|  Ахмед
Закаев: сейчас готовим в Лондоне международную конференцию
по ситуации в Чечне
Начавшийся в Лондоне судебный процесс о выдаче Ахмеда Закаева
России - не более чем формальность, на которую британские
власти пошли, чтобы сохранить личную дружбу Владимира Путина
и Тони Блэра. Об этом сам Закаев заявил сегодня в интервью
сразу после окончания первого судебного заседания по его делу.
- Вы не удивились, когда британские власти все-таки решили
начать процесс о вашей выдаче России?
- Со вчерашнего дня российские СМИ очень активно муссировали
информацию о том, что министерство внутренних дел Великобритании
разрешило экстрадировать Закаева. Я хотел бы внести некоторую
ясность. МВД дало разрешение начать судебный процесс об экстрадиции.
Я очень им благодарен за это, хотя я и все мы должны понять,
что решение было политическим. В нынешней ситуации другого
я и не ожидал, я был к этому готов. Я благодарен и ему, благодарен
российской Генпрокуратуре, которая сегодня дала возможность
разбирать это дело в суде. Разумеется, это дело не только
Закаева. Это дело чеченского народа, который сегодня ведет
борьбу за освобождение и свою государственность. В этом смысле
очень хорошо, что у нас появилась реальная возможность перевести
это дело в правовую плоскость.
Я последние полтора года как раз и добивался того, чтобы
была создана международная комиссия по расследованию тех преступлений,
которые совершаются в Чечне. И очень авторитетными правозащитными
организациями они квалифицируются как преступления против
человечности. Мне этого не удавалось в силу очень многих причин.
Но сама российская Генпрокуратура, спровоцировав мое дело,
как раз таки дала возможность эту общую нашу проблему рассмотреть
в суде. Я, как представитель чеченского народа, прохожу по
всем пунктам обвинения, которые Генпрокуратура выдвинула,
и такие же пункты обвинения можно выдвинуть сегодня против
любого чеченца, который не согласен с тем, что Россия делает
в Чечне. В этом откровенно признаются как российские политики,
так и представители прокуратуры. В частности, замгенпрокурора
Фридинский заявил, что дело Закаева - государственное, и если
Великобритания удовлетворит требования России, то это будет
означать законность и обоснованность действий России в Чечне.
Вот чего они добиваются.
- Вы сказали, что Великобритания начала процесс об экстрадиции
по политическим причинам. Из-за чего именно?
- Если вы следили за ситуацией в Дании, вы помните, какое
давление и какой нажим они выдержали со стороны России по
моему вопросу. Однако они на уровне министерства юстиции,
даже не втягивая суд и не передавая ему дело, решили отказать
России. А сегодняшняя политическая ситуация, связанная с проблемой
Ирака, и личные хорошие взаимоотношения Путина и Блэра не
могли дать властям Великобритании возможность вот так просто,
как Дания, отмахнуться от них. И они приняли именно такое
решение, что все решит суд, тогда, как говорится, и волки
будут сыты, и овцы целы. И дружба сохранилась, и Закаева не
выдали. Но при этом бы была попытка разобраться в этом. Я
хочу сказать вот о чем. Если на протяжении нескольких лет
Чечня являлась разменной картой внутриполитических интриг,
то сегодня, к сожалению, можно констатировать тот факт, что
она стала предметом торга в международных вопросах.
Когда нужно склонить Россию к чему-то, вытаскивается чеченская
карта европейцами и Западом. Как только Россия склоняется
к тем или другим решениям, то эта карта откладывается. Вот
так уже на протяжении трех лет это длится. И сегодня на фоне
ситуации, которая складывается вокруг Ирака, и в связи с предстоящим
принятием резолюции в Совете Безопасности ООН необходимо каким-то
образом как-то ублажить Россию. Выступление Путина, где он
практически сказал, что не возражает против войны в Ираке
и что Саддам Хусейн сам загоняет себя и страну в тупик, и
решение британского МВД - это не совпадение.
- Вы уже получили обвинения и доказательства, которые отправила
в Лондон Генпрокуратура?
- Конечно, это все у меня есть.
- Незадолго до смерти Салмана Радуева, его в колонии допросили
по вашему делу. Что он сказал?
- Он ничего не сказал, и это явилось, по моему мнению, причиной
его смерти. Но какую-то бумагу они заставили его подписать.
Дело в том, что я с ним встречался очень давно, первые месяц-полтора
первой военной кампании. После этого мы с ним не встречались,
потому что Радуев практически самоотстранился и не участвовал
во второй русско-чеченской кампании. Видимо, он надеялся на
Кадырова и была договоренность, что он ему даст возможность
покинуть Чечню. Он выжидал в районе Гудермеса в надежде на
то, что ему предоставят эту возможность. Но Кадыров сделал
другие ставки. Ему нужно было сдать кого-то, чтобы Путин окончательно
поставил на него. Радуев стал жертвой своего же непонимания
того, что происходит и что ни Кадырову, ни Путину тогда было
доверять нельзя.
Что касается моего личного дела, то Радуев ничего не знал
и ему было нечего сказать. Российские спецслужбы добивались
от него, чтобы он связал меня с событиями в Дагестане, с Карамахи
и Чабанмахи. Но ни Радуев, ни они не имели даже представления,
где я находился в это время. Сейчас я просто не могу об этом
говорить из-за стратегии защиты, поскольку эти вопросы будут
рассматриваться в суде. Но сама бумага, подписанная Радуевым,
в деле есть.
- А что вы думаете о скандале вокруг показаний отца Филиппа?
- Вначале он очень честно и откровенно высказался по этому
вопросу, когда я еще сидел в копенгагенской тюрьме. Он сказал,
что не надо втягивать в это дело церковь. А в последующем,
уже после разговора с представителями Генпрокуратуры, они
вместе дали пресс-конференцию, и самое примечательное, что
расхождения в своих показаниях 1996 года и 2002-го он объяснил
тем, что тогда он был под впечатлением того, что с ним произошло,
и многое мог не помнить, а сейчас, спустя восемь лет, он все
вспомнил. И призвал считать действительными те показания,
которые он дал сейчас, в ноябре 2002 года. А они абсолютно
абсурдны. У меня нет ни малейшего сомнения в том, мои адвокаты
докажут, что все пункты обвинения, выдвинутые Россией против
меня, политически мотивированы и юридически не обоснованы.
- Так вы знали о похищении отца Филиппа или нет? Это ведь
главное в обвинении.
- Я узнал о том, что он арестован, спустя два-три дня через
средства массовой информации. Я уже потом говорил с военным
прокурором Чечни, когда они против меня уже дали показания,
что они сотрудничали со мной. Военный прокурор Чечни Магомед
Джаниев задавал мне вопросы, как я с ними познакомился и чем
был связан.
- В декабре в Махачкале арестовали некоего Арсена Хидирова,
который на допросе рассказал, как воевал с вами. Вы его помните?
- Честно говорю, что не имею об этом никакого представления.
Я ни от кого не скрывал, что был активным участником первой
русско-чеченской войны и до ранения, до той тяжелой травмы,
которую я получил в январе 2000 года, командовал третьим сектором
обороны города, и это ни для кого не было секретом. Вполне
допускаю, что он меня видел в камуфляже во время войны. Тогда
я ходил в военной форме, потому что выполнял приказы и защищал
свое отечество. А те пункты обвинения, где говорится о массовых
убийствах, они абсолютно абсурдны.
- Правда, что вам оплачивает адвокатов Борис Березовский?
- Моих нынешних адвокатов оплачивает государство Великобритания.
Да, безусловно, он помогает, и не только он. Есть фонд в поддержку
Закаева, которым руководит Ванесса Редгрейв. Я благодарен
всем, кто меня поддерживает и морально, и по-другому, - кто
как может. Это как раз таки показатель того, что очень многие
люди понимают, что происходит в Чечне и чем вызваны действия
российской прокуратуры против меня. Я знаю, что, когда в Дании
все решалось, Березовский помог Ванессе. А здесь в Англии
мы часто разговариваем по телефону и раза три с ним встречались.
- А чем вы занимаетесь в Лондоне, когда не ходите в суд?
- Да, задача российской прокуратуры была в том, чтобы если
не заполучить меня, то хотя бы нейтрализовать мою политическую
деятельность в структурах власти Европы. Отчасти им это удалось,
отчасти - нет. У меня нет возможности ездить, но можно работать
непосредственно здесь. За последний месяц я провел ряд очень
важных и интересных встреч с членами Европарламента и с другими
независимыми политиками, сейчас готовим в Лондоне международную
конференцию по ситуации в Чечне. Активно работаю.
- Когда последний раз встречались с докладчиком ПАСЕ по Чечне
лордом Джаддом?
- Сейчас он в основном в Страсбурге, ездил в Чечню, так что
в этот период не встречались. Но мы разговаривали по телефону
и обязательно встретимся, когда он вернется.
- Где вы собираетесь жить, когда закончится суд и вам разрешат
уехать из Лондона?
- Когда закончится война, хочу вернуться домой. А она рано
или поздно закончится. Все зависит от того, когда Россия будет
к этому готова. К сожалению, ни от меня, ни от Масхадова сегодня
это не зависит - так же, как не зависит ни от одного чеченца.
Прерогатива начинать и заканчивать войны всегда была за Россией,
и сейчас ничего не изменилось. Я абсолютно уверен в том, что
война закончится переговорами, потому что все войны всегда
заканчиваются переговорами и миром. И Чечня не исключение.
Поэтому я не строю никаких планов, хочу жить дома и умереть
там же и чтобы мои дети и внуки выросли в Чечне.
Газета.Ру, 31.01.2003
|
