"Норд-Ост": Следователь напился,
что бы не отвечать на вопросы
Замоскворецкий суд Москвы в пятницу допросил следователя
российской столичной прокуратуры Владимира Кальчука, который
участвовал в расследовании захвата театра на Дубровке.
Об этом сообщил корреспондент Граней.Ру из зала суда.
Допрос прошел в рамках рассмотрения жалобы гражданки Казахстана
Светланы Губаревой на бездействие прокуратуры во время
расследования теракта. Кроме того, она хочет обжаловать
постановления о прекращении уголовного дела в отношении
спецслужб и об отказе в возбуждении уголовного дела в
отношении медиков, которые вынес Кальчук.
Вопросы следователю, который, как показалось корреспонденту
"Граней", пришел на процесс пьяным, в основном
задавала адвокат Губаревой Каринна Москаленко. Однако
добиться от Кальчука внятных ответов на свои вопросы адвокату
так и не удалось.
Так, на вопрос о том, удалось ли установить, какое вещество
применялось при штурме Театрального центра, Кольчук ответил,
что в постановлении о прекращении дела речь о веществе
не шла. А на вопрос о том, направляло ли следствие запрос
о газе в ФСБ, он также повторил, что о газе речь не шла,
аргументировав это тем, что "эксперты сказали, что
газ не имел воздействие".
В конце концов, следователь сказал, что более не намерен
отвечать на вопросы.
Москаленко спросила следователя, удалось ли ему выяснить
место, где наступила смерть дочери Губаревой Александры
Летяго. На это Кальчук ответил, что он не может запомнить,
где кто умер.
Допрос был прерван судьей, которая попросила больше "не
терзать" следователя. "За что вы его терзаете.
Он все уже сказал все в своем процессуальном документе",
- сказала судья.
В интервью Граням.Ру Каринна Москаленко и глава РОО "Норд-Ост"
Татьяна Карпова заявили, что не удивлены таким поведнием
следователя. "Удивительно, что он вообще пришел",
- сказали они.
Следующее заседание с участием Кальчука должно состояться
25 апреля.
Резюме показаний Светланы Губаревой
ФБР
1. Я безусловно виню террористов Бараева в смерти
Саши и Сэнди, но я в равной степени виню и российские
власти, применившие смертоносный газ. Я считаю, что обвинения
должны быть предъявлены обеим сторонам.
2. Применение газа не могло быть оправдано началом расстрелов
заложников по следующим причинам:
а) Ни один из заложников не был расстрелян ни до,
ни после пуска газа.
б) Незадолго до штурма генерал Казанцев договорился с
Бараевым по телефону о начале переговоров. Бараев ожидал
его приезда, о чем объявил всем заложникам. ФСБ не могла
об этом не знать.
в) Представитель посольства США в 2 часа утра договорился
с Бараевым по телефону о том, что в 8 утра 6 человек,
включая нас троих, будут освобождены. Российские власти
не могли об этом не знать, тем не менее они начали штурм
в 5 часов утра.
г) При освобождении одной из заложниц, раненной в результате
случайного инцидента, Бараев просил ее и уносивших ее
медиков передать ФСБ, что стрельба произошла случайно,
что у них нет намерения расстреливать заложников до начала
переговоров.
3. Применив газ, власти не расчитывали на внезапность
по следующим причинам:
а) Из специальной литературы хорошо известно, что
фентанил действует достаточно медленно, и по-разному на
разных людей. Доза, при которой большинство в конце концов
теряет сознание, обязательно вызывает смерть достаточно
существенного меньшинства, а на некоторых не действует
совсем. Специалисты ФСБ не могли об этом не знать.
б) Прошло около 50 минут между пуском газа и началом штурма,
т. е. нападающие знали, что для действия газа нужно длительное
время.
в) Газ имел цвет и запах, террористы отреагировали на
него тем, что бросились закрывать вентиляционные люки
и разбивать окна; у них было более чем достаточно времени,
чтобы детонировать заряды, если бы они этого хотели.
г) Таким образом, власти либо знали, что взрыва не будет,
либо были готовы допустить взрыв. В любом случае целью
применения газа было не допустить переговоров ценой жизни
заложников. Я рассматриваю это решение как преднамеренное
убийство, совершенное по политическим мотивам.
Источник: Фонд гражданских свобод, 19.11.03г.
15.04.05г.
