|  "Моя
работа требует твердости"
До сих пор никто не видел проекта конституции, не говоря
уже о том, чтобы его обсуждать
- Госпожа Юсупова, президент России Владимир Путин твердо
решил провести в следующем месяце в Чечне референдум по конституции
и президентские выборы. Главы некоторых западных правительств
тоже видят в этом шанс для Чечни и даже говорят о политическом
прогрессе. Что вы думаете по этому поводу?
- Никто из живущих в Чечне не видит никакого политического
прогресса. Он наступит только тогда, когда российское правительство
сядет за стол переговоров и попытается решить проблему политическим
путем. До сих пор никто не видел проекта конституции, не говоря
уже о том, чтобы его обсуждать. Однако это только одна сторона.
Другая касается положения беженцев, прежде всего в Ингушетии.
Оно ужасно, и о политическом прогрессе не может быть никакой
речи. В данных обстоятельствах референдум можно провести только
под дулами автоматов, чтобы затем еще утверждать, что народ
сам сделал свой выбор. Вот так он выглядит, этот политический
прогресс.
- Ежедневно во время так называемых зачисток население
становится жертвой грабежей, пыток и убийств. Некоторые даже
говорят о геноциде. Возможна ли вообще в обозримом будущем
совместная мирная жизнь русских и чеченцев?
- Я считаю, что это исключено. Уже дети произносят слово
"русский" со страхом и ненавистью. Однажды в автобусе
я видела, как трехлетняя девочка задернула занавеску, когда
мы приблизились к КПП. На вопрос матери она ответила: "Русский
солдат не должен тебя видеть. Или ты забыла, как они уводили
из дома отца, а ты бежала за ним и била солдата палкой? Он
вернулся, с винтовкой. Может, ты и забыла, но он – нет".
- Что происходит с подрастающим поколением в Чечне, поколением,
которое не знает ничего, кроме войны? Как вы охарактеризовали
бы этих подростков?
- Пример двух ребят из Ведено. Солдаты держали их часами
в земляной яме, бросали туда змей, мочились им на голову и
при этом смеялись. Можете вы себе представить психологическое
состояние этих 16-17-летних парней? Недавно ко мне приходил
молодой человек. "Почему ты все подписал?" - спросила
его я. Он ответил: "Ты не видела, что они сделали с двумя
женщинами, которые недавно были здесь? Они натравили на них
собак, а затем изнасиловали. Мне они надели наручники, стащили
штаны, и один из них сказал: теперь мы поимеем тебя. Тогда
я все подписал". Я не хочу скрывать, что существуют и
чеченцы, которые совершают преступления. Но на это имеется
Уголовный кодекс, а здесь его никто не применяет.
- Вы защищаете как обвиняемых, так и тех, кто хочет выяснить
судьбу своих близких. Что является для вас самым трудным в
вашей работе?
- Самое трудное - это пытаться приводить аргументы в соответствии
с буквой закона. Говорить: вот здесь закон, вы обязаны его
придерживаться так же, как и я. Если я как адвокат настаиваю
на соблюдении законов, в этом видится объявление войны системе.
Люди, которые должны настаивать на исполнении закона, сами
втаптывают его в грязь. Можно похитить человека, избить его
или даже убить, а затем, десять дней спустя, установить, что
он вообще-то имел право на адвоката. Если адвокат все же приходит,
ему говорят, что сегодня выходной день или что сейчас обед,
мол, мы не можем вас пропустить.
- Вы занимались множеством подобных дел. Как вы это выдерживаете?
- Я не знаю, откуда у меня берутся силы. Я сталкивалась с
множеством ужасных ситуаций. Однажды я возвращалась из Назрани.
Неподалеку от главной улицы лежал разорванный на куски труп
молодого мужчины. Тут лежали ноги, рядом – его тренировочные
штаны, внутренности и фрагмент головы. Люди говорили, что
здесь только что была стрельба, а после этого – несколько
взрывов. Я себя спрашивала: насколько же бессердечны люди,
которые проходят мимо не останавливаясь? Сердце молодого мужчины
чудом осталось неповрежденным. Я стояла там, смотрела на это
сердце, и у меня появилось желание взять его себе. Оно было
еще теплое… Раньше я никогда не думала, что могу вынести что-то
подобное.
- Не думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы бросить свою
работу адвоката?
- Да, иногда эта мысль приходит мне в голову. Но потом снова
у меня появляются женщины и рассказывают о "зачистках",
случаях насилия и грабежей, и я говорю им: "Только если
мы будем едины и скажем руководству Чечни, России и всему
миру, что мы существуем и мы страдаем, мы сможем защитить
себя. Идите и дайте понять власти, что мы не отступим. Чего
вы боитесь? Кого? Какая вам разница, как вы умрете. В одиночку,
когда у вас на шее затянут петлю, или вместе, когда вас будут
расстреливать на площади?" Да, иногда бывает, что я думаю,
хоть бы Бог послал мне смерть, чтобы я больше не мучалась.
Тем самым бы все разрешилось, но все же это не выход. Если
я все брошу, смогу ли я тогда жить? Нет, я не смогла бы.
- Как случилось, что вы выбрали эту профессию?
- Уже в десять лет я очень хотела учиться. Позже пришло желание
реализовать себя, достичь определенного уровня. Будучи ребенком,
я любила небо, наблюдала за птицами и думала: почему я не
умею летать? Когда позже в Грозном открылся парашютный клуб,
я стала его членом. Я долго мечтала стать врачом, но не выдержала
экзамены на медицинский факультет. Я пошла работать секретарем
в суд. И там я решила, что если я не могу исцелить человека
физически, то смогу морально и духовно. Я стала юристом. И
что-то от первоначального энтузиазма у меня еще осталось.
- Вы не замужем, у вас нет семьи. Это для женщины в Чечне
все-таки исключение. Почему вы так решили? Это как-то связано
с вашей профессией?
- Моя самостоятельность была для меня всегда очень важна.
И сегодня в чеченских семьях все еще трудно быть женой и невесткой
и при этом еще учиться и быть эмансипированной. Наверное,
на определенном этапе жизни я просто никого не нашла, в кого
бы смогла влюбиться и с кем захотелось бы создать семью. Когда
я заканчивала свою учебу, как раз встал вопрос об открытии
отделения "Мемориала". И я решила: это моё. Мне
кажется, что в этом я себя наконец нашла. Моя работа требует
твердости, и она у меня есть. Она – мой панцирь, который я
себе создала. Внутри же я, скорее, слабый человек. Но я совершенно
точно знаю: если я не защищу себя, я не смогу защитить других.
Барбара Ортель, Tageszeitung, 07.02.03 г.
|
