| «Правосудие - слишком серьезная вещь,
чтобы доверять его российским судьям»
Куда дует "Норд-Ост
Средства массовой информации освещают разбирательство иска
бывших заложников и их близких к московскому правительству
не в жанре судебного очерка, а как сенсацию с оттенком изумления
перед невиданным происшествием. Так - с осторожным интересом
- присматриваются к нравам близких соседей путешественники
и международные обозреватели. Между тем юридические последствия
силовой операции по ликвидации террористов и освобождению
их жертв, не успевших насладиться мюзиклом "Норд-Ост",
были вполне предсказуемы. Ведь за время судебной реформы,
начавшейся в конце 1991 года, многократно увеличилось количество
обращений в суд за защитой трудовых, жилищных, имущественных
прав, за восстановлением доброго имени, за возмещением причиненного
морального вреда. Все больше граждан всерьез предъявляют властям
требование, некогда бывшее политическим лозунгом в устах немногих
диссидентов: "Соблюдайте собственные законы!".
Однако степень благоустроенности государства и уважения им
прав человека измеряется не столько количеством челобитчиков
(в былые времена посылали жалобы даже в мавзолей В.И. Ленина),
сколько быстротой и эффективностью судебной защиты. Нельзя
сказать, что в России нет судей с Богом в сердце, но неверно
утверждать, что в стране есть правосудие, доколе справедливость
остается их частным делом. Характерно, что в среде высокопоставленных
судей очень популярна поговорка если не знаешь, как решать
дело, решай его по закону. Не менее показательно, что ни в
царской, ни в советской, ни в "демократической"
России народ не придумал пословицы, поминающей жрецов Фемиды
добром.
Дубленая шкура судебной системы
Современный суд есть конвейер по "отписыванию" дел.
На практике используются неправовые технологии по уменьшению
нагрузки, приходящейся на этот конвейер. Например, в период
дефолта 1998 года обманутых вкладчиков беззаконно отфутболивали
из районных судов по месту их жительства в суды по месту регистрации
банков, где искусственно создавались многотысячные очереди.
Сроки рассмотрения дел исчислялись не с момента явки истца
в суд, а со дня, когда он наконец-то, несколько месяцев спустя,
ухитрялся сдать документы в канцелярию. Хитрецам, посылающим
бумаги по почте, до сих пор в некоторых регионах сообщают,
будто в конверте по вскрытии оказались... чистые листы. Желающим
прочувствовать дух этого "предприятия" достаточно
посетить областной, краевой, городской суды, рассматривающие
кассационные жалобы. Тройка судей в день выносит по жалобам
сторон 20-30 определений, а президиум суда, работающий в надзорном
порядке, справляется и с 50-60 делами за 4-5 часов.
Понятно, что выступающих обрывают, их аргументы не слушают,
протоколы не ведут, решения готовят заранее, процедуры нарушают.
Недавно официозная "Российская газета" подтвердила
давно известное: издерганные российские судьи не стесняются
в выражениях по адресу осточертевших им посетителей.
Граждане ежегодно направляют в квалификационные коллегии около
19 тысяч жалоб, то есть, по статистике, на каждого человека
в мантии приходится по жалобе. На первом месте среди причин,
побуждающих истца или ответчика взяться за перо, стоит волокита;
на втором - процессуальные нарушения; "бронзу" сограждане
отдают судьям-грубиянам. Жалобы граждан на неправосудные судебные
решения их коллеги, заседающие в квалификационных коллегиях,
сразу бросают в корзину, поскольку судья не несет никакой
ответственности за ошибочные решения, если он принял их по
внутреннему убеждению. Заведомую неправосудность приговора
или другого судебного акта удается доказать не чаще одного-двух
раз в году, как видно из данных о рассмотрении подобных дел.
Что касается прочих претензий граждан, то квалификационные
коллегии принимают в связи с ними какие бы то ни было решения
(в том числе и в пользу судьи) менее чем в 4% случаев. Соответственно
остальные прошения отскакивают от дубленой шкуры судебной
системы, как от слона дробина.
Согласно данным обстоятельного исследования коррупции, проведенного
фондом ИНДЕМ, российские судьи ежегодно получают от населения
взятки на общую сумму 274,5 млн долларов США, причем продаются
судьи дороже, чем даже лица, ведающие приемом в престижные
вузы. В прошлом году председатель одного из смоленских судов
М. (тот самый редкий судья с Богом в сердце) заявил в интервью
местной газете, что коррупция является одной из самых серьезных
проблем судебной системы. Реакция была молниеносной: председатель
Смоленского областного суда и начальник управления Судебного
департамента потребовали прекратить полномочия порядочного
человека; лишь волна протестов избавила судью от расправы,
хотя он был строго предупрежден коллегами о недопустимости
выноса сора из избы.
Таким образом, судебная система отгородилась от населения
и, как и подобает "пирамиде" с тоталитарным прошлым
и авторитарно-застойным настоящим, парирует и подавляет сигналы
обратной связи.
Российские суды выступают не просто инструментом выкачивания
доходов (безнаказанно обирают не только посторонних граждан,
но даже и судебных исполнителей, получающих премии за реализацию
арестованного имущества), но и средством обеспечения благосостояния,
служебного роста и политического влияния возглавляющих их
председателей. Особенно бойко товар, именуемый "правосудием",
сбывается в период предвыборных кампаний, становясь либо дополнительным
административным ресурсом правящих политиков, либо, что гораздо
реже, миной на их пути к насиженным креслам у кормила (кормушки).
Сращение судебной системы с местными органами власти особенно
очевидно в тех регионах (столица относится к их числу), где
губернаторы и мэры не только помогают суду в ремонте зданий
и оплате коммунальных услуг, но и вопреки Конституции Российской
Федерации устанавливают для судей прямые денежные выдачи.
Позиция судьи (в частности, мирового судьи) заманчива также
для желающих прикрыть черной мантией с золочеными пуговицами
всякие грешки: ведь арест судьи и предание его суду обставлены
множеством гарантий.
Судьи призваны работать на правовом поле, но его фактические
границы в нашей стране не совпадают с очерченными конституцией.
Чеченская Республика, армия, "обезьянники" в отделениях
милиции, занимающиеся беженцами и вынужденными переселенцами
службы, органы местного самоуправления представляют собою
зияющие дыры, сквозь которые видно черное беспредельное пространство
(или, если угодно, пространство беспредела).
В пользу "помещика"
Булгаковский профессор Преображенский был абсолютно прав в
том, что разруха - не в клозетах, а в головах. В развитых
странах с давними правовыми традициями, скажем в США, юристы,
политики и домохозяйки подтвердят, что закон - это то, что
говорят о нем судьи. Судьи, не перешедшие на сторону народа
и желающие сохранить взаимовыгодные номенклатурные связи,
являют весьма своеобразное правовое сознание, отдающее не
демократическим, а крепостническим правом, в рамках которого
они сами, в сущности, и обретаются. Чего стоит, например,
установленный Верховным судом Российской Федерации для подсудимых
запрет сообщать присяжным заседателям о примененных к ним
в ходе предварительного следствия пытках! Или вот показательная
история. Нескольких работников ОАО "Камышинский хлопчатобумажный
комбинат" уволили за то, что они, не получая на протяжении
многих месяцев зарплаты, отказались выходить на работу.
Многие судебные инстанции, рассматривавшие это дело, принимали
решения в пользу "помещика": крепостной должен работать
на хозяина, даже если тот его не кормит. Поначалу согласилось
с этой позицией и руководство Верховного суда. Лишь после
повторного обращения уполномоченного по правам человека причина
невыхода на работу была признана уважительной и истцов, игнорировавших
барщину, восстановили в должностях.
В сложившейся ситуации реформаторы должны согласиться с тем,
что правосудие - слишком серьезная вещь, чтобы доверять его
российским судьям. Правосознание обиженных неправдою людей
должно совпасть с позицией судьи, иначе их апелляция к суду
окажется гласом вопиющего в пустыне. В России нет общественных
судей, а в Великобритании именно магистраты, не получающие
жалования и не имеющие юридических дипломов, рассматривают
в качестве общественной работы более 90% всех уголовных и
гражданских дел. Пересмотр приговоров в России осуществляют
судьи вышестоящих судов; борьба за "стабильность"
приговоров и опасение судьи первой инстанции, что его решение
отменят или изменят, сделало обычной практикой согласование
по телефону позиций судей, решающих дело и их проверяющих.
Если решение заранее подсказано и одобрено "наверху",
то и судебный процесс, и последующее обжалование решения сторонами
превращаются в два действия одного отвратительного фарса.
В Западной же Европе пересмотр судебных решений осуществляется
с участием представителей народа, не связанных круговой порукой
судейского корпуса. В России суд присяжных допущен только
к уголовным делам, только в нескольких десятках судов, да
и то не во всех субъектах федерации; в лучшем случае с участием
присяжных заседателей будет рассматриваться 0,5% уголовных
дел. Народные заседатели исключены из гражданских процессов
и через 11 месяцев исчезнут и из уголовного судопроизводства.
В США же именно присяжные решают, провинились ли перед гражданином
государство либо корпорация, в каком размере он должен получить
возмещение причиненного ему имущественного и морального вреда.
Между прочим, именно потому, что столь щекотливые вопросы
доверено рассматривать присяжным заседателям, в Америке эскалаторы
идут медленнее, чем у нас, в метро пассажиров не зажимают
дверями, а в магазинах никогда не бывает под ногами слякоти;
если же пол моют в рабочие часы, на обработанное шваброй место
ставят специальную пирамидку с предупреждающей покупателя
надписью: "Внимание! Мокрый пол!".
Переливание крови
Если не сделать российской судебной системе переливания свежей
крови, ее гниение продолжится. Напрасно утверждают некоторые
наделенные властью лица, будто мы не готовы сами судить о
своих делах, якобы народу нашему чужда справедливость. В начале
прошлого века В. Владимиров, В. Тенишев, Е. Якушкин специально
изучали народное правосознание и пришли к выводу, что оно
имеется и принимает оригинальные формы, отражает душу русского
человека. Так, профессиональный юрист был шокирован решением
крестьянского схода, который правой стороне присудил две трети
спорного земельного участка, а неправой - треть. Почтенный
седобородый хозяин пояснил столичному исследователю, почему
победителю не отдали все: "Земля - это только земля,
а этим двум мужикам жить в одном селе". Зная десятки
мудрых вердиктов современных присяжных заседателей, могу лишь
подтвердить, что наши сограждане достойны занимать судейские
кресла, и расширение их участия в отправлении правосудия есть
благо для всех нас.
Более 70% наших сограждан не доверяют казенному суду. Без
доверия к судебным решениям самые законные и обоснованные
из них не будут приняты, но станут поводом для эскалации конфликтов.
Масштабная реализация конституционного права граждан России
участвовать в отправлении правосудия придаст новый импульс
судебной реформе и развитию правового государства в России.
Побочным эффектом нашего дрейфа в этом направлении, очевидно,
станет, как и в развитых странах, бурное развитие адвокатуры,
многие члены которой возьмут на вооружение принцип follow
the money ("следуй за деньгами") и станут, рассчитывая
на долю "отсуженного" у бюджетов и денежных мешков,
инспирировать иски. Но не будем, лишенные солнца, заранее
ругать его за пятна.
Сергей Пашин, заслуженный юрист РСФСР,
член Независимого экспертно-правового совета, федеральный
судья в отставке,
Новое время, N 5, 31 января 2003 года
|
