Нужен ли в России закон о нравственности?

Госдума России готовится принять абсурдный закон о нравственности.

Любое консервативное общество - лицемерие, ибо оно закрывает глаза на то, что есть реально. Оно стремится к соблюдению норм жизни, которые на практике не выполняются. (Например, нормы благочестивой семьи, отсутствия порнографии, почитания старших). Если такое общество и возникает, то только благодаря тому, что бесконечно лжет себе. Оно создает изощренный репрессивный аппарат - в виде полиции нравов и тому подобных структур - для борьбы со всяким скепсисом и распущенностью; всякой революционностью и диссидентством. Результатом бывают не нравы, а полиция нравов. Не нравственность, а ханжество.

Один человек, почитав кое-какие мои статьи, предложил ввести в уголовный кодекс ответственность "за кощунство". Дальше, не найдя слов, он залаял как собака, и предложил убить меня. В заключение я посоветовал ему повеситься на собственных подтяжках. Он ушел от меня в предынфарктном состоянии.

Между прочим, наша привычка вводить в свой уголовный кодекс все новые и новые статьи и законы вообще не имеет аналога в мировой юридической практике. Это связано с нашей историей, с тем, что право в нашем русском понимании - это инструмент политики. Видимо, мы убеждены в том, что уголовный кодекс - резиновый, и в него можно вводить каждый год новые и новые формы преступления.

Но посмотрим на то, что значит "кощунство". Одно дело, если человек издевается над чьей-то могилой, святыней, символом, причем это носит материальный характер. Там пишется свастика или еще что-то. Совсем другое - когда он выражает свое идейное отношение к государству, патриотическому православию, к ныне действующим или умершим вождям. Здесь никакого кощунства. Понятно, что обвинение в "кощунстве" здесь может быть лишь формой борьбы с инакомыслием.

Я убежден, что человек, который не взрывает храмы, не оскверняет могилы, не показывает интимные части тела на многолюдных улицах, не мочится на вечный огонь и так далее - не должен привлекаться по обвинению в "кощунстве". (Если он это делает, то опять-таки никакой специальной статьи о кощунстве не требуется - все эти факты подпадают под статью о хулиганстве).

Писание экстраординарных статей, критикующих общественную нравственность, кощунством не является. Это инакомыслие, которое может раздражать кого-то, доводить до бешенства, но, тем не менее, это дозволенная критика режима.

Весь вопрос в том, может ли текст считаться материальным феноменом? Я говорю, конечно, не о надписях со свастикой, сделанных на фасадах дома. Не идет речь и об изображениях. Речь - о литературных текстах, публикуемых в газетах, книгах, сайтах в Интернете, - причем, безо всякой оценки его литературоведами, поскольку такая оценка в условиях уголовного разбирательства может быть только тенденциозной.

Согласимся с тем, что статья в газете, книга на прилавке, сайт в массовой Сети "преступлением против нравственности" считаться никак не могут. Это выражение человеком своего мнения. Мы же вольны читать или не читать эти тексты.

Пресса не является исключением.

Мы вольны читать или не читать ту или иную статью в газете, пусть и в самой массовой. Между прочим, факт массовости газеты еще не обеспечивает массового прочтения того или иного материала, а лишь предоставляет возможность такого прочтения. Это разные вещи! Опыт показывает, что дурацкая статья, помещенная в массовой газете, будет оставлена без прочтения. Поэтому не стоит говорить фразами: "Мой ребенок случайно увидел статью в газете и прочитал ее".

Увидеть - еще не значит прочитать. Увидеть можно и девушку, когда она раздевается. Не хочешь - не смотри, не читай. Так должен стоять вопрос в нормальном обществе. Это относится особенно к Интернету. Никто не заставляет входить в Интернет и читать те статьи, которые вам не нравятся. Стоит заметить, что Интернет переполнен сейчас порнографическими изображениями, на которые даже внимания уже не обращают. Так причем же тут статьи?

Кстати, два слова о ребенке. Как мыслится ситуация, что "мой ребенок" прочитал какую-то нехорошую статью в газете? Не имеет ли здесь место использование "моего" ребенка, -
который часто не читает никаких статей или делает это поверхностно, - просто как инструмент воли мамаши, которая тем самым борется с чужим инакомыслием?

"Нехорошая статья" - это не солярка возле подъезда, и не сломавшийся лифт, в котором застрял ваш ребенок. Дети вольны читать или не читать что-либо, - в противном случае к ответственности можно привлекать писательницу, сочинившую "плохую" сказку о Гарри Поттере, которая разошлась массовым тиражом.

Представьте себе в конце концов, что полиция нравов все же проведет расследование по факту "прочтения ребенком нехорошей статьи в газете". Не может же она ограничиться лишь заявлением мамаши, - кто знает, может она выражает через ребенка свое мнение!

С этим ребенком, прочитавшим нехорошую статью, станет работать специальный психолог, чтобы реконструировать ущерб, который понес его организм от какой-то статьи. И что же окажется? Во-первых, что никакую статью он вовсе читал. Во-вторых, он вообще плевать хотел на любые статьи. Прочитала его мамаша, которая решила воспользоваться своим ребенком как средством, чтобы выразит возмущение. (Это особенность педералов - использовать детей для выражения своих мнений). В-третьих, даже в случае прочтения этой статьи, он забыл бы о ней уже через два часа. То есть, окажется, что все дело не в ребенке, а в его матери, которая, закутавшись в плед и скрипя зубами, несколько раз перечитывала статью и обсуждала ее с подругой по телефону.

Например, меня обвиняют в "кощунстве и безнравственности" за то, что я создал остроумный неологизм путем соединения хорошо известного нам словечка и термина "менталитет". Но в чем же тут кощунство? Или, что я с назвал россиян "россками", а Российскую Федерацию - Российской Педерацией?

Или что я сочинил анекдот про двуглавого орла, как он приходит к психиатру и говорит: "Доктор, ну-ка посмотрите, у меня раздвоение личности". Или - про двуглавого российского алкоголика, который играл во дворе в домино, пока к нему подошли два еще таких же двуглавых российских алкоголиков. Или про то, как в Кремле состоялась встреча "двух президентов без ошейников"? Или моя фраза, посвященная 100-летию Л.И. Брежнева:

От Ильича до Ильича
Больно (…) горяча!

Ну, кого это оскорбляет? Ханжей!

И правильнее сказать, что предметом возмущения служит не грубое слово, а насмешка.
Я еще не помню, чтобы книга кого-нибудь подстрекала к каким-либо нехорошим действиям. Книга так устроена, что она приучает человека прежде всего думать. Фильмы и видеоизображения воздействуют на сознание несколько иначе. Особенно, когда они соединяются с массовым телевидением.

Андрей Новиков, член Союза литераторов России, для Чеченпресс, 07.04.05г.