Птица на шее - 4

Часть 4. "На крыльях Небесной птицы"

"И всякому человеку Мы прикрепили
птицу к его шее и выведем для него в день
воскресенья книгу, которую он встретит
разверстой: "Прочти твою книгу! Довольно
для тебя в самом себе счетчика". Кто идет
прямым путем, тот идет для самого себя,
а кто заблуждается, тот заблуждается во вред
самому себе; не понесет носящая ношу другой,
и Мы не наказывали, пока не посылали посланца".
Св. Коран, сура 17 "Вознесение", аяты 13-15

Когда версталась четвертая часть, мы узнали о гибели раба Аллаха и только потом президента ЧР Ичкерия Аслана Масхадова. И жизнь, и смерть таких лидеров-героев
посвящены возрождению духа Человека.

Посвящается светлой памяти бессмертного воина Аллаха.

"Тогда один книжник подошед сказал Ему: Учитель!
Я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел.
И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы,
и ПТИЦЫ НЕБЕСНЫЕ - гнезда;
а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову".
Новый Завет. Глава 8. стихи 19-20

Глава 13. "Разгром Аргунского ущелья"

В тот день в районе Шатоя было убито и ранено около 100 моджахедов. Из них выжило 20 человек. На стыке сел Асламбек-Шарипово, Шатой, Нихла, Вашендарой, Харсеной сосредоточилось до 4 000 моджахедов.

Здесь был последний тыл: тыл масхадовских групп, хаттабовцы, Гелаев, Бараев, "Джихад", местные, группы вышедшие из Грозного и др.

20-го февраля, зайдя в тыл, русские закидали гранатами последнюю группу, державшую сопки за Дуба-Юртом. Прямо на глазах у моджахедов под прикрытием артиллерии и самолетов русские высаживали десант по намеченным сопкам на 10-12 вертолетах по всему периметру, где сосредоточилась Юго-Западная группировка чеченского Сопротивления.

Основные силы чеченского Сопротивления шли в Юго-Восточном направлении, где были президент, Хаттаб, Басаев. Главное вооружение ушло в эту сторону. И воздушным атакам чеченцы могли противопоставить только пулеметы. Несколько вертолетов все же было сбито и повреждено.

Но к вечеру высадка русских закончилась и началось блокирование и выдавливание чеченской группировки в ловушку: в направлении селения Комсомольское.

Дело было в том, что Гелаев намеревался тайно пройти через линию фронта с отрядом в 500 человек к селению Комсомольское. Здесь их должны были ждать проводники. Добравшись через Ингушетию в Осетию, в городок K-K., он собирался разгромить русскую военную группировку.

В городке K-K. было очень много военной силы федералов: вертолетные части, военные госпитали, концентрационные лагеря, аэродромы, авангардные спецчасти ФСБ (ФСБ размещался там временно, пока чернорабочие-войска сражались для обеспечения им мест дислокации в Ичкерии.

И вообще, Осетия и Ингушетия были плацдармы для быстрого реагирования федералов.

Причин для удара было много. Еще свежи были убийства в 1991 году осетинскими и русскими войсками 25 тысяч мирных граждан ингушей: женщин, детей, мужчин.

Каждый девятый ингуш был убит в течение недели. И осетины получили в награду два-три приграничных Ингушских района. Долгосрочная акция Кремля: разделяй и властвуй.

Но, видимо, разведка оккупантов вела дело почти с самого начала, и Гелаев попал в западню.

Первого марта чеченцы оставили Шатой, и две-три тысячи моджахедов двинулись в сторону Харсеноя.

Там был еще свободный узкий коридор на равнину - и в ловушку. Так же, как и при выходе из Гудермеса, так же, как и при выходе из Грозного-Джохара.

…Мелкие группы чеченцев федералы пропускали в долину. Коридоры были под генеральным контролем. И там ждали "большую рыбу".

В чеченские села и города шли весточки о жизни и смерти. Люди были в непреходящем шоке: день за днем в повстанческих селах шли погребальные церемонии. Окаменевшие от горя люди ходили с утра до ночи по тезетам (похороны), ждали вестей о своих. Эта война была несравненно жестокой. Живые завидовали уже погибшим.

Кроме тех, кто вырвали свои сердца и подняли их как знамена ИСТИНЫ и свободы, разгоняя их светом мрак СТРАХА, разверзшийся Адом Земным над бедным чеченским народом. Они вошли в этот Ад Земной, созданный самим Сатаной Иблисом, ибо презрели мощь Сатаны и ее когорты.

"Истинно, истинно говорю вам: война - сестра печали,
горька вода в колодцах ее.
Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки,
воины умеют убивать.
Города падают перед ним, как шатры перед лицом бури.
Говорю вам: кто пил и ел сегодня - завтра падет под стрелами.
И зачавший не увидит родившегося,
и смеявшийся утром возрыдает к ночи.
Вот друг твой падает рядом, но не ты похоронишь его.
Вот брат твой упал, кровь его брызжет на ноги твои,
но не ты уврачуешь раны его.
Говорю вам: война - сестра печали, и многие из вас не
вернутся под сень кровли своей.
Но идите. Ибо кто, кроме вас, оградит землю эту?".
Л.О.

И теперь люди ходили от дома к дому, от смерти к смерти, и видели тела погибших храбрецов, искореженные, как металл.

И мало было среди погибших согбенных, в масках страха и разочарования. Смерть была милостива к ним: их лица хранили печать неистребимой Вечности и покоя, дарованного ИСТИНОЙ.

В начале марта мать Кайсара Зайнап увидела посланницу Сатаны. Роидат, соседка поспешила к ней с сериальной болезнью: вкусить мелодрамический заряд от ее страданья.

- Деладахь, ма хала хитар-кх суна хьан к1ант д1акхелхана аьлла хезча. 1ехийна вигина вайъа-кх цара и. Ах1ий-ах1ий-ах1ий! - запричитала она. ("Боже, как мне было больно услышать о смерти твоего сына. Обманом завлекли его, и нет человека!").

Будто бездна разверзлась перед бедной матерью, и мгла покрыла ее с головой. Но мгновение спустя она овладела собой.

- Дала лиънарг хир ду-кх цунах. Ас-м махкара диехьавала бехира цуьнга. Дика ду кху дуьненан къизалла ца гуш д1авахар-м… ("Все будет по велению Бога. А я говорила ему уйти из страны. Хорошо хоть не будет видеть дальше жестокость этого мира").

Парализованному мужу она не скажет, пока не узнает о деле наверняка. Перед ней встала картина двухмесячной давности. Федералы заняли село. Около сотни людей было убито, оставшимся в живых дали час времени, чтобы покинуть село.

Зайнап с сыном усадили отца в детскую складную коляску и везли через пахоту под убийственным артобстрелом осовевших от запаха человечины оккупантов.

Рядом шел столетний старик-сосед, скорость его была, примерно, метр в минуту.
Несколько человек не были обнаружены в подвалах, и они решили переждать, так как боялись даже высунуться. Они горько пожалели, что родились на свет Божий.

Два друга, Алим и Мухаммад, оказались в нижнем подвале дома, где разместился штаб. Два дня они держались, но потом нервы сдали, и они под покровом ночи бросились к реке. Метров через 50 их настигли пули.

Умирающему Мухаммаду они отрубили голову. Потом они долго свежевали еще живого Алима паяльной лампой. Когда через 15 дней их трупы обнаружили под лафетом от трактора, один был без головы, второй труп был прожжен огнем насквозь в области груди.

На той же улице развалин был ранен старик, бывший капитан советской милиции,
который держал у себя дома и русского парня, бывшего "бича". Видимо, этими заслугами он пытался убедительно доказать, что он свой в доску. Но как сказал дядя Крылов: "Волк евши, никогда костей не разбирает". Уже раненный он умолял федералов о пощаде.

Его облили бензином и сожгли живьем. Рядом лежал раненный осколком гранаты наркоман-сосед. Он лежал, сколько мог, потом выскочил из окна и смог убежать под грохот автоматных очередей вслед. Еще один милиционер помоложе, поняв, что смерти не избежать, выхватил пистолет, успел уложить двоих и ранить одного. Это уже улицей выше. Потом просто подорванные в подвалах…

И таких десятки и сотни - убитых и жестоко замученных. Это произошло всего два месяца назад…

Глава 14. Волки и собаки. История о последнем абреке СССР

…Внезапно покой отступил и со всех сторон болезненные звуки бытия вернули его в Мир людей. Он понял, что обладает жизнью, но не смог посмотреть вокруг…

Попытки открыть то, что было глазами, пошевелить хоть единой частью тела закончились неудачей. Как будто весь мир навалился на него… Слова и их значения очень медленно возвращались к нему. Но мыслить образами и бессловесными понятиями оказалось доступной Силой его Бытия. Память о прошлом исчезла… Лишь точки каких то неясных образов в виде неясных силуэтов событий мелькали в разбитой голове…

- Кто я? - спросил он своего мысленного проводника. Счет и течение времени также были вне него.

Он снова и снова проваливался в спасительную гущу снов…

Через несколько дней он уже понимал человеческую речь, если говорили медленно и короткими фразами. Тот грохот снаружи называли войной. Он чувствовал опасность смертельную, но сердце его было в долине Умиротворения.

"Боже, почему я не погиб именно сейчас? Боже, Ты отверг мою жертву за грехи мои?
Или мое намерение было неискренним?..".

Он подумал, со своей колокольни, что гибель в таком состоянии духа была бы знаком
принятия его покаяния Аллахом, свят Он и вся хвала Ему.

Наверно, он был еще в опьяненном раной состоянии, когда вычислял свое имя. Он так и не вспомнил его. Но в пьяной хитрости решил, что, пошевелившись, он привлечет внимание сиделки.

Только единственно усилием воли он рванул свое тело на мгновение.

- Кайсар!! Братья, он пришел в себя!..

"Я - Кайсар!".

Это слово сыграло роль катализатора, типа ключевого слово зомби. Целый пласт воспоминаний снежным комом навалился на него. Воспоминания стали невыносимым грузом. Они не слушались: места и время событий, эмоциональный накал… "…и не придавайте Моим знамениям малую цену…". Пелена усталости стала окутывать его.

И Кайсар, а, видимо, это и было то, что осталось от него, решил сделать главное одно дело, пока спасительная тьма не поглотила вновь. Намаз! он пропускает обязательную вечернюю молитву.

Полумрак, созданный отсутствием окон и пеленой на глазах создавал иллюзию ночи.
Язык плохо слушался его и, еле разжав разломанные челюсти, он сказал свои первые слова:

- Давай я сделаю маг1риб! (Вечерняя молитва)

Почему теперь рядом был другой незнакомый, но очень добрый, с печальной улыбкой человек.

- Ты пропустил много маг1рибов. Но если сможешь - молись.

Брат дважды коснулся пыльной бетонной стены ладонями и поднес их к рукам Кайсара.
Кайсару показалось, что он сделал омовение лица и рук (это разрешается исламом при недоступности воды или опасности омовения водой мест ранений).

События потеряли свою очередность и устойчивость восприятия. После нескольких попыток силы покинули его, и он сказал:

- Давай, я потом доделаю?.. - разум плохо слушался его. Обычный автоматизм человеческой мысли и разумения не был ему доступен. Огромным усилием воли он удерживал часть слов их смысл и работу органов восприятия в пределах разума.

Он смотрел на некоторые слова, как на иероглифы и не знал точное их значение.

- Да-да, отдохни, ты не обязан молиться в таком состоянии, - уложил его новый друг,
Это удивительная молитва, совершаемая человеком, находящимся на пороге смерти, вдохновила брата-мусульманина.

"Боже! - взмолился он, - мне страшно на пороге Вечности. Ты знаешь все. Не покинь меня в мой последний миг! Сделай меня достойным созданием Твоим… в жизни и в смерти". Так же молил и Кайсар несколько дней назад, стоя над истерзанным телом другого брата.

Через несколько дней Кайсар вспомнил основную нить своей сумбурной жизни. Школа, институт, армия, зря потраченные годы безделья, путь Веры, две войны, вехи испытаний и покаяния, и, наконец, он под началом Абдул-Халима.

Пить еще не разрешали: несколько осколков, видимо, попали и в живот. Муслим принес зеркало: но то, что смотрело на него, было чужое лицо. Сожженные брови, разорванные нос и рот, прострелянная шея, почти оторванные веки.

Хвала Аллаху, подумал он, я не чувствую смятения. И вдруг из глубин преображенного существа выплыло как на экране души: он вспомнил, что просил у Аллаха в день, когда они сочли своим долгом сражение. "Боже! Дай мне сражение и раны во имя Твое! Такие, что были бы равнозначны смерти, но я хотел бы остаться жить, чтобы увидеть, чем это все закончится. Яви мне Свою мощь, помоги нам в борьбе с несметными полчищами роботов-убийц". Аллах ответил ему…

Он заплакал, находясь уже в глубоком омуте немощи телесной.

"Боже, Ты услышал меня. И Ты был честен со мной, Творец мой небесный. Боже, почему я не умер теперь…".

Ему так хотелось быть перед Творцом. "…Боже, сколько я живу, не видя Тебя…".

Мир был похож на лист древнего папируса, где все события и страдания Мира были лишь священными письменами, определяющими знаки Вечности…

"И не ты бросал это, когда бросал, о, Мухаммад: а Аллах бросал".

Он погрузился в удивительный сон. И не было другой реальности, кроме той, что увлекла его в сон. Бескрайняя пустыня. В тени небольшого песчаного холма стояли столы, выраставшие прямо из Земли. Несколько старцев без признаков старения, в белых одеждах и не седых, но в длинных бородах сидели в ряд. Перед каждым стоял хрустальный бокал с хранимым неземным алмазом. Кайсар проходил перед ними и выбирал. Он остановился перед шестым.

Затем все исчезло… Оглушительный мрак, и ослепительный свет сменили друг друга. И Кайсар не знал, сколько это продолжалось…

Он увидел огромное солнце, в полгоризонта, в полнеба. По жгучему песку бежали голые люди …

Песок и люди. И не было места куда схорониться…

Ужас и угроза шла из всей картины панорамы.

Судный день…

Воспоминания, волны покаяния, бессвязные образы сплелись в удивительный сон-воспоминание. Какой-то электрический голос беззвучно шептал ему картины…

Кайсар проснулся. Рядом лежали десятки раненых.

- Ислама мы уже похоронили,- сказал Муслим.

Второй был из Шатоя, звали его Рамзан.

Рамзан рассказывал ему, как в середине 70-х был убит последний "абрек СССР"
Хасуха Магомадов, можно сказать, заслуженный абрек РСФСР. Он погиб в районе Шатоя в 1976 году в возрасте почти 70 лет.

Еще 2 года назад, в 1974 году, предательством и коварством Хасуху выманили в засаду на плоскостную часть Чечни. Но, наказав и полковника КГБ, и предателя, он прорвался и шел наверх, в спасительные горы. По всей Чечне были задействованы тысячи
работников КГБ, замаскированных под обычных людей. Да они и были обычные люди.
Милиция, комсомольцы-добровольцы. Всю ночь горели по полям и лесам костры.

Сколько средств было подключено из-за одного непокорного старика 67 лет. Он весил килограммов 45. Но неистребимая вера в сердце этого человека была плохим примером, поэтому в его лице показательно покоряли весь строптивый люд. Как сейчас в лице Чечни
пугают остальные закабаленные веками народы России. Включая и русских.

Некоторые авторы заканчивали историю о нем так:

"…Власти отказывались выдать его тело, будто боялись, что он воскреснет. Пришлось выкупать за деньги. День, когда сотрудники КГБ праздновали победу, был днем траура для чеченцев и ингушей. Но то, что у Хасухи нашли недавно испеченные чепалгаш и берам (блюдо из сметаны с творогом), испортило настроение победителям. Значит, до последнего дня у абрека были помощники, были сочувствующие ему, а, следовательно, были непокорные властям горцы.

Хасуха мешал власти, тем, кому нужна была Чечня без чеченцев, но когда в годы депортации чеченская земля действительно опустела, власть не чувствовала себя здесь хозяином. Она боялась Хасухи - народного мстителя.

Она боялась живого свидетеля того, что творили сталинские палачи в горах Чечни. Она ненавидела его за то, что абрек был единственным хозяином этих гор. Власть, поставившая на колени народ великой империи, не могла допустить, чтобы хоть один человек посмел чувствовать себя свободным от нее, независимым.

Чекисты отказывались выдать тело Хасухи, они хотели втайне от всех закопать его, чтобы ни одна душа не узнала, ни один человек не пришел на его могилу поплакать или поклониться. Видимо, и мертвый Хасуха был страшен им. А может, они просто мстили всем чеченцам за столь неукротимое стремление к свободе?

Хасуха тяжело жил и умер не так, как ему хотелось.

Но его жизнь - это жизнь всех ярких и сильных людей, осмеливающихся плыть против течения. И поэтому навсегда останется в памяти народной последний из абреков, бунтарь-одиночка Хасуха Магомадов".

Я согласен со всем, что хотел сказать автор, кроме одного. Нет, Хасуха жил и умер так, как ему хотелось! Это мы жили и умирали, как ослы: покорные, с облезлыми от рабства боками. Он знал, чем ему, смертельно больному, грозит путешествие на родовое кладбище.

Его жизнь была похожа на неукротимый чеченский танец "лезгинка", а его смерть в бою была подобна последнему аккорду. Это был вызов: и смерти, и врагу, и спящему зрителю, собственному народу. Он храбро сыграл свою заключительную роль во имя самого главного свидетеля его торжества - перед Господом миров.

Хьа-ал хьовсал, х1ай, к1ентий:
Цу ламанан хотешкахь
Вайна дог1уш ду шуна
Делера ва орца

Х1а-ал хьовсал, х1ай, к1ентий:
Цу стиглан 1оршашкахь
Вайга хьоьжуш бу шуна
Х1урла1ий-мехкарий

Шений-шений ва бохуш
Вайх ц1ераш йоьттуш…

Вада луу ва чунна
Вада меттиг бу шуна
Даккха луу ва чунна
К1айн г1азот ду шунна
М.

"Посмотрите, мужчины,
на горные ущелья:
спешит к нам
от Бога помощь!

Посмотрите, братья,
в небесных высях
на нас взирают
райские гурии!!

говорят: Этот мой,
этот мой! -
выбирают нас,
окликая по именам

Кто хочет спастись-убежать,
тому еще есть место для бегства,
а кто хочет джихада
тому есть ясный бой-газават".
(вольный перевод старинного чеченского гимна моджахедов).

Итак, 1974 год. Свободный и гонимый как волк Хасуха пробирается в горы. Засады и заслоны стоят до самого предгорья. Боже! Сколько людей не спало в ту ночь.
Сериальные зрители, сочувствующие, простые глупцы и псы КГБ.

Уставший Хасуха стоял уже на предгорной окраине Танги-Чу, когда овчарка-ищейка вынырнула из тьмы, ведомая солдатом. Тот был чуть дальше. Мгновенно собака отпрянула, уловив запах Хасухи.

Она поняла тысячей запахов и за мощью облика его, что это не дичь. Это был хозяин лесов. Она чуяла на шкурах, надетых на старика, запах охотника. Он не побежит, как бедный зэк, на котором она отрабатывала свой бросок. Это будет ее последний бросок.

Через мгновение подошел солдат. Вязкая субстанция страха вписала и его в завершение этой эпопеи. Старик медленно повел рукой от себя: Уходи!

Солдат понял, что это не его битва. Он присел. И так и сидел, неизвестно сколько. Он уже не боялся, еще в то время, когда над ним стоял грозный старик. Он здесь не умрет. И собака не взвизгнет. А старик уходил бесшумно вверх по ущелью, подобный грозовой туче, готовой сверкнуть молнией или пролить обильным и благодатным дождем.

Впервые он понял за пеленой колониального лицемерного пыла, что не владеет и пядью этой земли, даже если убьют этого необыкновенного человека.

Он понял, что, желая стать волком, он стал собакой к собаке своей в руках кремлевских палачей.

И упали ошейники с его кителя и души, он вернулся домой - в сердце свое. Он стал Человеком, человеком думающим.

После службы он остался в Чечне. Через два года он услышал о гибели Хасухи. И, в порыве чувств, рассказал об этом чеченцам.

…Через 20 лет семя свободы и веры дало обильные всходы…

Обезопашены ли вы от того, кто в небе, что Он не заставит землю
поглотить вас? И вот она движется.
Обезопашены ли вы от того, кто в небе, что Он нашлет на вас вихрь
и узнаете вы, каково Мое увещание.
Объявляли ложью те, кто был до них; и каково было Мое
негодование!
Разве они не видят птиц над ними расширяющими (крылья), а потом -
сжимают. Никто их не держит, кроме Милосердного; Он всякую вещь видит!
Разве же это тот, который - войско для вас, и он вам поможет помимо
Милосердного? Неверные только в заблуждении!
(Священный Коран. Сура 67 "Власть").

(продолжение следует)

Кайсар Моро.

Чеченпресс, 08.04.05г.