Война с прибабахом

Главной бедой для федералов в Чечне являются мины и фугасы

«Из 10 ежедневно устанавливаемых боевиками
на территории Чечни зарядов только 2—3 срабатывает. Остальные ликвидируются нашими саперами, — заявил накануне Дня инженерных
войск Вооруженных сил России их начальник, генерал-полковник Николай Сердцев. —
Полностью обезопасить территорию республики невозможно. Этого не сделает
ни одна армия мира». Мины и фугасы, управляемые и неуправляемые, рвутся в Чечне
каждый день. Даже до Дома правительства в Грозном 27 декабря 2002-го добрались, а уж как его охраняют, видел самолично. Саперы спасают лишь иногда.
Как 18 января года нынешнего вновь уберегли Ахмата Кадырова, обезвредив очередной радиоуправляемый фугас на основе 152-мм артиллерийского снаряда, установленный в районе площади Минутка. Фугас располагался аккурат на маршруте следования автомобиля Кадырова к месту работы. А провода тянулись в развалины полуразрушенного дома.
Плюс еще растяжки для саперов... Так что постоянная минная война является самым безотказным средством боевиков, ломом, приема против которого пока нет.

Война, которой нет

После взятия Грозного в 2000-м высокие чины Генштаба и златоусты из ведомства Ястржембского утверждали: террористы и бандиты разгромлены наголову, партизанская война в Чечне невозможна, умиротворение не за горами. Только вот за какими именно, не уточнили, и с лета 2000-го сводки о подрывах на минах и самодельных фугасах поступают из Чечни столь часто, что воспринимаются уже как банальность: на перегоне Гудермес—Аргун подорван бронепоезд управляемым фугасом, в Шалинском районе взорван автомобиль с милиционерами, возле Урус-Мартана подорвался БТР, у дома Ахмата Кадырова обнаружена радиоуправляемая мина, под Гудермесом взорван военный эшелон, бомба взорвалась в Заводском РОВД, пущен под откос товарный состав...

Заглянув в любой военный госпиталь и расспросив медиков о характере ранений, вы без труда узнаете: основные потери федеральные силы несут от минно-взрывных средств. Что мне и подтвердил в Ханкале в феврале 2002-го зам. начальника госпиталя 42-й мотострелковой дивизии: в среднем еженедельно к ним поступает до 10 раненых, большая часть которых — пострадавшие при подрывах на дорогах. Несложная арифметика: один подрыв — двое-трое пострадавших (опять-таки в среднем), значит — три подрыва еженедельно. 150 подрывов в год? И это только те, кого доставляют в госпиталь именно этой дивизии, так что минная статистика явно не ограничивается вышеназванной цифрой.
Одну цифру в полуофициальном порядке у армейцев удалось откопать: с 1 октября 1999-го по 1 сентября 2000-го зафиксировано 173 подрыва на минах и фугасах. Это только то, что занесли в свой кондуит служаки из Минобороны. При этом погибли 78 солдат и офицеров, 321 были ранены, уничтожено 53 единицы техники. Выходит, только за первый год войны боевики, не вступая в прямое столкновение, подчистую уничтожили полноценный батальон.

Взрывная статистика

Докопаться до каких-то реальных цифр по минной войне сложно. Однако осенью 2000-го инженерная служба ОГВ сообщила, что с 1 октября 1999 года по 2 сентября 2000 года саперами различных ведомств обнаружено и обезврежено 1747 из 1920 установленных фугасов. Другую цифру в феврале 2002-го я получил у саперов бригады внутренних войск, расквартированной в Ханкале: в 2001 году обезврежено 1719 фугасов. Прочую статистику, увы, добыть не удалось. Но впечатляет и эта: за пару лет войны официально обезврежено порядка 3,5 тысячи установленных боевиками взрывных устройств. А сколько не обезврежено? Сколько вообще установлено? Сколько сработало? Сколько мин еще ждет своего часа на чеченских дорогах? Вопросы без ответа.

В одном из материалов за август 2000-го нашел такую цифирь: саперы ОГВ ежесуточно снимают до 20 радиоуправляемых (!) закладок. В другом материале того же периода данные иные: ежедневно саперами уничтожается 3—5 фугасов...

Минную войну ведут не только боевики. По данным ЮНИСЕФ, во время нынешней и прошлой кампаний российские войска установили в Чечне не менее 500 тысяч мин. Правда, чеченцы считают, что эти данные занижены в 3—4 раза. Так что рвутся порой федералы на своих же минах, поскольку карты минных полей — понятие чисто условное. Когда побывал в Итум-Калинском погранотряде, офицеры-пограничники обмолвились, что их разведгруппы в районе границы с Грузией постоянно ставят мины-ловушки:
— Мы их накидали там столько и без всяких карт, что сами боимся теперь в те ущелья соваться. А кроме нас, там кучу мин-ловушек раскидали ребята из ФСБ, минировала авиация. Тот еще компот!

Гибнут от мин (неважно, кем они поставлены) чаще всего обыватели. По данным Олара Отунну, заместителя генерального секретаря ООН и спецпредставителя по вопросу о положении детей в вооруженных конфликтах, от применения противопехотных мин в Чечне пострадали от 7 до 10 тысяч человек, 5 тысяч из них — дети, около 1300 из которых погибли, а около 2 тысяч получили тяжкие увечья.

Тротиловый пес

Формально федеральные войска контролируют всю территорию Чечни, на деле же добраться наземным путем в гарнизоны чеченской глубинки практически невозможно — мины на дорогах. Остаются вертолеты. Связь между Моздоком и Ханкалой? Только по воздуху, земля слишком опасна, фугасы находят даже в «мирных» районах — Наурском, Шелковском и Надтеречном. Железная дорога? Смотри сводки о «рельсовой войне». Проще говоря, практически все наземные пути блокированы!

О методах минной войны саперы, с которыми познакомился в Чечне, подробно рассказывать не любят:
— В принципе ничего нового, то же, что и в Афгане. Да и наши партизаны в Отечественную точно такие же штучки вытворяли, не зря же «старики» из Военно-инженерной академии им. Куйбышева говорят, что находили у афганцев книги Ковпака и Федорова. Вот техника только изменилась: фугас ныне много проще собрать, чем обнаружить. Найдем одну закладку, две, десять, но все отыскать в принципе невозможно! Что-нибудь да пропустим. Некоторые дивятся, как эти парни, что школы в глаза не видели, оказываются спецами по тротилу, семтексу и динамиту. Так достаточно одного хорошего инструктора, ведь ничего сложного, если разобраться, нет: справлялись же с минированием дремучие белорусские партизаны-стариканы и десятилетние пацанята в Афганистане! Пацаны — вот кто сейчас ставит мины. Плохие, ну так хоть одна из десятка все равно сработает. И таких пацанов сотни...
Фантазия боевиков в нынешней войне поистине неистощима. Скажем, Ханкала — жесточайший пропускной режим, при необходимости шмон. Вокруг — сплошные заградительные минные поля, целые плантации. Как тут боевику-подрывнику подобраться! И что? Да рвутся БТРы постоянно на охраняемых и проверяемых трассах, гибнут солдаты.

Или совсем запредельный случай: в еще строящемся военном городке 42-й дивизии обнаружили взрывное устройство — 15 кг тротила и почти 60 гранат. Понятно, что, кроме нанятых на работу местных жителей, проверенных-перепроверенных ФСБ, сделать это больше никто не мог. Слава Богу, не рвануло, так ведь пронесли же! Как пронесли осенью 2002-го и взорвали бомбу в здании Заводского РОВД Грозного, обезглавив всю городскую милицию.

Были случаи, когда ловили дорожных рабочих-чеченцев на занятии, несколько расходящемся с их прямыми обязанностями. Ремонтники сначала закладывали фугасы с выведенными проводами, а потом засыпали ямки и укладывали асфальт.
Иной раз для минирования применяют обычные придорожные столбики. В них просто закладывают, заливая бетоном, обычные артиллерийские снаряды с проводной выводкой. Потом столбик раскрасят должным образом, а провод, прикопав его на несколько сантиметров в глубину, вытянут в сторону, где будет оборудовано укрытие боевика.
Совсем экзотический случай был пару лет назад. Боевики, убив бродячего пса, выпотрошили и набили его тушку... тротилом, поставили радиовзрыватель. «Собачьего заряда» вполне хватило бы для подрыва БТРа.

Но хит сезона сейчас в Чечне радиофугасы: нажал кнопку, послал сигнал — ба-бах! Правда, самые надежные радиовзрыватели, армейские, еще достать надо. Посему при конструировании фугасов чаще обходятся... обычными карманными транзисторными приемниками с фиксированной частотой на УКВ-диапазоне: этот диапазон в Чечне практически свободен. Нередко боевики применяют автомобильную сигнализацию: пикаете брелочком, и...

«В самодельных ВУ (взрывных устройствах. — В.В.) могут быть использованы любительские станции любого класса, вплоть до пейджеров, радиоуправляемых игрушек и устройств автосигнализации с дистанцией приема команд до 10 метров. В качестве исполнительных механизмов радиоканалов в самодельных ВУ используются электрические сигналы в цепи акустических динамиков радиостанций, которые через усилитель передаются в цепь электродетонатора или замыкателя цепи датчика цели; поворотные реле радиоигрушек, которые замыкают цепь электродетонатора или производят включение датчика цели, например оптического или магнитного; радиосигналы автосигнализаций и пейджеров, которые преобразуются в замыкателе цепей электродетонаторов или электроспусковых механизмов капсюль-детонаторов». С. С. Галахов, эксперт-криминалист МВД РФ («Криминальные взрывы». М., 2002).

Довольно часто применяются в Чечне и фугасы с часовыми механизмами — механическими и электронными. А специально для борьбы с саперами боевики стали применять фугасы двойного-тройного действия. Например, сверху — фугас, подрываемый по проводам, а под ним — радиоуправляемый. И если сапер обнаружит провод, подойдя к месту закладки, исполнитель просто подает сигнал на радиофугас.
Вообще же от обилия используемых типов подрыва зашкаливает даже богатое воображение: фугасы, управляемые как по обычным проводным линиям, так и по дорогущим оптоволоконным, защищенным от любых помех. Взрывное устройство могут привести в действие через оптические каналы управления, направив на специальный приемник луч лазерный или инфракрасный. Нажимные датчики, датчики разгрузочные (при снятии определенной нагрузки), натяжные (банальная растяжка), обрывные — тонкий электропровод, при разрыве которого происходит срабатывание фугаса; датчики инерционные — приходят в действие при их перемещении в любом направлении или при наклоне (там, к примеру, для замыкания цепи может быть использован ртутный шарик). А еще есть датчики объемные — реагируют на перемещение массы воздуха, например при посадке вертолета; сейсмические — реагируют на передвижение людей, животных, транспортных средств; магнитные — реагируют на присутствие металлических предметов, на изменение магнитного поля — при проезде автомобиля, танка, БТРа... Акустические датчики — реагируют на звуковые волны в заданном диапазоне частот и сигналов, например на голос человека или на звук работающего двигателя. Электромагнитные датчики реагируют на объекты, в которых используются электрические цепи, источники тока. Температурные и барометрические датчики...
Продолжать?

Где боевики берут взрывчатку? В ход идут обычные артиллерийские снаряды, особенно популярны 122-мм: «букет» таких просто в дымину разнесет любой БТР. Для убойности снаряд могут «нашпиговать» рубленой проволокой, гвоздями, шариками от подшипников, болтами, гайками. А неразорвавшихся мин и снарядов, как вы понимаете, в чеченских лесах и полях бессчетно. Собирают их специальные поисковые команды мальчишек. Снаряды запросто можно найти там, где когда-то стояла батарея, артдивизион. Артиллеристы обязаны уничтожить неиспользованный, «лишний» боезапас. Но его обычно зарывают — на глазах шустрых пацанов... А вообще взрывчатку хоть из удобрений сварганить можно!

Правда, мои компетентные собеседники утверждают: боевики все чаще применяют фугасы из промышленной взрывчатки. Ее доставляют на вьючных животных из Азербайджана через приграничные районы Дагестана. Правда, после визита Путина в Баку об азербайджанском «следе» саперы теперь говорят лишь в своем кругу... Довольно высоко отзываясь и о мастерстве инструкторов:
— Чувствуется хорошая выучка. Такой тренаж в здешних горах не организуешь, явно готовили на хороших полигонах профессионалы-армейцы, а не хаттабы-самоучки. Чьей армии? Не нашей. И не грузинской. И вот эти наученные мастера организуют натуральный всевобуч уже здесь, на месте, просто набирая пушечное мясо. Сложные вещи собирают и устанавливают, конечно, сами, а вот за радиопультом или с проводками сидят уже их питомцы. Обычные же фугасы — нажимные, примитивные — чаще поручают ставить мальчишкам. Такса простая: 50—100 долларов — за установку, 100—300 — за удачный подрыв. А если пацан попадется или подорвется — велика беда!

География и хроника подрывов

Наиболее миноопасные районы вычисляются легко: берем сводку подрывов и смотрим, где рвется чаще — Грозный, Старые Атаги, шатойская трасса. Бесспорный «рекордсмен» — Гудермес и окрестности, где бомбы рвутся постоянно, невзирая ни на какие зачистки и инженерную разведку. Особенно трясет железную дорогу. Даже прославленный в многочисленных репортажах бронепоезд — и тот несколько раз подрывали.
Периоды наивысшей фугасной активности вычисляются с пол-оборота. В 2000-м минная война особенно жаркой была в мае, июле и августе. 2 июля боевики-смертники направили на армейские казармы и блокпосты сразу пять грузовиков со взрывчаткой. Уничтожить удалось лишь один, четыре камикадзе прорвались — десятки раненых и убитых. А с августа 2000-го саперы склонны вести отсчет нового этапа — столь резко выросло не только количество, но и качество подрывов. В 2001 году больше всего взрывов гремело в июне, августе, сентябре...

Если за всю первую войну известно лишь два наиболее громких случая установки управляемых фугасов — покушения на Лобова и генерала Романова осенью 1995-го, то ныне гремит постоянно. Лишь на Кадырова фугас ставили несколько раз. 2 сентября 2001 года взрывное устройство пронесли аж в строго охраняемый Дом правительства, а 22 декабря того же года фугас рванул возле правительственной резиденции. 4 декабря 2001-го на управляемой мине возле своего дома подорвался известный чеченский деятель Ризван Лорсанов. 30 мая 2000-го радиоуправляемый фугас унес жизнь Сергея Зверева, заместителя полномочного представителя российского правительства в Чечне, другой — разворотил машину тогдашнего мэра Грозного Мохчаева. 14 августа 2001-го радиоуправляемой миной пытались взорвать прокурора Чечни Всеволода Чернова, 27 декабря 2002-го разнесли Дом правительства...

Против лома нет...

«Мины — всюду: на дорогах, мостах, железнодорожных путях, в покинутых домиках. Мины таятся под снегом, прячутся под пучками хвороста, под небрежно брошенными на обочине дорог досками, под колесами оставленных повозок, даже под трупами убитых вражеских солдат» — это «дедушка русского спецназа» Илья Старинов вспоминает ужасы финской кампании. Он еще несколько лет назад предупреждал: «Если бы чеченцы владели стратегией и тактикой партизанской войны, результаты оказались бы плачевней...» Выходит, овладели.

Но есть же саперы, современные миноискатели, приборы подавления радиофугасов, анализаторы, способные уловить пары взрывчатки, обученные собаки, наконец!
Увы, классический миноискатель способен отыскать лишь мину в металлическом корпусе, да и то на небольшой глубине. Если же взрывчатку заложить в неметаллический корпус — деревянный, картонный, в полиэтиленовый мешок, пластиковое ведро, в стеклянную банку, наконец, — миноискатель бессилен.

Лом против миноискателя элементарен: рассыпанные по дороге и обочине гвоздики, обрезки проволоки, любые железяки. А уж такого мусора на любой дороге хоть отбавляй. Так что классические миноискатели не спасут. А если еще не только минировать всерьез, но и имитировать закладку через каждые пару метров: саперы-то вынуждены исследовать все, подрывая любой подозрительный предмет. Представили масштаб временных и финансовых затрат, не говоря уж о человеческих?

Иногда помогает примитивный щуп. Но он позволяет обнаружить мину лишь... наткнувшись на нее. Если же минер позаботился об этом варианте, поставив противощупную ловушку — еще один фугас, то...

А какой миноискатель, какая инженерная разведка обнаружит фугас, заложенный в отвесную скалу, нависшую над горным серпантином? С фотоэлементом в качестве датчика... Сидящему в безопасном месте повстанцу нужно лишь направить лазерный луч на фотоэлемент во время прохождения колонны: ба-бах! И на колонну рушится кусок скалы. И что противопоставить закладке заряда в ларек на обочине, в крону дерева? Только звериное чутье профессионала да наблюдательность.

В материалах выставки военно-полицейского оборудования «Милипол-2000» нашел описание новейшей системы электромагнитной защиты бронетанковой техники от мин с электромагнитными взрывателями — таких мин около 80%. Вес установки, изменяющей магнитный профиль бронетехники и вызывающей преждевременное срабатывание мин, не более 80 кг. Но у Минобороны нет средств на серийный заказ этих штук!

Есть газоанализаторы, способные выявить пары взрывчатых веществ. И опять «но»: такая установка слишком еще ненадежна, громоздка и стоит... около 1 миллиона долларов!
Так что остается еще друг человека — собака. Но ресурс этого «миноискателя» крайне ограничен. Натаскать одну-единственную собачку на поиск взрывчатки — процесс долгий, вывести ее из строя — секундное дело. Например, по методу все того же Ильи Григорьевича Старинова: «Ищейка обнаружила «мину», которой, разумеется, на этом месте не было: заменяли ее несколько неприметных для человеческого глаза крошек тола». И ведь действенно, любой сапер подтвердит: собачка будет делать стойку на каждом метре пути, пока ее хозяин не осатанеет.

Летом же, когда минная война в самом разгаре, при 30-градусной жаре больше получаса собака вообще работать не может. А уж чтобы начисто отбить ее нюх, способов миллион: от рассыпки обычной махорки и перцовой смеси до поливки обычной соляркой. И все, «миноискатель» нуждается в восстановлении. Так что собачка не выход.

Мину можно заложить и после инженерной разведки, особенно зная ее график. В конце концов, перед каждой машиной трал и свору собак не пустишь, на каждом метре солдата не поставишь. В войне подрывника-диверсанта и сапера перевес на стороне первого: возьмет не умением, так количеством.

Так что за роскошь войны в Чечне наша армия платила и будет в обозримом будущем платить подорванными БТРами и «Уралами»: с бомбами и партизанами-бомбистами не в состоянии полностью совладать ни одна армия мира. Можно лишь уменьшить потери до «приемлемо» низкого уровня. Но и за это тоже надо платить — деньгами и заказами новых разработок. Но для саперов воюющей армии у Минобороны денег нет...

Газета «Собеседник», №4, 2003 г., Владимир Воронов.