Воспоминания из детства. Какие они? Разные: веселые, грустные, добрые и не очень, порой даже страшные, но чаще всего прекрасные. Особенно прекрасными они бывают, когда связаны с замечательными, добрыми, талантливыми людьми. Одним из таких выдающихся людей в моей жизни, особенно в детстве, был известный артист, актер театра и кино Муса Дудаев. Он был очень известен, любим народом и узнаваем издалека: невысокого роста, худой, смуглый, с большим кавказским носом, усиками и неизменной улыбкой, обнажающей белые зубы. Актер, которому были под силу любые роли, в том числе и драматические. Но зрители его любили как комедийного театрального актера. Да, и в жизни, не только на сцене, он был веселым, остроумным, добрым, и просто своим видом и нравом располагал к шуткам. Много я слышал, как его театральные друзья подшучивали над ним. Порой даже эти забавы были обидными. Но отходчивый нрав Мусы не позволял ему долго сердиться.
Но вспомнить я хочу не шутки над ним.
Мы жили в центре Грозного. Семья была в республике довольно известная, всегда у нас собирались люди самых разных профессий: юристы, экономисты, музыканты, поэты, актеры и другие. И часто в доме стоял шум от веселых тостов, шуток, смеха. В один из вечеров у нас собрались гости. А я сидел на кухне и делал уроки. Учился тогда, если мне не изменяет память, в пятом классе. По литературе нам дали задание выучить отрывок из стихотворения Михаила Лермонтова «Бородино». Оно считается стихотворением, а для меня, школьника, которому неохота было даже читать его, это была вообще огромная поэма. Вот и сидел я за столом, монотонно и со скучающим видом читая:
«— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!..»
И никак не мог даже одну строчку запомнить. Мои мучения видела мама, которая время от времени заходила, чтобы взять чашки или тарелки, поставить чайник на печь или еще за чем-то. Вдруг она мне говорит:
«Там в зале среди гостей сидит актер Муса Дудаев. Ты знаешь, что сделай? Дай ему эту книгу и попроси почитать стихотворение. Он тебе покажет, как надо его исполнить, с выражением».
Что ж, все лучше, чем мое унылое однообразие. Вот и пошел я в зал, преодолевая свою природную стеснительность. И среди этого веселого шума подхожу к Мусе и тихо, протягивая учебник, прошу его прочитать «Бородино». Все гости вдруг разом замолчали, наступила тишина. А мне, одиннадцатилетнему пацану, даже не пришлось повторять свою просьбу. Муса с готовностью взял мою книгу, встал из-за стола, сел на диван, гордо выпрямился и начал читать.
Я стоял завороженный, слушал с открытым ртом. Муса со своим гордым кавказским профилем декламировал стихотворение так, что никто не смел даже шелохнуться, чтобы не сбить это талантливое исполнение. Хриплый баритон с небольшим, как говорят, прононсом, ибо Дудаев разговаривал немного через нос, с заметным чеченским акцентом звучал в абсолютной тишине и производил волшебный эффект. Дааа, так выложиться только ради одного маленького зрителя...! Воистину, это был великий актер!
Ну, а что у меня с «Бородино»?
Конечно, после такого исполнения невозможно было ограничиться лишь отрывком из произведения. В тот вечер я выучил стихотворение Лермонтова полностью с твердым намерением наутро в классе на уроке исполнить его в стиле Мусы Дудаева. Помимо уверенной пятерки я должен был получить и признание моего дара молодого, талантливого артиста. Чуть ли не с остервенением я тянул руку с мольбой вызвать меня к доске.
И вот наступает мой звездный час! Учительница по литературе вызывает меня и просит рассказать... что-то другое (я не помню, что. Да, это уже и неважно). Кое-как ответив на ее вопрос, я стою растерянно у доски, а она со словами «Все. Садись» ставит оценку в журнал. Как же так?! Не может быть! Неужели провал?! Постояв так несколько секунд, я сделал пару шагов к столу учительницы и нерешительно шепотом попросил:
«Любовь Александровна, можно я расскажу „Бородино“?»
Она подняла на меня взгляд и спокойно, но твердо ответила:
«Не надо, садись на место».
Увы... Это было одно из самых больших моих школьных разочарований.