические цели своей структуры Коржаков тоже выдал. Первая: подчинение всех спецслужб Службе безопасности президента (или новой структуре – КСС). Второе – картбланш на карательные акции по всей стране, т.е. диктаторские полномочия. Более того, Коржаков открыто заявил, что государственной политикой России должен быть геноцид чеченского народа. Вчитаемся еще раз в сказанное: «Не следует забывать, что в Чечне уже выросло поколение молодых людей в условиях войны и ненависти к русским. Стремление сегодняшних чеченских мальчишек отомстить "обидчикам" любым способом будет проявляться не только на территории Чечни». Похоже, что чеченских «мальчишек» Коржаков хочет отстреливать по всей территории России, дабы они не дорастали до возраста, когда смогут отомстить за убитых отцов и разоренную родину.

То, что обращение Коржакова «Стране нужен новый КГБ» не случайность, а тенденция, продемонстрировал в июле 2001 года кадровый сотрудник ФСБ, директор Института проблем экономической безопасности Ю. Овченко. На встрече с узким кругом журналистов он сообщил, что ряд чиновников, имеющих «выход на президента» и связанных с силовыми структурами, в том числе заместитель директора ФСБ Ю. Заостровцев, намерены кардинально изменить экономическую политику правительства и перейти «от олигархической системы к национальной». Согласно газете «Аргументы и факты», Овченко сказал буквально следующее:

«Особенно важна роль спецслужб в процессе деприватизации и розыске незаконно вывезенного капитала. Контроль над процессом смены собственников должен быть передан в систему ФСБ. (...) Функции контроля за результатами приватизации необходимо передать в Совбез, секретарем которого должен быть человек системы ФСБ. (...) Чтобы остановить дальнейшую утечку капитала, необходимо передать под реальный контроль системы Центральный банк и Государственный таможенный комитет России. (...) В состав руководства этих органов должны быть введены представители экономической безопасности, которые располагают полной информацией об уже вывезенных ресурсах и в состоянии говорить с олигархами на понятном последним языке. (...) При том, что предлагаемые мероприятия (...) будут чрезвычайно популярны среди населения, их решение потребует установления контроля государства над основными электронными медиа. Следовало бы законодательно запретить частному капиталу иметь в собственности контрольные пакеты акций метровых каналов и газет с тиражом выше 200 тыс. экз.»

На вопрос о сроках реализации плана Овченко ответил: «К концу года перемены будут. Но возможно и раньше, если созреют предпосылки».

Общество разделилось. Одни требовали отстроить новые спецслужбы. Другие считали, что и старые -- хуже любых террористов. Население было в ошалении от московских взрывов и рязанской выходки. В стране, где нет законов, сделать всё равно ничего было нельзя. Дальше едких журналистских статей дело не шло. Адвокат Павел Астахов попытался сделать в ФСБ запрос о том, какие оперативные действия стали причиной нарушения свобод граждан Рязани, отправленных на улицу в тот холодный осенний вечер. ФСБ сослалась на закон «Об оперативно-розыскной деятельности». Получалось, что, согласно этому закону ФСБ имела право проводить учения где угодно и когда угодно. И на этот закон у народа управы нет.

Между тем, инцидент в Рязани не вписывался в рамки федерального законодательства и в компетенцию ФСБ. В «Федеральном законе о Федеальной службе безопасности» было написано, что деятельность органов ФСБ «осуществляется в соответствии с законом РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации», уголовным и уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации, а также настоящим федеральным законом». Ни в одном из этих документов, равно как и в «Положении о Федеральной службе безопасности Российской Федерации», не предусматривалась возможность проведения учений. Более того, в законе «Об оперативно-розыскной деятельности», на который неоднократно ссылались руководители ФСБ, об учениях не говорилось ни слова. При этом 5-я статья закона -- о «соблюдении прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности» -- формально гарантировала граждан от возможных злоупотреблений со стороны правоохранительных органов:

«Органы (должностные лица), осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, при проведении оперативно-розыскных мероприятий должны обеспечивать соблюдение прав человека и гражданина на неприкосновенность частной жизни, (...) неприкосновенность жилища (...). Не допускается осуществление оперативно-розыскной деятельности для достижения целей и решения задач, не предусмотренных настоящим федеральным законом. Лицо, полагающее, что действия органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, привели к нарушению его прав и свобод, вправе обжаловать эти действия в вышестоящий орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, прокуратуру или суд. (...) При нарушении органом (или должностным лицом), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, прав и законных интересов физических и юридических лиц вышестоящий орган, прокурор либо судья в соответствии с законодательством Российской Федерации обязаны принять меры по восстановлению этих прав и законных интересов, возмещению причиненного вреда. Нарушения настоящего Федерального закона при осуществлении оперативно-розыскной деятельности влекут ответственность, предусмотренную законодательством Российской федерации.»

Таким образом, Зданович, а вместе с ним и Патрушев, откровенно лгали, когда ссылались на российское законодательство.

Забыть рязанскую историю Путину и Патрушеву не давали до самых президентских выборов. В ночь на 4 октября 1999 года в Надтеречном районе Чечни без вести пропали три офицера ГРУ -- полковник Зурико Иванов, майор Виктор Пахомов, старший лейтенант Алексей Галкин и сотрудник ГРУ, чеченец по национальности, Весами Абдулаев. Руководитель группы Зурико Иванов окончил Рязанское училище ВДВ, попал в разведку специального назначения, служил в известной еще по Афганистану 15-й бригаде спецназа, потом в Северо-Кавказском военном округе. Руководил личной охраной связанного с Москвой Доку Завгаева. Незадолго до начала второй чеченской войны Иванова перевели в центральный аппарат, в Москву. Его новая должность не предполагала рейдов по враждебным тылам, но как только начали готовить наземную операцию в Чечне, Иванов потребовался в зоне конфликта.

19 октября в Грозном руководитель пресс-центра вооруженных сил Чечни Ваха Ибрагимов от имени военного командования сообщил собравшимся журналистам, что перешедшие к чеченцам офицеры ГРУ «инициативно вышли на контакт с чеченскими военными» и изъявили желание сотрудничать с чеченскими властями. Ибрагимов утверждал, что офицеры ГРУ и их агент готовы предоставить информацию об организаторах взрывов в Москве, Буйнакске и Волгодонске. Министерство обороны России назвало заявление чеченской стороны провокацией, направленной на дискредитацию внутренней политики российского руководства и действий федеральных сил на Северном Кавказе. Однако в конце декабря 1999 года ГРУ официально признало факт гибели руководителя группы Иванова: федеральным силам был передан обезглавленный труп человека и залитое кровью удостоверение личности полковника Зурико Амирановича Иванова (отрубленную голову офицера нашли позже). 24 марта 2000 года Зданович сообщил, что вся группа сотрудников ГРУ была казнена чеченцами.

6 января 2000 г. выходящая в Лондоне газета «The Independent» опубликовала статью корреспондентки Елены Вомак «Российские агенты взорвали дома в Москве»:

«The Independent» получила видеопленку, на которой российский офицер, захваченный чеченцами, "признается", что российские спецслужбы совершили в Москве взрывы жилых домов, которые разожгли нынешнюю войну в Чечне и привели Владимира Путина в Кремль. На пленке, отснятой турецким журналистом [Седатом Аралем] в прошлом месяце, до того, как Грозный был окончательно отрезан российскими войсками, пленный россиянин называет себя сотрудником ГРУ (Главное разведывательное управление) Алексеем Галтиным [Галкиным]. Заросший бородою пленный признает, и это подтверждается его собственными документами, демонстрируемыми чеченцами, что он «старший лейтенант спецназа, войск специального назначения генерального штаба Российской Федерации". Министерство обороны вчера занималось проверкой того, существует ли в действительности такой офицер ГРУ. «Даже если он существует, Вы понимаете, какие методы могли быть к нему применены в плену», сказал один из младших офицеров, просивший не называть его имени.

Полковник Яков Фирсов из Министерства обороны формально заявил следующее: «Чеченские бандиты чувствуют, что им приходит конец, и в информационной войне используют любые грязные приемы. Это провокация. Это вранье. Российские вооруженные силы защищают людей. Невозможно предположить, что они воюют с собственным народом».

На видеопленке лейтенант Галтин говорит, что он был пленен на чечено-дагестанской границе, когда выполнял задание по минированию местности. «Я не принимал участия во взрывах домов в Москве и Дагестане, но у меня есть об этом информация. Я знаю, кто ответственен за взрывы в Москве (и Дагестане). За взрывы в Волгодонске и Москве ответственно ФСБ (Федеральная служба безопасности) вместе с ГРУ». После этого он назвал других офицеров ГРУ. Около трехсот человек погибло, когда четыре многоэтажных дома были взорваны террористами в сентябре. Эти теракты дали возможность господину Путину, за месяц до того ставшему премьер-министром, начать новую войну в Чечне.

Фотограф агентства новостей ISF Седат Арал сказал, что он отснял эту видеопленку в бункере в городе Грозном, где он встретился с руководителем чеченской службы безопасности Абу Мовсаевым. Господин Мовсаев сказал, что чеченцы могут доказать, что не причастны к взрывам многоквартирных домов.

Российская общественность поддерживает «анти-террористическую кампанию» в Чечне, которая настолько резко подняла популярность ее автора господина Путина, что Борис Ельцин досрочно ушел в отставку, чтобы уступить место избранному им преемнику. Война началась к явной выгоде господина Путина. Бывший руководитель Службы Безопасности России теперь готов реализовывать свои президентские амбиции.»

Обозреватель Би-би-си Хэйзлетт, комментируя статью, утверждал, что гипотеза заговора спецслужб существовала с тех самых пор, как произошли взрывы, поскольку ФСБ могла подложить бомбы, чтобы оправдать военную операцию в Чечне. В этой связи Хэзлетт отметил, что власти до сих пор не представили убедительных доказательств причастности чеченцев к взрывам, а Шамиль Басаев -- один из тех, кого обвиняют в этих злодеяниях -- категорически отрицал своё к ним отношение. Хэзлетт полагал, что в преддверии президентских выборов репутация Путина может сильно пострадать из-за скандала с видеозаписью показаний Галкина, поскольку популярность Путина – до недавнего времени малоизвестного офицера ФСБ -- значительно возросла после начала военных действий в Чечне.

Французская газета «Ле Монд» также писала об опасности для Путина разоблачений о причастности спецслужб к сентябрьским взрывам: "Укрепив свою популярность и победив на выборах в Государственную думу в результате войны, развязанной против чеченского народа, Владимир Путин понимает, что есть только две причины, могущие помешать ему стать президентом на выборах в марте. Это крупные военные неудачи и потери в живой силе в Чечне, а также признание возможной причастности российских спецслужб к взрывам жилых домов, унесшим жизни около 300 человек в сентябре прошлого года и послужившим официальным обоснованием для начала антитеррористической операции" в Чечне.

Интересно, что по делу о взрывах в Москве ни Лазовский, ни кто-либо из его людей не допрашивался, хотя можно было предположить, что за этими терактами стоят те же люди, что и за терактами 1994--1996 годов. Только весной 2000 года прокуратура дала согласие на арест Лазовского. Одновременно, теми, кто стоял за Лазовским, а очевидно, что за Лазовским стояло прежде всего московское УФСБ, было принято решение не допустить задержания Лазовского. По оперативной информации, сразу же после того, как был выписан ордер на арест Лазовского, его убили: 28 апреля 2000 года на пороге Успенского собора в своем поселке он был расстрелян из автомата Калашникова с глушителем и оптическим прицелом. Четыре пули, одна из которых попала в горло, были смертельными. Стрельба велась из зарослей кустарника с расстояния примерно в 150 метров. Джипа с охраной, который неотступно следовал за Лазовским в последнее время, рядом почему-то не оказалось. Убийца бросил оружие и скрылся. Кто-то оттащил окровавленное тело к больнице неподалеку и положил на лавку. Местная милиция привлекла для осмотра трупа врача из одинцовской поликлиники. Документы освидетельствования убитого и осмотра места происшествия были составлены крайне неряшливо и непрофессионально, и это дало повод утверждать, что убит не Лазовский, а его двойник.

Вечером 22 мая 2000 года в засаду спецназа ГРУ в районе между селениями Сержень-Юрт и Шали попал небольшой отряд боевиков. В результате скоротечного боя десять боевиков были убиты, остальные рассеяны. Среди убитых оказался 38-летний полевой командир и глава военной контрразведки Чечни Абу Мовсаев, допрашивавший старшего лейтенанта Галкина и, наверное, располагавший дополнительной информацией о взрывах. Местные жители рассказывали, что в мае Мовсаев несколько раз тайком приходил ночевать к живущим в Шали родственникам. Один из членов местной администрации сообщил об этом уполномоченному УФСБ. Тот не принял мер. Когда спецназ ГРУ попытался захватить полевого командира, ФСБ выступила против. Разразился скандал, дело передали в Москву, где приняли решение Мовсаева брать. Однако живым он взят не был.

9 марта 2000 года при взлете в Москве разбился самолет, на борту которого находилось 9 человек: президент холдинга «Совершенно секретно» Артем Боровик, глава холдинга АО «Группа Альянс» чеченец по национальности Зия Бажаев, два его телохранителя и пять членов экипажа. Як-40, около года назад арендованный холдингом «Совершенно секретно» у "Вологодского авиапредприятия" через столичную авиакомпанию "Аэротекс", должен был вылететь в Киев. В сообщении комиссии по расследованию происшествий на воздушном транспорте говорилось, что вологодские авиатехники перед взлетом не обработали самолет специальной жидкостью против обледенения, а его закрылки были выпущены всего на 10 градусов при необходимых для взлета 20 градусах. Между тем утром 9 марта в "Шереметьево" было всего 4 градуса мороза, без осадков. И обрабатывать самолет жидкостью «Арктика» не было необходимости. Кроме того, Як-40 без проблем можно было поднять в воздух и при выпущенных на 10 градусов закрылках: просто удлиннился бы разбег, а взлет стал бы "ленивым". Судя по тому, что самолет рухнул примерно в середине взлетной полосы, которая в "Шереметьево" имеет длину 3,6 километра, разбег у самолета был штатный -- около 800 метров. Узнав о трагедии, лидер «Яблока» и депутат Государственной думы Григорий Явлинский заявил, что в последнее время Боровик и его команда занимались независимым расследованием взрывов в Москве. К каким выводам пришел бы Боровик, остается только догадываться.

Бывший генерал КГБ Олег Калугин по вопросу о взрывах имел свое мнение. Он считал, что ФСБ, как организация, не была непосредственно причастна к организации терактов и что взрывы были заказаны одной из «группировок российской власти», которая была заинтересована в повышении политического рейтинга Путина. Не исключено, что заказчики терактов использовали отдельных специалистов ФСБ или бывшего КГБ, однако сама ФСБ, как государственная структура, была подключена к операции только после провала в Рязани и обеспечивала прикрытие провалившейся операции и ее организаторов.

Конечно, возникает вопрос о том, что же это была за «группировка» и кто во главе нее стоял, если после провала в Рязани вся ФСБ, да и другие ведомства, были брошены на «прикрытие провалившейся операции и ее организаторов». Понятно, что руководить такой «группировкой» мог только Путин и что в «группировку российской власти», повышающую рейтинг Путина, входили прежде всего сам Путин, Патрушев, все те, кто пытался разжечь войну в Чечне, и те, кто хотел сжать в кулак спецслужбы.

Свое профессиональное суждение о взрыве в Рязани высказали неназванные сотрудники ФСБ в интервью журналистам «Новой газеты»: «Если бы взрыв в Рязани действительно готовили спецслужбы, то для этого должна была быть создана хорошо законспирированная группа (5-6 человек), состоящая из офицеров-фанатиков двух категорий. Первых – непосредственных исполнителей -- должны были бы сразу уничтожить. И, разумеется, руководство не давало бы им непосредственных инструкций». Кроме того, «существует маловероятная, но в наших условиях весьма возможная версия рязанских событий. Разруха внутри спецслужб привела к тому, что внутри, например, ФСБ возникла группа офицеров-"патриотов", которая вышла из-под контроля. (Нынешняя степень скоординированности действий внутри этой структуры позволяет сделать такое предположение.) Допустим, она была достаточно законспирированной, автономной, выполняла определенные негласные задания, но помимо своей основной деятельности стала заниматься отсебятиной. К примеру, некоторые подобные "автономии" в свободное от работы время могут проявлять себя как неуловимые преступные группы. А эти из соображений политической целесообразности захотели взорвать дом для того, чтобы повысить боевой дух нации и т. д. Даже если руководство ФСБ выявит нерегламентированную деятельность такой отколовшейся группы, то никогда не признает факта ее существования. Конечно, на раскольников объявят охоту и в итоге ликвидируют, но без лишнего шума. Эту тайну, если бы она существовала, хранили бы особенно ревностно. А на попытки ее раскрыть реагировали примерно так же, как сейчас».

И все-таки теория заговора внутри ФСБ разбивается об очевидное покровительство высшего руководства ФСБ и государства. Да и неправильно предполагать, что в самом ФСБ прозевали столь крупный внутренний заговор. Чтобы дослужиться до генерала ФСБ нужно пройти такие медные трубы и иметь такой нюх, что любой заговор подчиненных улавливаешь на большом расстоянии. К тому же внутриведомственное доносительство в ФСБ поставлено на широкую ногу. 5-6 человек самостоятельно договориться о теракте не могут. А взрывы в четырех городах это уже не 5-6 человек, а много больше.

Депутат Государственной думы Владимир Волков также считал, что сентябрьские взрывы были делом спецслужб: «Вот уже дважды подряд президентские выборы словно бы случайно совпадают с обострением событий в Чечне. На этот раз чеченскую кампанию предварили теракты в Москве, Буйнакске, Волгодонске, Ростове... Но почему-то сорвался взрыв жилого дома в Рязани, ныне выдаваемый за учения. Как военный, знаю, что ни одно учение не проводится с настоящими взрывными устройствами, что об учениях обязательно должна была знать местная милиция и ФСБ. Увы, в Рязани все было по-другому, и пресса уже в открытую высказывается о том, что все "чеченские" теракты в русских городах -- дело спецслужб, подготавливавших "маленькую войнушку" под Путина. Поиск ответа на эти подозрения еще предстоит, но уже сегодня ясно, что вместо белого коня Путину подсунули красного, чрезмерно окропленного народной кровью».

По-своему отмечая годовщину взрывов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, сотрудники ФСБ, известные по «документам прикрытия» как майор Исмаилов и капитан Федоров, 8 августа 2000 года совершили теракт в подземном переходе Пушкинской площади. 13 человек погибли, более ста получили ранения различной тяжести. Неподалеку от места взрыва специалисты Московского УФСБ обнаружили еще два взрывных устройства и расстреляли их из гидропушки.

Взрыв на Пушкинской был выстрелом в сердце. «Неизвестные пока злоумышленники очень точно выбрали место для своей акции, – писал 12 августа в киевской газете «Зеркало недели» Виталий Портников. -- Для того чтобы понять, что такое Пушкинская площадь для жителя российской столицы, нужно, конечно же, быть москвичом. Потому что Красная площадь, Александровский сад, подземный комплекс в Охотном ряду, старый Арбат - скорее места туристических прогулок. Москвичи назначают встречи на Пушкинской (...). Старый кинотеатр "Россия", перелицованный в "Пушкинский" и ультрасовременный "Кодак-Киномир", место молодежной "тусовки", первый в СССР "Макдональдс" и восточная закусочная системы "Елки-Палки", кофейни и офис «Мобильных телесистем», Ленком и доронинский МХАТ, бутики в галерее "Актер" и самый модный в среде политической элиты ресторан русской национальной кухни "Пушкин" -- именно в нем московский мэр Юрий Лужков договаривался с министром печати Михаилом Лесиным о судьбе своего телеканала ТВ-Центр... Пушкинская - не просто центр города, площадь или станция метро. Это среда обитания (...). Взорвать среду обитания для террориста важнее, чем даже подложить бомбу под жилой дом. Потому что дом может оказаться соседским, а среда обитания - всегда ваша».

Юрий Лужков поспешно попытался списать и этот взрыв на чеченцев: «На 100 процентов это -- Чечня". Уставшие от постоянных обвинений чеченцы на этот раз решили одернуть мэра. Глава администрации Чечни Ахмад Кадыров выразил возмущение тем, что во взрыве бездоказательно снова обвиняют чеченцев. Представитель Кадырова при российском правительстве, бывший министр иностранных дел в администрации Джахара Дудаева Шамиль Бено пригрозил демонстрацией чеченцев в Москве, а председатель Госсовета Чечни Малик Сайдуллаев пообещал внушительную премию за информацию об истинных организаторах взрыва. Аслан Масхадов также отмежевался от теракта и выразил соболезнование россиянам.

5 августа 2000 года двенадцать человек – члены спецгруппы Андрея Александровича Морева, прибывшие на Петровку, 38, для инструктажа перед очередной операцией – стали свидетелями разговора Исмаилова и Федорова о работе на Пушкинской площади. Через три дня там действительно произошел теракт, а в фотороботах Морев опознал двух офицеров ФСБ.

Пройдут годы, может быть даже десятилетия. Россия конечно же будет другой. У нее будет другая политическая элита, другое политическое руководство. И если мы еще будем живы, нас спросят наши дети: почему вы молчали? Когда вас взрывали в Москве, Волгодонске, Буйнакске, Рязани – почему вы молчали? Почему вы вели себя, как подопытные кролики в лаборатории?

Мы не молчали. Мы орали, кричали, писали... Жители дома № 14/16 по улице Новосёлов подали в суд на ФСБ. В письме, отправленном в генпрокуратуру России, говорилось: «Над нами поставили чудовищный эксперимент, в котором двумстам сорока ни в чем не повинным людям отвели роль статистов. Всем нам нанесли не только тяжелую психическую травму, но и невосполнимый вред здоровью». Рязанцев поддержала администрация Рязанской области. Однако дальше слов дело не пошло, коллективное заявление в прокуратуре затерялось.

18 марта депутаты фракции "Яблоко" Сергей Иваненко и Юрий Щекочихин подготовили проект постановления Госдумы о парламентском запросе и. о. генерального прокурора Владимиру Устинову "О факте обнаружения в г. Рязани 22 сентября 1999 года взрывчатого вещества и обстоятельствах его расследования". Иваненко и Щекочихин предлагали депутатам Госдумы получить ответы на следующие вопросы: «на какой стадии находится уголовное дело по факту обнаружения в Рязани взрывчатого вещества 22 сентября 1999 г.; проводилась ли экспертиза найденного вещества; кто и когда отдал приказ о проведении учений, каковы были цели и задачи учений; какие средства и вещества -- взрывчатые или имитирующие их -- использовались при проведении учений; провести проверку публикаций "Новой газеты" № 10 за 2000 г. о том, что на складе оружия и боеприпасов одной из учебных частей ВДВ хранился гексоген, расфасованный в мешки из-под сахара».

В проекте запроса говорилось также о том, что руководство ФСБ в течение двух дней со дня происшествия изменило официальную позицию. Согласно первой версии 22 сентября 1999 г. был успешно предотвращен террористический акт. Согласно второй -- в Рязани проводились учения по проверке боеготовности правоохранительных органов. «Ряд приведенных фактов ставит под сомнение официальную версию событий, происшедших в Рязани», – говорилось в запросе. Информация, связанная с учениями, закрыта. Недоступны материалы уголовного дела, возбужденного УФСБ по Рязанской области по факту обнаружения взрывчатых веществ. Не названы лица, заложившие имитационное взрывное устройство, а также те, кто издал приказ о проведении учений. «Заявление руководства ФСБ о том, что найденное в Рязани вещество состояло из сахарного песка, не выдерживает критики». В частности, прибор, использованный для анализа найденного вещества, указывал на наличие гексогена и был совершенно исправен, а детонатор взрывного устройства не был имитацией.

Увы, большинство членов Думы проголосовало запрос не производить. Против направления запроса выступила проправительственная фракция «Единство», группа "Народный депутат", часть фракции "Регионов России" и часть «Либерально-демократической партии России» (ЛДПР). «За» запрос высказались "Яблоко", «Союз правых сил» (СПС), коммунисты (КПРФ) и «Аграрно-промышленная группа» (АПГ). В результате сторонники Щекочихина и Иваненко набрали 103 парламентских голоса (при необходимых 226). Членов российского парламента правда о сентябрьских взрывах почему-то не интересовала.

Вторая попытка поставить вопрос на голосование была, предпринятая 31 марта, приблизила Щекочихина и Иваненко к цели, но победой не увенчалась. При голосовании на пленарном заседании Думы, несмотря на поддержку КПРФ, АПГ, и "Яблока", а также частичную поддержку фракций «Отечество – вся Россия» (ОВР) и СПС проект запроса набрал 197 голосов против 137, при одном воздержавшемся. Из фракции «Единство» «за» не проголосовал ни один человек.

16 марта 2000 года Зданович указал в одном из своих интервью, что по имеющейся в ФСБ информации журналист Николай Николаев, ведущий на НТВ цикл передач «Независимое расследование», намерен в ближайшие дни, еще до президентских выборов, провести расследование рязанских учений в студии НТВ. Программа была намечена на 24 марта. Не удивительно, что за несколько дней до этого пришло известие, которого ждали много месяцев. 21 марта Федеральное агентство новостей (ФАН) передало сообщение о результатах экспертизы образцов сахара, найденного в Рязани 22 сентября 1999 года. В ФАН информация пришла из Рязанской области, от начальника УФСБ по Рязанской области генерал-майора Сергеева. По его словам, экспертизой было установлено, что в найденных мешках содержался сахар без примеси каких-либо взрывчатых веществ. "В результате проведенных исследований образцов сахара следов тротила, гексогена, нитроглицерина и других взрывчатых веществ не обнаружено", -- было отрапортовано в заключении экспертов. Кроме того, по словам Сергеева, экспертиза подтвердила, что взрывное устройство, найденное вместе с мешками с сахаром, являлось муляжом. "Следовательно, можно сделать вывод, что данное устройство взрывным не являлось, так как в нем отсутствовали заряд взрывчатого вещества и средство взрывания", -- говорилось в заключении.

Постепенно становилось ясно, что ФСБ пытается закрыть уголовное дело до программы Николаева и президентских выборов. Уголовное дело, возбужденное 23 сентября 1999 года начальником следственного отделения УФСБ РФ по Рязанской области подполковником Максимовым, после заявления Патрушева об «учениях» было 27 сентября прекращено. Однако 2 декабря, т. е. через два с лишним месяца, генпрокуратура сочла, что уголовное дело прекращено преждевременно, и, отменив постановление рязанского УФСБ от 27 сентября, возобновила следствие, дав понять, что с версией об «учениях» у ФСБ не всё обстоит благополучно. Правда, «доследование» было поручено не независимому следствию (такого не существует), а заинтересованной стороне – ФСБ, структуре, обвиняемой в планировании теракта. И все-таки дело закрыто не было.

Рязанское УФСБ повторно запросило в лаборатории ФСБ в Москве результаты полной экспертизы вещества, находившегося в мешках из-под сахара, и механического устройства, найденного при них. 15 марта 2000 года УФСБ получило из Москвы долгожданный ответ (на который так надеялось руководство): «Установлено, что вещество во всех образцах (взятых из трех мешков) представляет собой сахарозу -- основу сахара, получаемого из свекловичного и тростникового сырья. По химическому составу и внешнему виду исследуемое вещество соответствует сахару в виде пищевого продукта. В представленных образцах следов взрывчатых веществ не обнаружено. Инициирующее устройство не могло быть использовано в качестве средства взрывания, т.к. в нем нет заряда взрывчатого вещества. Следовательно, реально жильцам ничто не угрожало». А значит, нет признаков «терроризма».

«На мой взгляд, мы получили достаточно веские основания для того, чтобы дело прекратить в связи с учебным характером событий, имевших место 22 сентября 1999 года в доме по улице Новосёлов»,-- сообщил в интервью 21 марта 2000 года возбудивший дело следователь Максимов.

Теперь предстояло дезавуировать результаты экспертизы, проведенной Ткаченко. Эта честь также выпала 21 марта на долю Максимова: «Анализ проводил начальник ИТО [инженерно-технического отдела] Юрий Васильевич Ткаченко. На его руках, как позже выяснилось, после суточного дежурства остались следы пластита, в состав которого входит гексоген. Необходимо отметить, что подобный "фон" в виде микрочастиц может присутствовать на коже длительное время -- до трех месяцев. Чистоты проводимого анализа можно было достичь только при работе в одноразовых перчатках. Увы, они не входят в рабочий комплект специалиста-взрывотехника, а средств на их приобретение нет. Мы пришли к выводу, что только поэтому милиционеры "поставили диагноз" -- наличие взрывчатого вещества».

Наверное, именно так написал Максимов в сопроводительной документации в генпрокуратуру, объясняя необходимость закрытия дела против ФСБ по статье «терроризм». Требовать от следователя героизма мы не в праве. У Максимова, как и у всех нас, семья. И идти против руководства ФСБ было непрактично и рискованно. Однако следует отметить, что мнение Максимова расходится с точкой зрения Ткаченко, которого никак нельзя заподозрить в заинтересованности в этом вопросе. Ничего, кроме неприятностей, принципиальность Ткаченко принести ему не могла.

Рязанское отделение специалистов-взрывотехников, которым руководил Ткаченко, было уникальным не только для Рязани, но и для всех близлежащих областей. В нем трудились 13 человек саперов-профессионалов, имевших большой опыт работы, неоднократно проходивших курсы повышения квалификации в Москве на базе научно-технического центра "Взрывиспытание" и раз в два года сдававших специальные экзамены. Ткаченко утверждал, что техника в его отделе на мировом уровне. Использованный для анализа найденного вещества газовый анализатор – прибор, стоящий около 20 тысяч долларов -- был совершенно исправен (иначе и быть не могло, так как жизнь сапера зависит от исправности техники). Согласно своим техническим характеристикам газовый анализатор обладает высокой надёжностью и точностью, поэтому результаты анализа, показавшего наличие паров гексогена в содержимом мешков, сомнений вызывать не должны. Следовательно, в состав имитационного заряда входило боевое, а не учебное, взрывчатое вещество. Обезвреженный специалистами-взрывотехниками детонатор, по словам Ткаченко, также был изготовлен на профессиональном уровне и муляжом не был.

Теоретически ошибка могла произойти в случае, если за техникой не было надлежащего ухода и если газовый анализатор "сохранил" следы прежнего исследования. Отвечая на заданный по этому поводу вопрос, Ткаченко сказал следующее: «Техническое обслуживание газового анализатора проводит только узкий специалист и строго по графику: есть плановые работы, есть профилактические проверки, поскольку в приборе существует источник постоянной радиации». «Следы» остаться не могли еще и потому, что в практике любой лаборатории определение паров гексогена довольно редкий случай. Припомнить случаев, когда бы им пришлось определять прибором гексоген, Ткаченко и его сотрудники не смогли.

20 марта жильцы дома по улице Новосёлов собрались для записи программы «Независимое расследование» в студии НТВ. Вместе с ними на телевидение прибыли представители ФСБ. В эфир программа вышла 24-го. В публичном телерасследовании принимали участие Александр Зданович, первый заместитель начальника следственного управления ФСБ Станислав Воронов, Юрий Щекочихин, Олег Калугин, Савостьянов, глава рязанского УФСБ Сергеев, следователи и эксперты ФСБ, независимые эксперты, юристы, правозащитники и психологи.

Выступая без масок и без оружия, сотрудники ФСБ очевидным образом проиграли битву с населением. Экспертиза над сахаром, проводившаяся почти полгода, выглядела анекдотично. «Если вы утверждаете, что в мешках был сахар, то уголовное дело по обвинению в терроризме должно быть прекращено. Но уголовное дело до сих пор не прекращено. Значит, там был не сахар", -- восклицал адвокат Павел Астахов, не знавший о том, что 21-го дело закроют. Было очевидно, что на повторную экспертизу в Москву ушли другие мешки, не те, которые нашли в Рязани. Только доказать эту очевидность никто не мог.

Присутствовавший в зале эксперт-взрывник «Трансвзрывпрома» Рафаэль Гильманов подтвердил, что гексоген совершенно невозможно перепутать с сахаром. Даже по внешнему виду они не похожи. Версию следователей ФСБ о том, что во время первой экспертизы перепачканный чемодан пиротехника "дал след", эксперт назвал неправдоподобной. Столь же неправдоподобно выглядели и утверждения представителей ФСБ о том, что саперы, вызванные на место происшествия, приняли муляж за настоящее взрывное устройство. Сотрудники ФСБ объяснили, что генерал Сергеев, сообщивший о взрывателе и присутствующий теперь в зале, «не является тонким специалистом в области взрывных устройств» и 22 сентября просто ошибся. Генерал Сергеев на обвинения в свой адрес в непрофессионализме почему-то не обиделся, хотя 22 сентября делал публичное заявление о взрывателе, основываясь на выводах подчиненных ему экспертов, в чьем профессионализме сомнений не было.

Оказалось, что в зале много военных. Они с увереностью заявляли, что происшедшее в Рязани не похоже даже на самые "максимально приближенные" к боевым учения. Подготовка боевых учений всегда сопровождается обязательными подготовительными мероприятиями, в частности, на случай возможных ЧП, готовится скорая медицинская помощь, медикаменты, перевязочные средства, теплая одежда. Даже самые важные учения, если они связаны с действиями среди гражданского населения, обязательно согласовываются с местным руководством и заинтересованными ведомствами. В данном случае ничего не подготавливалось и не согласовывалось. Так учения не проводятся -- категорически заявил один из жильцов дома, профессиональный военный.

В целом аргументы сотрудников ФСБ были настолько нелепы, что один из жильцов итоги подвел по-своему: "Не надо нам вешать лапшу на уши". Вот небольшой отрывок из теледебатов:

«Народ: Следственное управление ФСБ возбудило уголовное дело. Оно что, возбудило дело против самой себя?

ФСБ: Уголовное дело возбуждено по факту обнаружения.

Народ: Но если это были учения, то по какому факту?

ФСБ: Вы не дослушали. Учения проводились с целью проверки взаимодействия различных правоохранительных органов. На тот момент, когда возбуждалось уголовное дело, ни милиция Рязани, ни федеральные органы не знали, что это учения...

Народ: Так против кого же возбуждено дело?

ФСБ: Я еще раз говорю - уголовное дело возбуждалось по факту обнаружения.

Народ: По какому факту? По факту учений в Рязани?

ФСБ: Человеку, который не разбирается в уголовно-процессуальном законодательстве, бесполезно объяснять...

Народ: В чем же заключалась безопасность граждан, которые всю ночь провели на улице, в чем безопасность здесь для физического и психического здоровья? И второе - вы возмущены тем, что звонят телефонные террористы и грозят взрывами, а чем вы от них отличаетесь?

ФСБ: Что такое обеспечение безопасности граждан? Это какой-то конечный эффект, когда взрывы не прогремят...

Народ: Я сам бывший военный. Учений провел за 28 лет ну знаете сколько, и то, что здесь рассказывают солидные люди, генералы об учениях, вы знаете, уши вянут!

ФСБ: Вы как бывший военный проводили, наверное, военные учения. У нас специальная служба, и в этой службе используются специальные силы и средства на основании закона об оперативно-розыскной деятельности...

(Вмешаемся в спор народа с ФСБ и еще раз подчеркнем, что в законе «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» об учениях не говорится.)

Народ: Если кто-то фиксировал ход учений, то где эти люди?

ФСБ: Если бы, конечно, нам раз в 10 увеличить личный состав, то конечно...

Народ: Не надо нам лапшу вешать на уши! Люди, которые видели гексоген, никогда его с сахаром не спутают...

ФСБ: Порошок насыпали на крышку чемодана, с которым они с 95-го года ездили на все учения. И в Чечню в свое время брали. Короче, среагировали бумажки на пары гексогена...

Народ: Я видел мешки с трех метров. Во-первых, желтоватые. Во-вторых, мелкие гранулы, как вермишель.

ФСБ: Сахар производства Курской области. Сахар производства Воронежской области отличается. А сахар, который производят у нас на Кубе, он вообще желтый!»

Присутствовавший в студии рязанский журналист Александр Баданов писал на следующий день в местной рязанской газете: «"Что же все-таки произошло?" -- пытались выяснить на телепередаче рязанцы. Однако на большинство их вопросов представители ФСБ не дали удовлетворительного ответа. (...) По словам Здановича, ФСБ расследует сейчас уголовное дело по факту сентябрьских событий в Рязани. Абсурд, возможный, вероятно, только в России: ФСБ расследует уголовное дело по факту учений, проведенных ею же! Но ведь дело может быть возбуждено лишь по факту предполагаемых противоправных действий. Как же тогда относиться ко всем предыдущим заявлениям высокопоставленных спецслужбистов о том, что никаких нарушений закона при проведении учений не было? Жильцы дома №14 пытались подать в Рязанскую прокуратуру иск к ФСБ с требованием возмещения причиненного морального ущерба. Жильцам сказали, что иск согласно процессуальным нормам они могут предъявить только к конкретному человеку, который отдал приказ о проведении учений. Шесть раз Здановичу и Сергееву задавался один и тот же вопрос: кто отдал приказ провести в Рязани учения? Шесть раз Зданович и Сергеев уходили от ответа, мотивируя это интересами следствия. (...) Отсутствие правдивой информации породило версию о том, что спецслужбы действительно хотели взорвать жилой дом в Рязани для оправдания наступления федеральных войск в Чечне и поднятия боевого духа солдат. "Я видел содержимое мешков, на сахар это никак не похоже, - сказал в заключение Алексей Картофельников. - Я уверен в том, что в мешках был не сахар, а настоящий гексоген". С ним согласны другие жильцы дома. Так что, думается, в интересах самой ФСБ было бы назвать того, кто подписал приказ о проведении учений, подорвавших доверие и престиж российских спецслужб».

Практическим результатов встречи в студии стало вмешательство адвоката Астахова в старый коллективный иск рязанцев. Потерпевшая сторона попросила генпрокуратуру разъяснить ей цель операции, а также определить размеры и форму компенсации морального ущерба. На этот раз ответ пришел подозрительно быстро: «Сотрудники ФСБ действовали в рамках своей компетенции»,-- сообщила генпрокуратура. И ясно, почему она торопилась. На 24 марта была запланирована пресс-конференция Здановича, на которой руководство ФСБ планировало «наехать» на СМИ, а на 26 марта 2000 года были назначены президентские выборы.

После позорного поражения Здановича и его коллег в студии Николаева руководство ФСБ приняло решение в открытых дебатах с населением больше не участвовать и в НТВ не ездить. Более того, видимо именно в эти роковые для всей страны дни ФСБ постановило начать планомерное уничтожение НТВ. 26 марта, в ночь после президентстких выборов, об опасности закрытия НТВ властями в связи с показом программы Николаева «Рязанский сахар -- учения спецслужб или неудавшийся взрыв?» открыто заявил в «Итогах» Евгения Киселева Борис Немцов:

«Я не знаю, что будет с НТВ. После того как один из авторов, по-моему Николаев его фамилия, изложил свою версию взрывов в Москве и других городах. Я думаю, что над НТВ нависла реальная угроза... Я считаю своим долгом защищать НТВ, если будут какие-то попытки его закрыть. А я не исключаю, что такая возможность существует. По крайней мере, по отношению к ряду журналистов подобные попытки, может, не со стороны Путина, но со стороны его окружения делались».

В неформальной обстановке генералы ФСБ признавались, что ими принято решение о «вытеснении» из России руководителей НТВ Гусинского, Игоря Малашенко и Киселева. Буквально на следующий день после прихода к власти Путин действительно приступил к разгрому НТВ и империи Гусинского «Мост», а из названных руководителей канала в России сумел удержаться только Киселев.

К 24 марта 2000 года Здановичу было крайне необходимо иметь на руках постановление генпрокуратуры России о законности проведения ФСБ «учений» в Рязани в сентябре 1999 года. И Зданович этот документ получил перед самой пресс-конференцией, 23 марта. Генеральная прокуратура России отказала жителям Рязани в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ за проведение «антитеррористических учений» в сентябре 1999 года «за отсутствием состава преступления». Прокуратура пришла к заключению, что действия сотрудников органов безопасности по проверке эффективности принимаемых органами правопорядка мер были осуществлены в рамках компетенции органов ФСБ России в связи с проводимым "комплексом предупредительно-профилактических мероприятий, направленных на обеспечение безопасности граждан" в ходе операции "Вихрь-Антитеррор" "в связи с резким осложнением оперативной обстановки в стране, вызванным серией террористических актов". Учитывая это, а также то, что действия сотрудников ФСБ не имели общественно-опасных последствий и не повлекли нарушений прав и интересов граждан, генпрокуратура приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

В тот же день начальник управления генпрокуратуры по надзору за ФСБ Владимир Титов победно отрапортовал об этом государственному каналу РТР в 17-часовых новостях. В пересказе РТР и Титова знакомая всем рязанская история от 22 сентября выглядела совсем иначе:

РТР: Жильцов эвакуировали. Прибывший взрывотехник не обнаружил в мешках взрывчатого вещества. Милиционеры сначала хотели объявить этот инцидент чьей-то дурацкой шуткой.

Титов: Вместе с тем на место приехал начальник отдела экспертизы Ткаченко. Имеющимся у него прибором проверил мешки. Прибор показал наличие гексогена.

РТР: Из каждого мешка взяли по килограмму содержимого и отвезли на полигон. Но вещество не сдетонировало. В мешках находился сахар. Два дня спустя директор ФСБ Николай Патрушев заявил, что в Рязани проводились контртеррористические учения. И эксперты объяснили, почему прибор, которым пользовался Ткаченко, показал наличие гексогена.

Титов: Этот начальник постоянно занимался проведением экспертиз, и прибор сработал на наличие микрочастиц на его руках.

РТР: Сегодня в деле о "Рязанском гексогене" поставлена точка. Копии постановления генпрокуратуры отсылают в Рязанское УФСБ и для депутатов фракции "Яблоко", которые подготовили запрос о ходе проверки.

Первочальные выводы экспертов о том, что в мешках, обнаруженных в подвале жилого дома в Рязани, находился гексоген, в ходе проверки генпрокуратуры опровергнуты. Повторная экспертиза доказала, что мешки были наполнены сахаром. Однако в прессе и на телевидении появились сообщения о том, что на учениях использовался гексоген и ФСБ проводила эти учения с риском для населения.

Титов: Можно делать только один вывод -- заинтересованность определенных корреспондентов, я бы даже сказал недобросовестность... просто подавать жареную фактуру, только и всего... для поднятия тиража.

РТР: Теперь жители дома номер 14 дробь 16 по улице Новосёлова, наконец, узнают, ради чего им пришлось провести всю ночь на улице, ожидая взрыва.

Титов: Это была проверка начальника местного УФСБ. Надо было посмотреть, как он будет действовать в экстремальных ситуациях.

РТР: В итоге генпрокуратура постановила, что эти учения проводились без общественно-опасных последствий и в рамках компетенции спецслужб. Следственное дело по статье "терроризм", которое рязанские следователи завели осенью прошлого года, будет закрыто.

24 сентября, имея в своем распоряжении своеобразную индульгенцию -- документ об отказе генпрокуратурой рязанцам в праве возбуждения иска против ФСБ, Зданович перешел в наступление против журналистов. Сильно нервничая, на отвратительном русском языке, он приступил к откровенным угрозам:

«Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что мы не оставляли и не оставим впредь -- я хочу это официально заявить -- без внимания ни одну провокацию, которые против государственной службы, государственного института организуют отдельные журналисты. (...) Значит, чтобы конкретно указать: вот из "Новой газеты" корреспондент, который публиковал эти статьи, я не боюсь называть его провокатором, поскольку у нас сейчас есть полностью показания того солдата, который потом, так сказать, был использован как перепев и в "Общей газете", как все происходило, и как из него вытаскивали, так сказать, эти слова, и что ему сулили за все это. Это все доказано. В рамках уголовного дела, которое существует по этой... по вашим же публикациям, может, не вашим, а по другим уголовное дело – оно будет завершено в начале апреля. Значит, в рамках этого уголовного дела будет допрошен сам корреспондент, почему он такие действия, так сказать, совершал. И в рамках этого уже есть определенные иски со стороны представителей воздушно-десантных войск, и когда это все будет закреплено процессуально, и ляжет в виде протоколов в уголовное дело, и будет оценено соответствующим образом и прокуратурой и нашими представителями Договорно-правового управления, я не исключаю совершенно, что мы предъявим определенные иски, в том числе и в судебном порядке, потому что провокациями заниматься никому не позволено».

Выслушав угрозы Здановича, один из присутствующих на брифинге журналистов, видимо, не сильно испугавшихся, спросил: «Я вот, честно говоря, не хотел вам задавать вопрос по поводу Рязани, меня эта тема как бы мало интересует, но вы сами вступили в полемику. Объясните мне, пожалуйста, вот предположим, у меня есть в деревне свой частный дом, вы можете там провести учебную тревогу и подложить вот под мой дом учебную бомбу, имеете вы законные основания?»

Ответ Здановича еще раз подемонстрировал, что ФСБ и российское общество говорят на разных языках, хотя и живут в одном государстве: «Значит, я понял, значит, я еще раз говорю, что мы действовали строго в рамках закона по борьбе с терроризмом. Все наши действия (...) исследованы прокуратурой, и ни одного действия, которое бы нарушало тот или иной закон, не зафиксировано. Вот я вам могу такой ответ дать».

Слишком много событий наслоилось на вторую половину марта 2000 года. Видимо, именно из-за выборов 26 марта не вышел очередной номер опальной «Новой газеты», содержащий материалы о финансировании предвыборной кампании Путина и о ФСБ. 17 марта неизвестные хакеры взломали компьютер газеты и уничтожили компьютерную верстку выпуска. Щекочихин на это заявил, что взлом компьютерной системы стал последним в целом ряду инцидентов, направленных на то, чтобы помешать газете нормально работать. В частности, не так давно офис газеты был взломан, а компьютер, содержащий информацию о рекламодателях, похищен. За последние два года налоговая полиция четыре раза проводила проверки в офисе "Новой газеты", а от некоторых ее спонсоров Кремль требовал прекращения финансирования строптивого органа.

Руководство «Новой газеты» попыталось понять, что именно завело его в столь серьезное противостояние с ФСБ. С просьбой проанализировать ситуацию журналисты «Новой газеты» обратились к самим сотрудникам ведомства. Ответ, который получила газета, следует назвать откровенным:

«Такая активность со стороны государства по отношению к изданию, безусловно, свидетельствует о том, что вы вторглись в запретную зону, наступили кому-то на хвост. Не исключено, что вы стали нежелательными свидетелями не самого удачного эпизода внутренних разборок в спецслужбах. Если факт имел место, никто из противоборствующих системных группировок его не подтвердит. Все заинтересованы в том, чтобы его скрыть. Они явно опасаются, что найдутся новые живые свидетели подготовки рязанских "событий"».

К этому времени Рязань из провинциального города превратилась в место паломничества иностранных журналистов. Как остроумно заметил Павел Волошин, Рязань «по количеству иностранных журналистов на душу населения скоро сравняется с Москвой». Номера "люкс" местных гостиниц были заняты теперь иностранными корреспондентами, и все они, вместе со своими съемочными бригадами, осаждали местные милицию, ФСБ и даже МЧС. По этой причине из Москвы в Рязань пришел приказ в УФСБ и УВД контакты с прессой прекратить. Кто-то из офицеров, уже успевших дать интервью, поспешно отказывался от своих слов. По факту утечки информации в рязанских силовых ведомствах началась служебная проверка. А на все журналистские запросы Юрий Блудов сухо отвечал: «Без комментариев».

От намерения судиться с ФСБ все без исключения жильцы рязанского дома отказались, хотя уверенности в невиновности ФСБ не было. В дом № 14/16 неоднократно приезжали офицеры милиции и ФСБ, уговаривали не подавать на организаторов учений в суд. Даже генерал Сергеев приезжал, просил не жаловаться, извинялся за своих московских коллег. Когда 20 сентября 2000 года НТВ передавало репортаж о приближающемся скорбном юбилее, одна из женщин сказала: «Скоро подходит это число, вообще, из дома хочется уйти. Потому что боюсь, что годовщину, не дай Бог, отметят опять таким же учением. Я лично сомневаюсь, что это были учения. Я сомневаюсь». «С нами обошлись, как с быдлом, говорила другая жительница дома. -- Если бы нам хотя бы под утро сказали, что это проверка, а то ведь только через два дня... Мы не верим, что это были учения». "Я не верю, что это были учения, -- сказала Людмила Картофельникова. -- Ну разве можно так издеваться над людьми? В нашем доме на восьмом этаже пожилая женщина не смогла вывезти парализованную мать и эвакуировалась одна. Как же она рыдала потом в кинотеатре". Герой рязанских событий Алексей Картофельников тоже сомневался: «никто нам в тот день не объяснил, что это были учения. Да мы и не верим. У нас ведь как -- если что-то взорвалось, значит, теракт. Если разминировали – учения».

Сомневались не только жители злополучного рязанского дома, но и российская пресса. «Если власти убедительно докажут, -- писала «Версия», -- что именно чеченские террористы взрывали дома со спящими жителями, мы если не одобрим, то поймем ту жестокость, с которой обрушились на чеченские города и села наши войска. Но если взрыв заказали не чеченцы, не Хаттаб, не Басаев, не Радуев? Если не они, то кто? Подумать страшно. (...) Мы уже понимаем, что просто так заявлять о том, что взрывы организовали чеченцы, мы не можем».

Наконец, сомневались многочие иностранные специалисты. Вот что ответил, например, на вопрос о причинах возникновения войны в Чечне Вильям Одом: «Россия, по моему мнению, сама сфабриковала предлог для этой войны. Есть достаточно убедительные доказательства того, что полиция инсценировала некоторые взрывы в Москве. Они попались на таких действиях в Рязани, и попытались представить свои действия в качестве учений. Я думаю, что российский режим сфабриковал целую цепочку заранее спланированных событий с тем, чтобы сформировать российское общественное мнение и направить страну по пути, который неприемлем для большинства россиян».

Выйдя за рамки правового поля, ФСБ основывало свою деятельность не на Конституции РФ, и даже не на уголовном и уголовно-процессуальном кодексах, а на собственных политических пристрастиях, сформулированных в инструкциях и устных приказах. Беспредел, в который погрузилась Россия, возник прежде всего потому, что спецслужбы планомерно и целенаправлено разрушали законодательные основы российской государственности для создания хаоса и условий, позволяющих им захватить власть. В этой войне самым страшным оружием спецслужб были организуемые ими по всей стране подконтрольные внештатные спецгруппы.

Глава 8. Создание подконтрольных ФСБ внештатных спецгрупп

Внештатные конспиративные боевые группы из бывших и действующих сотрудников специальных воинских подразделений и силовых структур начинают создаваться в России в 1980-е годы. Всего в России существует около 30 силовых ведомств. Воинские подразделения были при каждом из них. Трудно сказать, насколько эта акция носила организованный, а насколько стихийный характер. Очевидно, что ФСБ пытается везде иметь своих людей, и если не всегда организует группировки в формальном смысле слова, в той или иной степени контролирут их деятельность с самого начала. Показательной является история создания в Приморье группировки братьев Александра и Сергея Ларионовых.

В конце 80-х годов в одно из самых крупных производственных объединений Владивостока "Востоктрансфлот" по распределению отправляются два брата Александр и Сергей Ларионовы. Вскоре С. Ларионов становится руководителем комсомольской организации объединения. Когда началось акционирование госпредприятия, братья Ларионовы, где-то раздобыв деньги, сами и через подставных лиц скупили крупный пакет акций и зарегистрировали при «Востоктрансфлоте» службу безопасности производственного объединения под названием "Система СБ". На базе этой структуры и была создана самая мощная и кровавая в истории Приморья ОПГ.

Люди Ларионовых объезжали воинские части Тихоокеанского флота, шли к командиру или его заместителю по работе с личным составом, рассказывали, что занимаются трудоустройством увольняющихся в запас бойцов спецподразделений в «Систему СБ», занимающуюся борьбой с оргпреступностью. И после демобилизации бойцы диверсионных подразделений шли к ним работать. Группировка была построена по системе ГРУ; имела свою разведку и контрразведку, своих "чистильщиков", бригады наружного наблюдения, взрывников и аналитиков. В Японии было приобретено самое современное оборудование -- сканеры, позволяющие перехватывать пейджинговые сообщения и разговоры по радиотелефонам, "жучки", приборы ночного видения и направленные микрофоны, спрятанные в различные предметы.

Бригада Ларионовых работала в тесной связи с приморскими спецслужбами, прежде всего с военно-морской разведкой ГРУ. Заказы на отстрел преступных авторитетов поступали из местного УФСБ. Аналитики Ларионовых определили семь «преступных авторитетов», возглавлявших группировки, контролирующие владивостокские бизнесы. Эту семерку Ларионовы решили «убрать», прибрав к рукам их бизнесы.

Первым в списке стоял бандит по уголовной кличке «Чехов». Двое ликвидаторов бригады Ларионовых организовали засаду на трассе за городом и расстреляли из автоматов машину «Чехова». Выскочивший из машины водитель был убит выстрелом в голову, а раненого "авторитета" увезли в сопки, облили бензином и подожгли.

Другому "приговоренному" в спальню бросили взрывное устройство огромной мощности. Объект теракта уцелел, но обрушился подъезд жилого дома и погибли четыре случайных человека.

В 1993 году внутри группировки возник конфликт. Один из ее лидеров, Вадим Голдберг (или Гольдберг), и его единомышленники, похитили А. Ларионова, вывезли его в лес и убили, нанеся несколько десятков ударов ножами. Узнав о смерти брата, С. Ларионов скрылся. К концу 1993 года все члены банды, в том числе С. Ларионов и Голдберг, были задержаны уголовным розыском. На одном из первых допросов С. Ларионов заявил, что пока говорить ничего не будет, но всё расскажет на суде: и о «Системе СБ», и о кураторах из спецслужб. Чтобы этого не произошло, Ларионова убили. Содержался он во владивостокском СИЗО № 1, в усиленно охраняемой одиночной камере. По пути на очередной допрос навстречу Ларионову в коридор вывели Евгения Демьяненко, проведшего за решеткой 19 лет. Проходя мимо Ларионова, Демьяненко выхватил "заточку" и убил Ларионова одним ударом.

Месть Ларионову на этом не закончилась. В 1999 году неизвестные пытались подорвать квартиру Ларионова, где находилась его жена, которая не пострадала. Некоторое время спустя наемный убийца расстрелял адвоката Ларионова Надежду Самихову. По Владивостоку поползли слухи, что "спецслужбы убирают свидетелей". Действительно, прокуратура подозрительно долго тянула с судом. Следствие длилось несколько лет, обвинительное заключение было вынесено только 14 января 2000 года. Уголовное дело по группировке Ларионовых насчитывало 108 томов. Но на скамье подсудимых оказались всего девять человек. Трое вышли прямо из зала суда, так как им засчитали время, проведенное под следствием. Остальные получили от 8 до 15 лет лишения свободы (в частности, 15 лет получил Голдберг).

Есть основания предполагать, что на ФСБ работала бригада известного самарского криминального «авторитета» Александра Литвинки (уголовная кличка «Ниссан»). Литвинка жил на Украине. В начале 80-х годов приехал в Самару и вскоре за серию разбойных нападений был осужден на 7 лет. Из колонии вышел "авторитетом", уголовную кличку «Ниссан» получил за любовь к японским автомобилям. Заручившись поддержкой самарских "авторитетов", таких как Дмитрий Рузляев («Дима Большой») и Михаил Бесфамильный («Бес»), Литвинка создал свою "бригаду", костяк которой составили бывшие спортсмены-каратисты, строго соблюдавшие "сухой закон" и беспрекословно подчинявшиеся приказу.

Вскоре Литвинка начинает участвовать в войне за контроль над «Волжским автозаводом» («ВАЗом»). В начале 1996 года в пансионате "Дубки" проходит встреча представителей двух самарских преступных группировок. После того как переговоры удачно завершились, четверо неизвестных расстреляли собравшихся из «калашниковых». Четыре криминальных "авторитета" и один "вор в законе" были убиты. В одном из нападавших был узнан Литвинка, вскоре арестованный. Спустя месяц Литвинка из тюрьмы был освобожден, обвинений предъявлено ему не было. С этой минуты в криминальной среде Самары уже не сомневались в том, что Литвинка работает на спецслужбы. На одной из «воровских» сходок Литвинку объявили вне закона. Чтобы не быть убитым, Литвинка уехал из Самарской области и появлялся там редко, в основном для того, чтобы совершить очередное заказное убийство «авторитета». Видимо, именно Литвинкой был убит в Самаре в 1998 году Дмитрий Рузляев, а в 1999 -- «авторитет» Константин Беркут.

Днем 23 сентября 2000 года Александр Литвинка был убит в Москве в районе дома № 27 по улице Крылатские холмы. Стреляли четыре человека. На месте убийства сотрудниками милиции были обнаружены брошенные убийцами четыре пистолета -- два пистолета "Макарова" с глушителями, пистолет-пулемет "Кедр" и пистолет "Иж-Байкал". Там же был найден пистолет "Макарова", принадлежавший убитому. Преступники скрылись с места происшествия на белом автомобиле ВАЗ-2107. Кто именно убрал Литвинку – сотрудники ФСБ или самарские «авторитеты» -- остается только догадываться.

Известная «курганская» бригада Александра Солоника («Саши Македонского»), состоявшая в основном из бывших и действующих сотрудников российских служб и подразделений, также курировалась спецслужбами, в частности, СБП и ФСБ. «Курганская» группировка появилась в Москве в начале 90-х и была взята под контроль лидером «ореховской» группировки Сергеем Тимофеевым («Сильвестром»). Тимофеев являлся агентом МБ-ФСК и плотно общался с бывшим офицером 5-го Управления КГБ СССР Майоровым, позже возглавлявшим одну из охранных структур в Токо-Банке. Майоров регулярно посещал начальника Оперативного управления (ОУ) АТЦ ФСБ генерал-лейтенанта Ивана Кузьмича Миронова, бывшего секретаря партийной организации 5-го Управления КГБ СССР, в чьи непосредственные обязанности теперь входил розыск террористов.

В середине 90-х внутри "ореховской" группировки наметились крупные перемены: у Тимофеева появился соперник – Сергей Буторин («Ося»). В сентябре 1994 года Тимофеев был взорван в его «Мерседесе». Друг за другом исчезли верные Тимофееву люди. Буторин создал собственную группировку, в которую вошли люди из "ореховской", "курганской" и "медведковской" ОПГ. Среди "чистильщиков" находились бойцы спецназов ГРУ, МВД, ВДВ. В окружении Буторина появились действующие сотрудники силовых ведомств, в том числе один подполковник из контрразведки (он был обвинен затем в ряде тяжких преступлений, но позже обвинения были сняты).

К концу 1994 года у "курганцев" четко обозначились лидеры -- Колигов, Нелюбин и Игнатов. Слава о «чистильщиках кургана» разносилась по всей России. Одним из самых известных наемных убийц стал Александр Солоник. Однако наиболее активным и опасным убийцей в «курганской» ОПГ был Конахович.

Жестокой была война «курганцев» против «бауманской» ОПГ. Со слов одного из агентов, работавших у «курганцев», во время этой войны погибло несколько десятков членов «бауманской» бригады, причем людей, как правило, похищали, жесточайшим образом пытали (выкалывали глаза, жгли огнем), и только потом убивали. «Бауманских» «курганцы» окрестили «звериной бригадой». По их словам, там было много дагестанцев. Война шла, в частности, за контроль над одной из фирм, продающих американские автомашины. Хитрость состояла в том, что в автопокрышках этих машин из Колумбии переправляли наркотики.

Разработкой «курганцев» занимался 12-й отдел МУРа. Оперативное дело вел Олег Плохих. Два члена «курганской» ОПГ были, наконец, задержаны и посажены в СИЗО «Матросская тишина». Один из них в беседе с адвокатом сказал, что если к нему применят психотропные средства, он может «расколоться» и всё рассказать, а рассказов будет на десяток крупных заказных дел, включая убийство Листьева. Арестованный просил перевести его в «Лефортово» и обещал начать сотрудничать со следствием, если ему дадут определенные гарантии безопасности, так как на счету «курганских» было множество убийств, в том числе и так называемых «воров в законе», за что по неписанным правилам российской тюрьмы положена смерть. МУР уже начал готовить перевод обоих арестованных, но не успел. Произошла утечка информации, и «курганцев» в одну ночь убили, хотя они и сидели в разных камерах. Это было заказное убийство двух подследственных, чьи показания помогли бы раскрыть не одно «громкое» заказное убийство.

Солоник оказался более удачлив. После задержания он был помещен в специальный корпус тюрьмы «Матросская тишина», откуда ему был организован побег за границу, в Грецию.

К разгрому «курганцев» непосредственное отношение мог иметь лидер «коптевской» ОПГ Василий Наумов («Наум»), состоявший в агентурном аппарате МВД РФ. В свое время «курганцы» вошли в доверие к «коптевской» ОПГ и, выявив практически все доходные точки соперников, стали убирать лидеров «коптевских». Поняв, кто именно их убирает, Наумов сдал «курганцев» 12-му отделу МУРа. Тогда в конфликт вмешалась ФСБ, не заинтересованная в разгроме «курганской» группировки, которую она курировала, а главное – опасающаяся утечки информации и скандала. В ФСБ быстро определили, что информация о «курганских» поступает в МУР через Наумова, плотно общающегося с членами «курганской» группировки. Эта информация была передана «курганцам».

27 января 1997 года Наумов в сопровождении охранявших его бойцов милицейского спецназа "Сатурн" подъехал для встречи с оперативным сотрудником МУРа, у которого он был на связи, к зданию ГУВД на Петровке, 38. По мобильному телефону он вызвал к себе оперуполномоченного и остался ждать в машине. Пока тот спускался из кабинета, к машине Наумова сзади пристроились «Жигули», и находившиеся в них люди автоматным огнем убили Наумова. «Курганцы» дали понять, что в курсе сотрудничества Наумова с МУРом.

Работа агента Наумова не смогла бы привести к разгрому «курганской» бригады, если бы не два дополнительных обстоятельства. Первым было снятие Коржакова с должности руководителя СБП и последующая ликвидация этой структуры. Без поддержки Коржакова «курганцы» были уязвимы. Вторым – «проплаченный» в центральный аппарат МВД заказ на уничтожение «курганской» группы. Заказ был «проплачен» «бауманскими» бандитами, которые традиционно имели в руководстве МВД хорошие связи, и после отставки Коржакова смогли поставить в министерстве вопрос об устранении «курганцев».

Кроме МУРа за «курганцами» охотился еще и Буторин, давший команду на их отстрел. Все спланированные группировкой Буторина убийства были тщательно продуманы и проводились на уровне профессиональной спецслужбы, включая буквально поминутный отчет участников операции. Предполагалось собрать костяк "курганских" боевиков (Колигов, Нелюбин, Игнатов и Солоник) в Греции и убить всех разом.

Операция Буторина по устранению группы Солоника проводилась под контролем ФСБ или ГРУ. Наверное, именно поэтому произошла утечка информации, и две недели круглосуточного наблюдения за греческой виллой Солоника были потрачены впустую. Колигов, Нелюбин и Игнатов у Солоника не появились. Тогда двое верных Буторину людей – Саша «Солдат» и «Сережа» -- получили команду убрать одного Солоника. 2 февраля 1997 года «Солдат» и «Сережа» подъехали к дому Солоника, с которым были знакомы, вызвали его в машину, поехали в сторону Афин. По пути сидевший сзади «Солдат» набросил Солонику на шею удавку и задушил его.

В Грецию тем временем вылетели сотрудники московского РУОПа, получившие от Буторина информацию о том, что Солоник живет в пригороде Афин в местечке Варибоби. Двигаясь по переданной им Буториным схеме, руоповцы 3 февраля 1997 года обнаружили труп Солоника. Прилети они на сутки раньше – могли бы застать его в живых. Но те, кто составлял график операции, знали, кто, куда и когда должен был прилететь. Потому РУОП и опоздал, что не должен был застать живого Солоника.

В общем, это официальная версия. А что произошло на самом деле мы никогда не узнаем. Четыре аудиокассеты с записью своих воспоминаний Солоник оставил в номерном сейфе в банке на Кипре. В январе 1997 года, за несколько дней до «гибели», он позвонил своему адвокату Валерию Карышеву и попросил его в случае смерти пленки издать. 2 февраля Солоник действительно «ушел из жизни», почему-то прихватив с собой деньги со счета. Из его уголовного дела куда-то делись отпечатки пальцев Солоника. Как сквозь землю провалилась находившаяся с ним в Варибоби подруга.

С достойной адвоката оперативностью Карышев в том же году издал записи Солоника. И было очевидно, что книга, где рассказано многое, но без фамилий, своеобразная страховка Солоника: не ищите, иначе назову и фамилии. Кстати, Буторин, объявленный в федеральный розыск «за совершение особо тяжких преступлений», не был найден. Говорили, он стал крупным коммерсантом. На руках он всегда имел несколько заграничных паспортов, мог и из России уехать.

Еще одна внештатная спецгруппа -- организация полковника ГРУ Валерия Радчикова, руководителя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане (РФИВА) -- была создана в 1991 году по линии ГРУ. Из тех, кто имел отношение к фонду, 37 человек были убиты и 62 ранены.

В 1994 году в подъезде своего дома был взорван первый руководитель фонда Михаил Лиходей. В октябре 1995 года чудом уцелел сам Радчиков. Он получил шесть пуль, был тяжело ранен, но сумел на машине уйти от убийц. А вот его юрисконсульт и доверенное лицо Дмитрий Матешев в той перестрелке скончался, не приходя в сознание. 10 ноября 1996 года 14 человек были разорваны на куски и 26 искалечены во время взрыва на Котляковском кладбище. Среди погибших была вдова Лиходея Елена Краснолуцкая, занимавшая пост финансового директора РФИВА, а также друг и преемник Лиходея Сергей Трахиров. В организации взрыва был обвинен Радчиков. 3 сентября 1998 года, когда Радчиков уже сидел в тюрьме, был застрелен другой помощник Радчикова -- генеральный директор нового афганского фонда Валерий Вуколов.

Все эти годы из фонда расхищались деньги, что для России обычно. Но необычны были размеры хищений. По самым скромным подсчетам речь шла о 200 миллионах долларов. Дело расследовали лучшие силы генеральной прокуратуры во главе со следователем по особо важным делам Даниловым. Ему помогали еще четыре "важняка" и свыше 100 оперативников (всего 180 человек). Но они так и не смогли понять, куда подевались миллионы, похищенные у инвалидов-"афганцев". Самому Радчикову в вину вменялась кража только 2,5 миллиона.

Через несколько дней после ареста Радчикова его заместитель по фонду Валерий Вощевоз, курировавший все финансовые потоки фонда, а во время президентской кампании 1996 года являвшийся доверенным лицом Бориса Ельцина, был спешно отправлен полномочным представителем президента в Амурскую область. Суд над Радчиковым и двумя его подельниками -- Михаилом Смуровым и Андреем Анохиным – длился десять месяцев. 17 января 2000 года государственный обвинитель потребовал дать подсудимым соответственно 13, 15 и 10 лет лишения свободы.

Радчиков обвинялся в том, что летом 1996 года задумал убить своего конкурента по "афганскому" движению председателя РФИВА Сергея Трахирова и передал для этого своему соседу по дому ветерану Афганистана Андрею Анохину пистолет и не менее 50 тысяч долларов в качестве вознаграждения. Анохин же склонил к соучастию в убийстве за 10 тысяч долларов Михаила Смурова.

Убить Трахирова было не просто. Его повсюду сопровождали телохранители из отряда «Витязь», находящегося в подчинении у С. И. Лысюка, тесно сотрудничавшего с ФСБ. Герой России Сергей Иванович Лысюк, создатель и первый командир отряда внутренних войск специального назначения МВД РФ «Витязь», еще старшим лейтенантом был завербован в агентурный аппарат Особого отдела КГБ. Последним сотрудником спецслужбы, у которого Лысюк находился на связи, был начальник отдела военной контрразведки полковник Владимир Евгеньевич Власов, который, собственно, и исключил Лысюка из агентурного аппарата ФСБ (чтобы у Лысюка не появился новый куратор) и сделал его так называемым архивным агентом. Героя России Лысюк получил за командование отрядом «Витязь» при защите «Останкино» в 1993 году. Именно Лысюк отдал приказ открыть огонь по путчистам.

В новых условиях Власов был одним из заместителей Лысюка в возглавляемой последним коммерческой фирме. Правда, по оперативным данным коммерческая фирма Лысюка тренировала наемных убийц, в том числе членов группировки Лазовского. Но сам Лысюк об этом мог и не знать, хотя по данным уголовного розыска московской области Лазовского часто видели на базе Лысюка и Власова.

Итак, заговорщики решили взорвать Трахирова на Котляковском кладбище, на поминках по убитому в 1994 году первому председателю РФИВА Михаилу Лиходею. Удивительно, но за несколько дней до взрыва у Трахирова сменили охрану. Новая охрана при взрыве погибла. Старые телохранители из «Витязя» уцелели. Можно предположить, что о предстоящем покушении Лысюк мог знать от Власова или каких-то других людей в своем окружении.

18 января завершились судебные слушания по делу о взрыве. Подсудимым было предоставлено последнее слово. Все трое заявили о своей "полной непричастности" к теракту и попросили суд признать их невиновными. Адвокат Радчикова П. Юшин заявил, что дело сфабриковано. 21 января Московский окружной военный суд под председательством полковника юстиции Владимира Сердюкова оправдал подсудимых за «недоказанностью участия в совершенном преступлении». Аргументы следствия по делу о взрыве на Котляковском кладбище суд счел неубедительными. Основанием для оправдательного приговора стали результаты судебной экспертизы остатков взрывного устройства, которые выявили существенные расхождения с данными экспертизы, проведенной в ходе следствия. Кроме того, знакомая одного из обвиняемых, Михаила Смурова, на суде неожиданно заявила, что в день взрыва Смуров находился дома и не мог привести в действие взрывное устройство, что ему инкриминировалось следствием.

Валерий Радчиков был также оправдан по делу о хищении из фонда 2,5 миллионов долларов. Все трое были освобождены из-под стражи в зале суда. 25 июля 2000 года генпрокуратура проиграла в Верховном суде ходатайство об отмене оправдательного приговора. Радчиков предполагал вынести спор в Европейский суд. Однако 31 января 2001 года, примерно в 8 часов утра, он погиб в автокатастрофе на 39-м километре Минского шоссе, когда возвращался в Москву на машине марки «Москвич 2141». В тот же день агентстсво РИА «Новости» передало, что, по мнению правоохранительных органов, его гибель может оказаться не просто несчастным случаем.

Десятки трупов, пропавшие миллионы и ни одного пойманного преступника – для банальной уголовщины вещь статистически невозможная. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы вычислить, кто стоял за этой сложной и, безусловно, успешной игрой, в которой главный герой так вовремя погиб в автокатастрофе.

<<<назад | оглавление| наверх | далее>>>