Д. Фурман: ”Рано или поздно Чечню все равно придется отдать чеченцам”

Погиб главный "полевой командир". Человек, за которым в маленькой Чечне столько лет охотились и российская армия, и его чеченские враги. Главный символ нашего бессилия.

Погиб избранный демократическим путем президент Ичкерии. Символ чеченской сепаратистской государственности, продолжавшей свое призрачное существование.

Наконец, погиб человек, само существование которого висело над нашей властью как дамоклов меч. Ибо, пока он был жив, была возможность, что если не Путин, то его преемник проявит слабость и все же пойдет с ним на переговоры - что для Кремля страшнее любой войны. Пока он жил, было искушение связаться с ним - что, очевидно, можно было сделать в течение часа, несколькими телефонными звонками. Теперь, если даже кто-то в дальнейшем захочет заключить мир, заключать его не с кем. Новый Хасавюрт нам уже не грозит. Можно представить себе ликование в президентской администрации и тот хор восторга, который поднимется в патриотических СМИ.

Разумеется, в этот хор восторга будут примешиваться сомнения. Чем в большей временной перспективе рассматривается это событие, тем меньше оснований радоваться. Даже с точки зрения 2008 года не может быть уверенности, что гибель Масхадова действительно прочный успех, и у нее не будет опасных последствий.

Ведь ясно, что за Масхадова будут мстить, и через какое-то время мы узнаем о новых терактах. Наверняка начнется соперничество за место Масхадова, которое примет форму соперничества в доблести - кто из командиров сможет нанести самый ощутимый удар и таким образом стать моральным лидером. Но если думать за пределами 2008 года (среди сотрудников президентской администрации вряд ли кто-то занимается этим бесполезным занятием), то основания для радости становятся совсем сомнительными.

Если ставить перед собой цели, которые недостижимы и даже самоубийственны, то закон один: чем больше у тебя успехов, тем для тебя же хуже. Если твоя стратегия ведет к катастрофе, то твои тактические победы - хуже поражений.

Возможности интеграции Чечни в российское общество сейчас нет вообще. Теоретически она могла быть в 1991 году - и только в том случае, если бы каким-то чудом Россия встала бы тогда на путь демократического развития. Но этот поезд давно ушел. Даже если когда-нибудь у нас возникнет реальная демократия и реальная федерация, вернуться к ситуации 1991 года все равно уже невозможно.

Максимум, чего мы можем добиться в Чечне, - это подавления теперешнего этапа вооруженного сопротивления. Ну, может быть, еще передышки для себя и для чеченцев - до следующего взрыва. За эти годы мы помогли чеченцам создать героический миф, который отныне будет существовать всегда. Этот миф полностью исключает пребывание Чечни в составе России. Мы создали чеченский мартиролог - и сейчас прибавили к нему еще одно имя. Раньше или позже - если не нам, то нашим детям, - придется все равно отдать Чечню чеченцам. Только теперь сделать это будет труднее. Надо будет ждать, пока оформится новое общепризнанное чеченское лидерство, - а за это время утечет много крови.

Но даже после этого не одно поколение чеченских мальчишек будет играть в войну с русскими и воображать себя... хорошо если Масхадовыми, а если Бараевыми? И игры эти будут вестись на проспекте Дудаева и бульваре Масхадова. А будущим российским руководителям придется долго трудиться, чтобы добиться добрососедских отношений. Они будут говорить, что с прошлым покончено, и его не надо ворошить; что во всем виновата ельцинско-путинская власть, а не русский народ, который сам страдал от нее, а теперь протягивает чеченцам руку дружбы... Но Хасавюрт теперь действительно невозможен. Потому что это слишком хорошая перспектива. Хасавюртом мы уже не отделаемся.

Наша радость от гибели Масхадова сродни радости французов при вступлении наполеоновских войск в Москву - или немцев, когда их армия вышла к Волге. Немецкие и французские "патриоты" были тогда в восторге. А "пораженцам" было стыдно. Ибо всегда стыдно, если ты не можешь радоваться действительным успехам твоей Родины.

Marsho.dk, 13.05.03г.